Прошлое – как феномен исторической памяти

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2002
Автор:	Гадеева, А.В.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2002
Назва видання:	Культура народов Причерноморья
Теми:	Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
Онлайн доступ:	https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/109161
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	Прошлое – как феномен исторической памяти / А.В. Гадеева // Культура народов Причерноморья. — 2002. — № 35. — С. 121-125. — Бібліогр.: 6 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-109161
record_format	dspace
spelling	nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-1091612025-02-09T14:02:37Z Прошлое – как феномен исторической памяти Гадеева, А.В. Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ 2002 Article Прошлое – как феномен исторической памяти / А.В. Гадеева // Культура народов Причерноморья. — 2002. — № 35. — С. 121-125. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. 1562-0808 https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/109161 ru Культура народов Причерноморья application/pdf Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
spellingShingle	Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ Гадеева, А.В. Прошлое – как феномен исторической памяти Культура народов Причерноморья
format	Article
author	Гадеева, А.В.
author_facet	Гадеева, А.В.
author_sort	Гадеева, А.В.
title	Прошлое – как феномен исторической памяти
title_short	Прошлое – как феномен исторической памяти
title_full	Прошлое – как феномен исторической памяти
title_fullStr	Прошлое – как феномен исторической памяти
title_full_unstemmed	Прошлое – как феномен исторической памяти
title_sort	прошлое – как феномен исторической памяти
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2002
topic_facet	Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
url	https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/109161
citation_txt	Прошлое – как феномен исторической памяти / А.В. Гадеева // Культура народов Причерноморья. — 2002. — № 35. — С. 121-125. — Бібліогр.: 6 назв. — рос.
series	Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv	AT gadeevaav prošloekakfenomenistoričeskojpamâti
first_indexed	2025-11-26T14:15:02Z
last_indexed	2025-11-26T14:15:02Z
_version_	1849862697266446336
fulltext	Гадеева ПРОШЛОЕ – КАК ФЕНОМЕН ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ Прошлое – как феномен культурно-исторической памяти, с его мифами – символическими структура- ми, хранимо сознанием, словно бесценный коррелят, без которого ни настоящее, ни будущее невозможно, - в нем залог необходимой «глубины проникновения». Называя мир окостенением, Гегель считал войну условием, позволяющим серьезно воспринимать суе- ту преходящих благ и вещей. Значит период, в который общество будет испытывать неуверенность коле- баться и жить надеждами, и есть время переосмысления, необходимое для морального здоровья нации. Многие ученые и политики считают, что военная сила и насилие утратили свою эффективность. Убежден: сравнительно мирная вторая половина ХХ столетия – это прежде всего реакция на ужасную, общую для человечества катастрофу первой половины, а потом уже на атомную бомбу. Демилитаризация сознания - еще одно условие мира в общей демилитаризации. Милитаризованная политика разрушает са- му политику, расстилает дорогу войне. Столь присущее 30-м годам ХХ века упоение военным могуще- ством прочно и абсолютно деструктивно. Авторитет и величие государств определяют не горы оружия и даже не его качество, но отношение к человеку и его жизни В контексте современности эти истинны прямо вытекают из трагического опыта 30-х годов ХХ века и возникновения второй мировой войны. Чтобы уроки были усвоены, нужно согласится: если вести речь о войнах такого масштаба, как та, которая началась более 60-ти лет назад, - человечество отвоевалось. Хотя столь категорично говорить, исходя из последних событий в Афганистане, Иране, Чечне сложно. Утром 3 сентября к Гитлеру прибыл британский посол и от имени