«Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...»
В статье проанализированная тема Украины в творчестве Г. Газданова (в историко-литературном контексте). Впервые украинская тема в литературе российской эмиграции подается с точки зрения гендерного анализа. Работа подчеркивает важность авторской индивидуальности в воссоздании эпохи гражданской во...
Збережено в:
| Дата: | 2007 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України
2007
|
| Назва видання: | Культура народов Причерноморья |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/107146 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | «Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» / О.В. Резник // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 111. — С. 82-85. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-107146 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-1071462025-02-09T13:43:56Z «Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» Резник, О.В. Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ В статье проанализированная тема Украины в творчестве Г. Газданова (в историко-литературном контексте). Впервые украинская тема в литературе российской эмиграции подается с точки зрения гендерного анализа. Работа подчеркивает важность авторской индивидуальности в воссоздании эпохи гражданской войны на Украине. Автобиографизм и эмоциональность произведения, которые изучаются в статье, дают возможность рассматривать эту тему на фоне общечеловеческих вопросов. У статті проаналізована тема України у творчості Г. Газданова (в істориколітературному контексті). Вперше українська тема в літературі російської еміграції подається з точки зору гендерного аналізу. Робота підкреслює важливість авторської індивідуальності у відтворенні епохи громадянської війни на Україні. Автобіографізм та емоційність твору, які вивчаються у статті, дають можливість розглядати цю тему на тлі загальнолюдських питань. The given article is examining the Ukrainian theme in Russian literature of G. Gazdanov in wide historically-literary context. For the first time the Ukrainian theme is studied in Russian emigre literature from a viewpoint of the gender approach. This work fixes the role of author's individuality in reconstruction the general characters of Ukraine during the epoch of the Civil War. The events of Ukrainian annals and historical characters. 2007 Article «Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» / О.В. Резник // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 111. — С. 82-85. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. 1562-0808 https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/107146 ru Культура народов Причерноморья application/pdf Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ |
| spellingShingle |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Резник, О.В. «Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» Культура народов Причерноморья |
| description |
В статье проанализированная тема Украины в творчестве Г. Газданова (в историко-литературном контексте). Впервые украинская тема в литературе российской эмиграции подается с точки зрения гендерного анализа. Работа подчеркивает важность авторской индивидуальности в воссоздании эпохи гражданской войны на Украине. Автобиографизм и эмоциональность произведения, которые изучаются в статье, дают возможность рассматривать эту тему на фоне общечеловеческих вопросов. |
| format |
Article |
| author |
Резник, О.В. |
| author_facet |
Резник, О.В. |
| author_sort |
Резник, О.В. |
| title |
«Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» |
| title_short |
«Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» |
| title_full |
«Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» |
| title_fullStr |
«Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» |
| title_full_unstemmed |
«Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» |
| title_sort |
«было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» |
| publisher |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| publishDate |
2007 |
| topic_facet |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ |
| url |
https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/107146 |
| citation_txt |
«Было множество невероятного в искусственном соединении разных людей, стрелявших из пушек и пулеметов...» / О.В. Резник // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 111. — С. 82-85. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. |
| series |
Культура народов Причерноморья |
| work_keys_str_mv |
AT reznikov bylomnožestvoneveroâtnogoviskusstvennomsoedineniiraznyhlûdejstrelâvšihizpušekipulemetov |
| first_indexed |
2025-11-26T09:48:19Z |
| last_indexed |
2025-11-26T09:48:19Z |
| _version_ |
1849845874641862656 |
| fulltext |
Гриценко И.П.
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ПОРТРЕТИРОВАНИЯ
82
ковая лопата) [13], Irish caviar (ирландская икра – тушеное мясо) [13]; Irish turkey (ирландская индейка –
солонина с капустой) [13], Dutch metal (голландское золото – сплав меди с цинком) [12], Dutch carpet (гол-
ландский ковер – половик из грубой полушерстяной ткани)[7], Dutch nightingale (голландский соловей)[10]
– жаба, Double Dutch [12] – тарабарщина, непонятный язык или речь, welsh ambassador (уэльский посол –
кукушка) [9], welsh diamond(уэльский бриллиант – горный хрусталь) [9], welsh rabbit/rarebit (уэльский кро-
лик(блюдо) – гренки с расплавленным сыром) [10], welsh (непонятный, иностранный) [12].
Следует отметить общность таких характеристик как непонятность, ложность и ущербность, представ-
ленных значительным количеством языковых единиц, запечатлевающих стереотипный образ ирландца,
уэльсца и голландца, что лишь подтверждает основные положения об особенностях языкового портрета
«чужака». Однако языковое видение ирландца и уэльсца имплицитно включает в себя информацию о ти-
пичной внешности и особенностях речи представителей указанных этносов, что объясняется частотой их
взаимодействий с носителями языка. В то же время стереотипные представления о голландцах носят более
мифологичный характер, проявляясь в мотивах агрессивности, пьянства и глупости. Поразительное сходст-
во определенного пласта номинативных единиц, реализующих мотив агрессии ирландского и голландского
этносов, является следствием ожесточенных военных противостояний, а непропорциональность экстен-
сивной характеристики обусловлена их длительностью. В целом, сопоставительный анализ языковых
портретов данных этносов в рамках языковой картины англичан дает возможность сравнения стереотип-
ных представлений, а также их зависимости от экстралингвистических причин.
Источники и литература
1. Багдасарова А. Этническое самосознание: сущность, структура, особенности формирования. Материа-
лы научной конференции «Этнические процессы накануне ХХI века». – Ставрополь: СГУ, 1998. –
С.36-39.
2. Sumner W. Folkways. цит. по Le Vine R.,Camppell D. Ethnocentrism: theories of conflict, ethnic attitudes,
and group behavior. N.Y., 1972.
3. Авксентьев А., Авксентьев В. Краткий этносоциологический словарь-справочник. – Ставрополь: СГПИ,
1994. – 100с.
4. Березович Е.Л., Гулик Д.П. Ономасиологический портрет «человека этнического»: принципы построе-
ния и интерпретации//Встречи этнических культур в зеркале языка. – М.: Наука, 2002. – С.232–253.
5. http://www.ruthenia.ru/folklore/berezovich4.htm
6. Urban Dictionary: Street Slang Defined by Aaron Peckham. N.Y.,2004
7. Roback A.A. A Dictionary of international slurs (ethnophaulisms) / With a supplementary essay on aspects of
ethnic prejudice. – 2 nd edition, reprint. Waukesha (Wisconsin): Maledicta Press, 1979.
8. Multitran Automatic Dictionary http//www.multitran.ru
9. Partridge E. A Dictionary of Slang and Unconventional English: Colloquialisms, Catch-phrases, Solecisms and
Catachreses, Nicknames and Vulgarisms. N.Y., 1983
10. The American Heritage Dictionary of the English Language. – 4th edition, New York, 2000. – 8652 стр.
11. Rawson’s dictionary of wicked words. – New York: Crown Publishing, 1989
12. Encyclopedia of Word and Phrase Origins by Robert Hendrickson (Fact on File), New York, 1997
13. Morris Dictionary of Word and Phrase Origins. 2nd edition: Harper and Row, 1988.
14. Англо-русский словарь американского сленга.–М.:Инфосерв,1994.–544с.
Резник О.В.
«БЫЛО МНОЖЕСТВО НЕВЕРОЯТНОГО В ИСКУССТВЕННОМ СОЕДИНЕНИИ
РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ, СТРЕЛЯВШИХ ИЗ ПУШЕК И ПУЛЕМЕТОВ…»
(Украина и Крым в творчестве Гайто Газданова)
Крымская земля, Севастополь для каждого русского человека прежде всего связаны с тремя знаковыми
моментами – крещение Владимира в Херсонесе, первая и вторая героические обороны города. Но есть еще
один эпизод, который становится все актуальнее – исход русской армии, русской элиты начала 20 века че-
рез Севастополь, через Крым в 1920 году. Крым и гражданская война – вот какой показательный и одно-
временно спорный объект изображения выбирает известный писатель-эмигрант Гайто(Георгий) Газданов
(1903- 1971) в своем самом известном романе «Вечер у Клэр». Отец писателя работал лесником в Украине,
однако умер в 1911 году, когда мальчику было восемь лет. Проведя год в кадетском корпусе и не закончив
учебу в гимназии, Газданов летом 1919 года в пятнадцать с половиной лет уехал на Кавказ воевать. Именно
этот эпизод – служба на «белом» бронепоезде, эмиграция в ноябре 1920 года вместе с армией Врангеля из
Севастополя в Константинополь – нашли отражение в упомянутом произведении, что позволяет рассматри-
вать страницы романа как автобиографические, дневниковые, тем более герой Николай Соседов даже обо-
значен исследователем В.В.Агеносовым как «автор-герой» [1, с. 309]. Георгий Адамович, одним из первых
обративший внимание на Г.Газданова в русской эмигрантской критике, писал: «Главное у него не люди, а
то, что их связывает, то, чем заполнена пустота между отдельными фигурами – бытие, стихия, жизнь, не
знаю, как это назвать» [2, с. 564] Нам думается, что это можно обозначить как «среда обитания», филосо-
фия жизни и истории. Поэтому цель данной статьи - определение типа художественного сознания в изо-
бражении оставленной родины в автобиографической прозе Газаданова.