своего правительства заявил: если вторгшиеся в Польшу войска не будут выведены, то с 11 часов между Англией и Германией начнется со- стояние войны. Через полтора часа аналогичное заявление сделала Франция. «Если мы проиграем эту войну, то да хранит нес небо», - прошептал Геринг, присутствовавший при этой сцене в рейхсканцелярии. Одно за другим большие и малые государства вступали в войну, которая стала второй - вероятно, послед- ней - мировой войной. Если оставить в стороне детали, со временем уходящие в тень, зададимся вопросом, что же привело к этой всемирной катастрофе? ВОЙНА возникла из антиинтеллектуализма, античеловечности и политической аморальности той эпохи. Сегодня, в свете всего опыта XX века, мы особо подчеркиваем это феномен. Первая мировая война, крах империй, серия кровавых гражданских войн, голод, «военный коммунизм», жесточайшие репрессии, тоталитаризм в разных формах, экономические кризисы, обесценивание жизни, растаптывание личности, попрание вековых норм нравственности - все это вместили три десятилетия века. Гитлер: «Не существует никакой морали в международных делах, каждый хватает, что может». Это была отнюдь не только герма- но-фашистская логика. В первой половине столетия люди уничтожили 100 миллионов себе подобных.2 Царило кровавое безумие. Фашистский геноцид. Террор захватчиков в Китае, «Генеральный план ОСТ» - программа выселения и истребления 30 миллионов советских людей. Новое понятие XX века: «обезлюживание пространства». Гитлер: «Чтобы спасти нацию, нужен диктатор с железным кулаком, ко- торый будет готов маршировать вперед через поля крови и трупов». Так думал не он один, но не все вы- ражались столь ясно. Сталинизм и миллионы репрессированных. «Раскрестьянивание», которое более все- го подорвало нашу преимущественно крестьянскую армию и подготовило трагедию 1941 года. Разгром военных кадров перед войной. Потрясающий зигзаг истории, через 150 лет после Великой французской революции с ее лозунгами « свободы, равенства, братства», через два десятилетия после Ок- тября и «Прав трудящегося и эксплуатируемого народа» над Европой и Азией опускается мрак террора. Взрывы шовинизма, расизма из фашистского эпицентра волнами расходились по разным странам. Край- ности века: взлет технологии и «черная дыра» политической морали. Мировая война, кроме всего иного, - итог именно этой психологической атмосферы антиинтеллекту- альности, безнравственности, террора первых десятилетий века. Действующие лица были создателями этой истории и ее детьми. Не утверждаю, что здесь главная причина войны. Но убежден: когда происхо- дит тотальное попрание политической морали, общественные катастрофы неизбежны. Мы не можем не видеть, далее, что взрыв 1939 года произошел также из-за политической малоком- петентности, обскурантизма, посредственности и догматизма стоявших у власти государственных лидеров 30-х годов. По сути, пусть в разной мере, но почти всех! Тайный комплекс неполноценности, вытекающий из несостоятельности вождей и из нереализуемости декларируемых ими проектов, порождал особую агрессивность власти. «Богочеловеки», уверяя, что владеют абсолютной истиной, должны были легко пе- реустроить не только свой народ, но и весь непутевый мир. Мир, однако, не спешил переустраиваться, ибо был совсем иным и не собирался подчиняться идее некоего «нового порядка». Да и со «светлым буду- щим» и «чистотой марксизма», главными заботами коммунистических вождей, дело обстояло крайне пло- хо. Итогом «созидательной» деятельности диктаторов в разных концах континента стали гражданские войны и мировая война, уничтожение миллионов «неарийцев», эксплуататоров и прочих врагов народа. Режимы каудильо, фюреров и вождей на некоторое время, хотя, в историческом масштабе, совсем нена- долго, стали в Европе господствующими (вычтем Великобританию с Ирландией, да Швецию со Швейца- рией). Тотальная человеческая селекция первой половины века. Они мыслили категориями доиндустриаль- ной эры. Все еще думали, что насилием можно изменить мир. Делить Европу, как в прошлом, на «сферы интересов». Вместо объединения против