http://www.ruthenia.ru/folklore/berezovich4.htm
http://www.multitran.ru
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
83
В произведении Гайто Газданова «Вечер у Клэр»(1929), метафора путешествия, столь характерная для
эмигрантов, приобретает особый смысл. Как отмечает кандидат филологических наук Е.В.Лисюченко, «по-
нятию судьбы как жизни соответствует понятие пути, ведущего к пункту назначения»[3, с. 26]. В романе,
написанном от лица молодого добровольца, звучит и украинская речь, и упоминаются названия украинских
и крымских городов и сел, а место действия обозначено как «поля Южной России» [4, с. 44] В роли судьбы
выступает приказ командования. Однако именно в момент отречения от родины звучит «мы», отдающееся
эхом: «Мы видели, что мы уедем; но мы понимали это только как непосредственную перспективу, а наше
воображение не уходило дальше представления о море и корабле» [4, с. 47]. В то же время на корабле, по-
кинувшем родину навсегда, вновь обозначается наратив от первого лица: пограничные ситуации сближают
людей, а одиночество – разъединяет. Поэтому этот роман сложно обозначить как автобиографический или
мемуарный, хотя повествование отличается максимальной исповедальностью и даже дневниковостью. Так,
автор подробно датирует события («июнь», «семнадцатое-девятнадцатое октября» и т.д., а день отъезда от-
мечает как «в двадцатых числах того же месяца» [4, с. 46]), говорит обо всем, что видел, в прошедшем вре-
мени. В то же время он оказывается близок роману-путешествию, где герой, движимый фатальной силой,
пытается обрести смысл жизни. Как известно, мужская философия направлена на «размышление о судьбе»
как о разностороннем жизненном явлении. Вот почему одна и та же ситуация, изображенная писателем,
может рассматриваться и как реальное событие, и как символ. Газданов активно использует символы, рас-
пространенные сравнения. Так, вводя в повествование метафору убитого нырка, который так и остался бес-
полезно качаться на волнах, рассказчик отмечает: «С таким же бессилием и мы колебались на поверхности
событий; нас относило все дальше и дальше – до тех пор, пока мы не должны были, оставив зону россий-
ского притяжения, попасть в область иных, более вечных влияний и плыть без романтики и парусов на чер-
ных угольных пароходах прочь от Крыма…» [4, с. 45] Действительно, к октябрю 1919 года войска Деники-
на намеревались захватить Москву, однако под натиском красных Белой армии пришлось отступить. Вско-
ре она оказалась под угрозой полного краха. Для русского офицерства это было настоящей трагедией. Один
из участников тех событий, писатель Р.Гуль, назвал это выступление «Ледовым походом». Он имел в виду
не только время года, но и состояние души многих русских офицеров, вынужденных после поражения уе-
хать из России. В марте 1920 года верховный главнокомандующий Антон Иванович Деникин прибыл в
Крым, где из находившихся в Крыму частей сформировал многотысячную армию. Однако Деникин переда-
ет командование Врангелю, а сам вечером 22 марта покинул навсегда Россию. «Когда мы вышли в море,
была уже ночь, - запишет он позже. – Только яркие огни, усеявшие густо тьму, обозначали берег покидае-
мой русской земли. Тускнеют и гаснут. Россия. Родина моя…» [5, с. 139] Приведем для сравнения строки
Г.Газданова: «Все дальше и слабее виднелся пожар Феодосии, все чище и звучнее становился шум машин;
и потом, впервые очнувшись, я заметил, что уже нет России и что мы плывем в море, окруженные синей
ночной водой, под которой мелькают спины дельфинов, - и небом, которое так близко к нам, как нико-
гда»[4, с. 158] Они будто плывут на одном корабле, хотя Деникин покинул Крым в марте, а герой Газданова
– в ноябре, но оба – ночью, в недобрый и зловещий час.
Отдельного упоминания заслуживает Севастополь. «Массовый исход беженцев из России в Европу на-
чался уже в январе-марте 1919 года с уходом немцев с Украины и французов из Одессы и достиг подъема в
1920 году, когда войска Деникина и Врангеля покинули Новороссийск и Крым», [1, с. 4] – отмечает в своей
книге «Литература русского зарубежья» В.Агеносов. Скупые строчки исторической справки не в состоя-
нии передать весь трагизм последних дней на родной земле. Стремление автора романа показать прежде
всего психологию «тех, кто проиграл», заставляет читателя быть внимательным к каждой мелочи, каждой
значимой детали. Поэтому автора интересует не только конкретный город, покрытый белой каменной пы-
лью, окрашенный зеленью Приморского бульвара и ярким песком аллей, а и некий символ исхода, конца:
«Вся грусть провинциальной России, вся вечная ее меланхолия наполняла Севастополь»[4, с. 45]. Сведя до
нескольких строк пейзажную зарисовку, Газданов стремится дать психологический портрет людей, которые
понимают необходимость отъезда навсегда, поэтому на «севастопольских» страницах постоянно чередуют-
ся «мы» и «я». Чувствительность и неопределенность положения рассказчика проецируются на общее ми-
роощущение.
Морские волны не просто плещут – они «бьются о плиты пристаней и, отходя, обнажают зеленые кам-
ни…» [4, с. 45] – разве это не символ безысходности, отчаяния людей, отступающих с родных мест, остав-
ляющих после себя лишь разбитые и разграбленные города и села. Поэтому рассказчику кажется, что мор-
ская трава «бессильно полощется в воде», как и он сам не в силах что-либо изменить. Мир изменился на-
столько, что дальние страны теперь представляются родиной, а «…то, что мы считали родными сухой зной
Южной России, безводные поля и соленые азиатские озера, было только заблуждением» [4, с. 45]. Но поче-
му тогда с такой тоской он всматривается в вечный пейзаж моря, мачт и белых чаек?
Как и Тэффи, Газданов замечает в побежденных, переживающих чувство прощания с родиной людях
острую жажду культуры. Однако если Тэффи объясняет переполненные беженцами одесские рестораны,
театры и казино желанием «пожить в последний раз», чувством утраты, которое многие пытались заглу-
шить разгулом, то Севастополь Газданова дан совершенно в другом ключе. С точки зрения автора «Вечера
у Клэр», завсегдатаи кафе и театров именно здесь, на краю родной земли, поняли, что у них было счастье,
что у них было прошлое. Так, писателю удается создать ощущение ностальгии, которую люди испытывали,
еще не покинув родины, но уже утратив ее. Куда бы не направлялся рассказчик, везде он встречал тоску и
отчаяние: в море навсегда скрываются за горизонтом английские и французские корабли, в «восточных
подвалах» - «пьяные слезы офицеров, поглощавших отчаянные алкогольные смеси и распевавших невер-
ными голосами «Боже царя храни»…[4, с. 45]».
Резник О.В.
«БЫЛО МНОЖЕСТВО НЕВЕРОЯТНОГО В ИСКУССТВЕННОМ СОЕДИНЕНИИ РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ,
СТРЕЛЯВШИХ ИЗ ПУШЕК И ПУЛЕМЕТОВ…»
84
Эта песня не раз появляется на страницах мемуаров различных авторов – то как символ верности преж-
ним идеалам, то как напоминание о прошлом, то как вызов новой власти. И только у Газданова эта мелодия
звучит одновременно «неприлично и грустно». Этот подбор эпитетов свидетельствует о том, что все погиб-
ло, и кажется, что не армяне, хозяева подвалов, взирают с олимпийским спокойствием на закат могущест-
венной империи, а главный герой стремится максимально бесстрастно рассказать о закате белого движения.