угрозы фашизма они вели архаичную дипломатию талейрано- меттерниховского стиля. Интриги, попытки тайных сговоров, секретные протоколы, намерения загнать другого в угол, обманы - тусклая политическая сцена того времени. Фашистские инициаторы войны верили, что в этом ставшем, по выражению Литвинова, неделимым мире следует отделять друг от друга великие государства, поочередно сокрушать их, а затем перекроить мир по своим нелепым схемам. «Все, что я делаю, направлено против России», - повторял Гитлер, и без понимания этой формулы нельзя осознать всю его политическую стратегию перед войной.3 Нацисты считали, что путем войны можно выйти из экономического кризиса, завоевать Европу от Ат- лантики до Урала, сделать Советский Союз, Польшу, Югославию, Прибалтику колонией рабов, истребить целые народы, а самим стать всемирной военной державой. Итальянский фашизм надеялся силой оружия воссоздать великую Римскую империю античных времен. Японский экстремизм приступил к насиль- ственному возведению азиатско-тихоокеанской державы. Сталин считал возможным «выступить послед- ним» при столкновении империалистов, чтобы «бросить на чашу весов решающий вес». Мы удивляемся ныне архаизмам реаниматоров старой имперской политической философии. Но, чтобы доказать их уто- пичность, было пролито море крови. Символами политической малокомпетентности в 30-е годы были попытки войти в союз с Гитлером против других, играть в бесплодные игры с преступниками и агрессором. Через этот постыдный этап ди- пломатии прошли в 30-е годы, по сути, все лидеры основных стран Европы, ничего не добившись, кроме самообмана, оставив для истории еще одно доказательство вреда политического цинизма. Высшие надежды Чемберлена - сохранить слабевшую британскую империю ценой умиротворения Гитлера и ориентации его агрессии на Восток - были столь же утопичны, как и расчеты Парижа аналогич- ными средствами предотвратить новое тевтонское вторжение на свою землю. Предложенную СССР политику коллективной безопасности отвергли Консерваторы Лондона и Па- рижа надеялись создать вместе с Гитлером и Муссолини «союз четырех». Вплоть до осени 1938 года за- падные соглашатели играли в гитлеровскую игру с наивной надеждой остаться вне войны или даже навлечь ее на других. Мюнхенский сговор с фашизмом они считали вершиной политического успеха. Британский премьер говорил: «Гитлер является надежным человеком, и когда он получил Судетскую область, то навсегда оставить Европу в покое». Или: «Гитлер - человек, на слово которого можно положиться». Вернувшись из мюнхенской Каноссы, он изрек знаменитое. «Я привез мир для целого поколения». Через десять месяцев Гитлер начал войну. Ну а вскоре за захватом власти и ее определенным укреплением, на западе Европы наступил ее «блиц»-крах. Нечаянное многими падение тоталитаризма в значительной степени обусловлено развязан- ной им Второй мировой войной, приведшей систему к саморазрушению. В той или иной мере в войне участвовали десятки государств, но главная схватка происходила, несомненно, между Германией и Совет- ским Союзом, между Сталиным и Гитлером4 . Сразу же отмечу, что Отечественная воина для реальных участников сражений и государственно-политических руководителей в нашей стране имела очень разный смысл. Если бы закрывшему собственным телом вражеский пулемет Александру Матросову кто-то стал рассказывать о секретном приложении к пакту Молотова - Риббентропа и, тем более, о некоей операции «Ледокол», описанной В.Суворовым, тот бы просто не понял, о чем идет речь. Народ встал на защиту соб- ственной страны, люди, в буквальном смысле слова защищали своих близких, себя, свои дома и к этому нечего добавить. Что же касается руководителей воюющих государств, там разворачивалась совсем иная, крайне сложная и до конца не распутанная идейно-политическая интрига. Сталин объявлял капиталистическую систему хозяйства «несостоятельной». Он отделил СССР кре- постной стеной от всего мира, убедил себя и других, что это одинокий остров в океане врагов. Создав громадный военный аппарат, превышающий любые разумные нормы, и одновременно обезглавив