В тексте звучит и другое определение, данное стране: «прогоревшая». В словаре предложено следующее
толкование данной лексемы: «прогореть – 1.Сгореть дотла. 2.Испортиться от действия огня. (…)
4.Потерпеть неудачу в деле, преимущественно в денежном» [6, с. 598]). В этом чрезвычайно удачном слове
сливается воедино целый ряд исторических реалий: и разгул народной стихии, подобно жаркому пламени
уничтоживший все вокруг, и предсказанный героем несомненный проигрыш и гибель «белого» движения, а
вместе с ним – прошлого и будущего родины. Подбирая синонимы к своему мировосприятию, повествова-
тель использует еще одну лексему: «меланхолия». Стоит вспомнить, что это не только грустное настроение,
тоска, подавленность, мрачный взгляд на жизнь. Буквальное толкование этого понятия имеет и еще одно
значение – название начальной стадии депрессии. Действительно, сама историческая ситуация обусловли-
вала такое состояние души и тела!
Иллюстрацией к этому понятию служат упоминания о выступлениях в Севастополе одесских артисток
с аристократическими именами. Они пели романсы. Думается, не случайно память автора избирает именно
этот вокальный жанр. Песни – русские, украинские, казачьи – стали частью души русского эмигранта. Тем
более романс – лирическая, широкая, как славянская душа, исполненная необыкновенной грусти песня.
Описывая реакцию слушателей, Газданов неожиданно находит в революции позитив: «Я видел слезы
на глазах обычно нечувствительных людей; революция, лишив их дома, семьи и обедов, вдруг дала им воз-
можность глубокого сожаления и на миг освобождала от грубой, военной оболочки их давно забытую, дав-
но утерянную душевную чувствительность» [4, с. 45] Как здесь не вспомнить разговор других писателей-
эмигрантов – Тэффи и Алданова, которые считали, что разлука с родиной дала возможность сильнее полю-
бить жизнь; лирические отступления о Боге, очищающем души страданием, в эпопее «Солнце мертвых»
И.С.Шмелева и многие другие страницы русской прозы, восходящие к Достоевскому. Сам Газданов не слу-
чайно уточняет, что о таком счастье(потерянном счастье) эти люди раньше читали только в книжках. По-
этому писатель вводит в изображение повседневной жизни сравнения из Книги книг – Библии: «И Черное
море представлялось мне как громадный бассейн вавилонских рек, и глиняные горы Севастополя – как
древняя стена плача» [4, с. 45].
А о чем всегда плачет душа изгнанника? О неминуемой разлуке с Родиной. Вот почему душная атмо-
сфера города, непонятно откуда взявшийся ветер – не только реалии, а знаки судьбы. В этом вихре событий
все смешивается в одну пеструю картину, «бытийные» образы уступают место бытовым хлопотам: загра-
ничные паспорта, сбор багажа. Газданов намеренно употребляет безличную форму глаголов: «говорили»,
«уже начинали укладывать вещи», тем самым подчеркивая обреченность, неминуемость отъезда. Даже от-
ложенный на потом, он все равно предчувствуется рассказчиком. Поражение армии, которое было предска-
зано в самом начале боевого пути героя, накладывает трагический отпечаток на последние дни пребывания
рассказчика на родной земле. Как бы обрывая последние ниточки, связывающие его с войной, Соседов бы-
стро и лаконично перечисляет, кто убит, кто переметнулся к красным. Этот своеобразный итог необходим
ему для окончательного разрыва с прошлым, который так и не происходит на страницах романа: в сознании
персонажа причудливо переплетается пережитое и придуманное, прошедшее и настоящее. Через всю жизнь
рассказчика проходят мотивы ожидания, разочарования, силы рока. Время и пространство символично пе-
рекрещиваются, заменяют друг друга, поскольку у автора и его героя отсутствует четкая историческая пер-
спектива, он не может обрести «новую землю» под чужим небом, покой и счастье несоединимы. Экзистен-
циальная картина бытия прослеживается в двух планах существования героя – в прошлом, которое его не
отпускает, и в настоящем, которое представляется сном.
Изменяется ход событий – и изменяется Севастополь. Теперь это не просто грустный город, это город
опасный (рассказчик чуть не утонул в море, переплывая в бурю через бухту), ставший другим, потому что
армия разбита и приближается конец. Замерзающие дороги, враждебные российские пространства, север,
занятый красными, противопоставлены выжженным полям и желтым рощам юга. Убитые товарищи, абсурд
движения войск – все это смешивается, окрашивается в тона крови и огня, и рассказчику кажется, что это
невидимый дирижер вонзает свою палочку то в левое, то в правое крыло оркестра. Блуждание между бес-
численными вагонами, товарными составами и обозами, гремящим по мерзлой дороге – все это уносится
сильным ветром(стоит вспомнить «говорящее» название бронепоезда – «Дым»), оставляя слабые воспоми-
нания. Рассказчик как бы стремится сохранить самое главное. Ярким примером такого восприятия реально-
го города спустя годы можно считать характеристику Джанкоя, особо значимого тем, что он находился по
эту сторону укреплений, уже в Крыму. И если его взяли – значит действительно конец. Подбор реалий ка-
жется во многом случайным, но каждая из них вызывает определенные ассоциации. Неслучайно большую
роль здесь играют женщины – жизнь и смерть всегда идут рядом: «Джанкой: керосиновые фонари на пер-
роне, женщины, приходившие в наш вагон, бифштексы из вокзального буфета, записки Цезаря, Лавинов,
мои сны – и во сне Елизавета Михайловна» [4, с. 46]. Газданов ничего не комментирует, перенося читателя
как можно быстрее в полуразрушенную Феодосию. Чтобы подчеркнуть абсурд происходящего, автор рас-
сказывает о последнем ночлеге на родине в пустом магазине, голые полки которого служили постелью. Раз-
говоры всю ночь, эхом отдающиеся в пустоте, пожар города как бы отделяют прошлое и будущее непре-
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
85
одолимой стеной невозвратимости. Неполные синтаксические конструкции как бы подчеркивают всю тра-
гедию исхода, невозможность что-либо изменить – между страной снегов и зеленых равнин(север и юг?) и
рассказчиком возникает стена из воды и огня, а летать человек не умеет. Зато летит его память, связующая
нить между отчаянием и надеждой, прошлым и будущим. Такой прием позволяет сделать вывод, что Газда-
нов изображает эпоху гражданской войны в романе «Вечер у Клэр» в экзистенциальном ключе.
Источники и литература
1. Агеносов В.В. Литература русского зарубежья(1918-1996). – М.: Терра. Спорт, 1998. – 543 с.
2. Абрамовских Е. В. Русские романы. Справочник. – Челябинск, Урал LTD, 1999. – 672 с.
3. Лисюченко Е.В. Гендерный аспект анализа художественных текстов//Русский язык и литература в
уч.заведениях. – 2002. – № 3. – С. 25–27.
4. Газданов Г. Вечер у Клэр // Юность. – 1990. – № 10. – С.36–47.
5. Самин Д.К.Самые знаменитые эмигранты России. – М.: Вече, 2000. – 480 с.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М.: Гос. Издательство национальных словарей, 1963. – 900 с.
Тишакова Л.Т.
ДЕЯКІ АСПЕКТИ АНАЛІЗУ ГАЗЕТНОГО ДИСКУРСУ
При всьому розходженні змісту і структури терміна дискурс, розроблених у рамках різноманітних дис-
циплін, їх поєднує сема говоріння, висловлення. Розглянемо деякі із них. Для Мішеля Фуко дискурс або
дискурсія – це форма представлення і закріплення мовного знака, що залежить від ряду опозицій, ролей.
Для Бенвеніста, який вніс термін дискурс у лінгвістику в його сучасному змісті, дискурс – це все, що знахо-
диться між мовою і мовленням [Бенвенист 1974]. Для Ван Дейка дискурс – це висловлювання і ті когнітивні
установки (фрейми), що детермінують зміст і форму висловлення [Ван Дейк 1989, 1998]. Для
Н.Д.Арутюнової дискурс – це зв'язний текст у сукупності з екстралінгвістичними, прагматичними й іншими
факторами, текст, взятий у дієвому аспекті; мова розглянута як цілеспрямована соціальна дія, як компонент
взаємодії людей і механізму їхньої свідомості (когнітивних процесів).