его, он считал: если агрессор на нас нападет, то мы победим его быстро и малой кровью - также и потому, что пролетарии капиталистических стран немедленно встанут на нашу защиту. «Буржуазия может не сомне- ваться, что многочисленные друзья рабочего класса СССР в Европе и Азии постараются ударить в тыл своим угнетателям, которые затеяли преступную войну против отечества рабочих всех стран». Война с Финляндией охладила этот классовый пыл, но даже в июне 1941 года не исчезло ожидание выступлений германского пролетариата в нашу защиту. Сегодня особенно очевидна тяжкая цена этих ошибок, как и печально знаменитых договоров: о нена- падении с секретным протоколов о разделе «сфер интересов» (23 августа 1939 года) и о дружбе и границе (23 сентября), заключенных Сталиным с нацистской Германией. Эти договоры выросли из глубин полити- ческой философии 20-30-х годов. «Дело здесь не в фашизме», - говорил Сталин, считавший целесообраз- ным союз с Германией независимо от режима и питавший глубокое недоверие к Англии и Франции, хотя на некоторых этапах он и надеялся создать совместно с ними систему коллективной безопасности. «Мо- лодец», - говорил он о Гитлере. «Я знаю, как любит немецкий народ своего фюрера», - провозгласил от тост в ночь на 24 августа. «Сталина надо, безусловно, уважать. Он в своем роде гениальный парень», - восхищался Гитлер, сравнивая его с Чингизханом, которого тоже уважал. «Мир у меня в кармане», - вос- кликнул он после заключения договора 23 августа. В движении сторон к этому договору была своя логика тоталитаризма с элементами острых опасений Сталина за безопасность, с надеждами остаться вне схватки - пусть она происходит в их «лагере». Страшный шок, испытанный Сталиным в июне 1941 года, был прежде всего следствием осознания краха собственной долговременной политической философии него последствий. Несмотря на временные тактические выгоды и создание «предполья», договоры эти в широ- ком плане нанесли советским людям тяжкий политический, моральный и военный урон. Они лишь под- твердили, что попытки добиться в XX столетии политических выгод за счет имперского порядка раньше или позже мстят жестоко. ВТОРАЯ мировая война возникла, далее, из тоталитаризма и антидемократизма. Ответственейшие политические решения о войне и мире, принимаемые единолично диктаторами, элитарными группами, или пусть даже лидерами парламентских демократий, навязывающими свои убеждения большинству, уза- конивали политический догматизм и безальтернативность, «Никогда не уступать, никогда не капитулиро- вать», - говорил Гитлер. Тоталитаризм того времени - это фашизм в германской либо итальянской, испанской и других фор- мах, произвол больших и малых «вождей» в разных странах, автократия; это «сталинская модель социа- лизма», командно-административная система, пропаганда неизбежности войн и так далее. Катастрофа вы- рвалась также из этой среды.» Несправедливость, насилие, наглость, дух отмщения пропитали саму почву Европы», -писал мэтр британской дипломатии Ллойд Джордж. Мир в представлении тоталитарных режимов видится только краткой передышкой между войнами. Громадные бюрократизированные военные машины затопляли консерватизмом своих политических уста- новок массовое сознание. Милитаристское хвастовство, упоение всесилием насилия лишало эти режимы трезвости в понимании новых • соотношений между миром и войной. «Красные артиллеристы силой сво- их снарядов выроют на вражеской земле такую глубокую воронку, что в ней будет погребена вся фашист- ская мразь, весь мир насилия и зла», - говорилось под аплодисменты на XVIII съезде ВКП(б) перед вой- ной. Историки спорят: откуда надо исчислять движение к этой войне. С 1993 года -времени прихода Гит- лера к власти, или с его установки на войну от 5 ноября 1937 года, или с мюнхенского договора. Споры бесконечны, и на каждый десяток аргументов всегда найдется столько же контрдоводов. Как ни важны эти и подобные им полувековые поиски, дело все же в другом. Война стала результатом господства с начала столетия тоталитаризма с его установками примата насилия над политикой. Всё переплетено