Стеф Стембрук, автор роботи “Дискурсивний аналіз”, визначає дискурс як “природно виявлена зв'язна
мова або писемний дискурс” (naturally occurring connected speech or written discourse), як використання мови
в соціальному контексті, зокрема взаємодія або діалог між співрозмовниками [Slembrouck 2001]. Д Арнасон
(D. Arnason), автор електронної статті “Semiotics: the system of signs” (Семіотика: Система знаків) підкрес-
лює семіотичну структуру дискурсу. Відповідно до його концепції будь-яке велике об'єднання семіотичних
одиниць утворює дискурс. У самому широкому змісті дискурс складається з вокабуляру, граматики, синта-
ксису і правил для породження змістів, що належать будь-якій соціальній групі.
Можна говорити про дискурс простолюду, про дискурс спортивних оглядачів, про дискурс медицини,
про дискурс моди, або про дискурс ЗМІ. Деякі дискурси більш кращі ніж інші у визначених умовах, але всі
дискурси детерміновані визначеними культурними умовами і залежать від власної здатності спонукати
співрозмовників брати участь у дискурсі.
Мабуть, найбільшою ємкістю відрізняється визначення Романа Якобсона, що у своїй роботі “Частина і
ціле в мові” (Part and Whole in the Language. New York-London 1963) обґрунтував сутність дискурсу як об-
міну висловленнями. При дискурсі, що розуміється як обмін висловленнями, відбувається двосторонній ряд
мовних подій, де учасники будуть постійно мінятися ролями адресата й адресанта, залишаючись усередині
своїх соціальних і ритуальних ролей і установок (фреймів). При такому характері мовної події характерне
не тільки декодування інформації, але і стійкий зворотний зв'язок, що веде до найбільш повного декодуван-
ня.
У цілому, з нашого аналізу очевидно, що термін дискурс використовується для визначення сутності мо-
вної діяльності. Важливо було б визначити, які процеси регулюють перетворення системи мови в мовну по-
дію.
Функціонально-лінгвістичний плин в аналізі дискурсу склався під впливом комунікативно-
прагматичних моделей мови й ідей когнітивної науки. Звертається увага на динамічний характер дискурсу
як процесу конструювання висловлення мовцем та процесів інтерпретації того, хто слухає або читає. Тут
вважається необхідним врахування при аналізі прагматичних факторів і контексту дискурсу (референція,
пресуппозиція, імплікатура, умови введення), контексту ситуації, ролі теми, інформаційної структури (ста-
ре - нове), когезії і когеренції, знання світу (фрейми, скрипти, сценарії, схеми, ментальні моделі).
В подібному функціональному плані виконані роботи представників російської семантико-
прагматичної школи В.І. Юганова, В.С. Григор'євої, І.Н. Аксьонової, Т.А. Жалагиної, М.Л. Макарової, С.А.
Аристової, А.С. Горліної, М.В. Семенової, а також докторські дисертації А.А. Романової, С.А. Сухих, М.Л.
Макарової тощо.
Під впливом новітніх лінгвістичних концепцій велике поширення одержав комунікативний підхід, у
рамках якого розуміється дискурс (тобто мовне висловлення, що має мовця та слухача, а також наявність у
першого наміру вплинути на співрозмовника за допомогою мовних засобів). Комунікативний підхід ґрунту-
ється на різних положеннях прагматики, теорії мовленнєвих актів, розроблених у роботах Дж. Остіна, Дж.
Серля, Г. Грайса, З. Вендлера та ін. Так, аналізуючи в даній роботі мовленнєвий акт натяку, ми розглядаємо
англійський дискурс ЗМІ ХХІ століття, керуючись комунікативним підходом до мовних явищ.
Слідом за Т.А. ван Дейком мі розуміємо під дискурсом – мовленнєве висловлювання, що поряд з лінг-
вістичними характеристиками, які властиві текстові, має і екстралінгвістичні параметри. До останнього від-
|