и взаимосвя- зано. Империализм и пангерманизм Вильгельма II - крах Германии в 1918 году - несправедливый Версаль- ский договор - реваншизм, нацизм как реакция буржуазии на рост левых сил и социализма - антикомму- низм, еще более разжигаемой сталинизмом. А потом - обратно к завоевательным программам начала века, но в новом, расширенном варианте. Звено за звеном, неразрывные г-сочленения, чертов круг европейского тоталитаризма, пресловутое вредоносное «действие-противодействие» в гонке вооружений, политике и дипломатии. Еще один стимул войны - беспримерная всеевропейская сверх-идеалогизация политики в 30-е годы. Догма завоевания господства над другими народами и мирового величия давала импульсы бессмысленно- му для XX столетия агрессивному динамизму Германии и её партнеров. Рассовал доктрина, возродясь с разрушительной силой, питала ненависть, воинственность, общечеловеческий раскол. Идеи мировой революции на основе непримиримой классовой борьбы, сохранившиеся в представле- ниях догматиков, толкали к утопической оценке мировой обстановки, к ошибочным доктринам, стратеги- ям, решениям, усиливали противоборство, разобщение, обрекали на изоляцию нашу страну. На XVIII съезде ВКП(б), за пять месяцев до начала войны, Мехлис требовал в случае нападения на нас «выполнять свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик (аплодисменты)». Стереотипы антикоммунизма вдохновляли на сплочение сил против социализма. Повсюду - «образы врага». Опьянение собственной мощью и архаичная вера во всесилие военной силы приводили ко всемир- ной милитаризации политики, духа, государственных структур. Кризис традиционной христианской идентичности привел к скорому становлению новой идеи. Куль- тура, как и природа, не терпит пустоты. Вместо отвернувшегося от запада Бога, на первый план стали вы- ходить люди объявлявшие себя богами, сверхлюдьми или, иначе, вождями, фюрерами, дуче и т.д. На сме- ну христианской идее пришла идея тоталитарно-вожднстская. Новые "боги", разумеется, объективно тако- выми не были, и, как минимум, подсознательно, это понимали. Поэтому вместе с вознесением на высшую ступень властной иерархии у них возникала потребность куда-то упрятать и скрыть собственную неадек- ватность и несостоятельность. Другая сторона проблемы состояла в том, что, заступив на желанный пье- дестал, всякий фюрер обнаруживал разрыв между реальностью и его декларациями. Отмеченные несоответствия порождали определенную цепочку действий. Возникала суперцензура, называемая обычно идеологией. Ее цель состояла в обработке и подчинении всей циркулирующей в обще- стве и государстве информации официальной идее. Идеологизация действительности означает изображе- ние ее полностью соответствующей господствующему, единственно правильному официальному мифу (например, мифу о неполноценных расах или мифу о строительстве коммунизма...). И все же разрыв меж- ду словом и делом не мог быть вполне устранен через машину идеологической цензуры. Часть общества отказывалась принимать официальную ложь. И тогда обработку информации приходилось дополнять «об- работкой» самих граждан. Вслед за идеологией вырастали гулаги, бухенвальды и т.п. Абсолютизация «ба- лансовых сил». Насилие вот главный инструмент политики и власти (Гитлер: «Существует только сила, остальное чепуха»). «Фюрер всегда прав», «Сталин величайший гений всех времен и народов» - и.т.д. Мы долго недооценивали роль идеологических догм как истоков войны, как её мощных стимулято- ров, но они были именно таковыми в 30-е годы как на Западе, так и на Востоке. Да, главным инициатором второй мировой войны был фашизм. Но если смотреть шире, то война вы- рвалась из недр общественной, международной и психологической структуры, которая сложилась в Евро- пе и Азии в первые десятилетия века из-за абсолютизации власти личностей и государства, отказа от принципов человечности. ЯВЛЕНИЕМ всемирного масштаба стала демократизация большинства человечества в ходе войны. Народы брали судьбу в свои руки. Общественная потребность выдвигала новых лидеров, правда не везде. Качество политики стран, воевавших с агрессорами, глубоко менялось. Стихийная демократизация, рож- денная включением в политическое творчество сотен миллионов, смывала слой за слоем напластования предвоенных заблуждений и догм и спасла человечество. Чему же учит сегодня, в свете опыта послевоенных десятилетий, история возникновения второй ми- ровой войны. Необходимо не только фактологическое, но, прежде всего, философское осмысление второй мировой войны как феномена XX столетия. Бездуховность, окутавшая мир в эпоху наивысшей технологической цивилизации, обнаружила страшный разрыв между Разумом и Материей. Уроки политической истории, в общем, не сложны. Главный: все действия надо сверять с общечело- веческой моралью. Её принципы сформулированы давно, более двух тысяч лет назад, но каждое поколе- ние регулярно их нарушает, хотя постоянно и монотонно призывает учится у истории. Лишь нравствен- ность может стать путеводной нитью в сложнейших политических ситуациях типа 1939 года. Война - итог сцепления бесчисленных событий, но они окрашены тонами античеловечности и антиин- теллектуализма. Плохая политика в конечном счете неизбежно мстит её создателям. Люди должны наконец на деле осознать себя едиными. Утвердить примат общечеловеческих ценно- стей и абсолютный приоритет политического начала над военно-силовым - в мышлении и практике. Это еще один из главных уроков в истории возникновения прошлой войны. Жизнь отвергла политическую малокомпетентность и доказала, сколь громаден вред, наносимый властвующей посредственностью и серостью. Чтобы сохранить власть, она хватается за догмы, навязыва- ет свои утопии, потому что у неё нет творческого мышления. Политический тоталитаризм - источник войн. Демократия - высшая форма избавления от них и спасения. Должны быть всеми и навсегда отброшены обветшалые традиции прошлых веков, прочно вцепившие- ся в мир передовой половины нынешнего столетия. Мир становился единым уже тогда. Неприемлемы бесчестность в политике, неуважение интересов других. Негласность в принятии решений о войне и мире. Во всякой войне кто-то обречен на победу, а кто-то на поражение. Победа Сталина фактически сокрушила тоталитаризм на западе Европы, но на ее востоке произошла самоконсервация и расширение системы, из- бравшей для своей маскировки эффектные «революционные» символы: социализм, красное знамя, серп и молот и т.п. Плодами нашей победы, что бывает не часто, по-настоящему воспользовались не мы а запад континента. И лишь сейчас победитель начинает сознавать, как много он потерял. Итогом потрясений Второй мировой войны стал отказ от диктата «богочеловека», дорвавшегося до политической власти. Ис- черпавшая себя система ценностей энергично вытеснялась. Ей на смену приходила идея свободы и демо- кратии. С опозданием на 40-45 лет она утверждается и в бывшей восточной, теперь Центрально Европе и в бывшем СССР. Разделенная Европа вновь возвращается в единое историческое пространство. Подведем краткий итог, «составим баланс» тоталитарной идеи. Надо признать, чтс некоторые плюсы присущи и тиранической власти. Стремление к всеохватности всеорганизованности, к тотальной упорядо- ченности и подконтрольности в некоторой мере способствовало наведению общественного порядка. До- роги, построенные в Германии во времена Третьего рейха, по сей день вызывают восторг автолюбителе Но даже живя в довольно циничную эпоху рынка и культа денег, нельзя не признать минусы тоталитариз- ма по своему объему и масштабу просто несопоставимы с присущими ему плюсами. Негативный опыт всеконтролирующей власти убеждает, что цивилизованная жизнь вне традицион- ных моральных норм в буквальном смысле слова невозможна. Этот тезис не есть некое проявление мора- лизаторства, речь идет о констатации объективных фактов. Тоталитарный режим оказывается запредельно дорогостоящим проектом. Для его сохранения было необходимо поддерживать топку, в которой сжига- лись миллионы человеческих жизней, и, кроме того, несметные природные ресурсы. О разрушении в ре- зультате войны гражданских объектов и культурных памятников излишне говорить подробно. И, несмотря на все жертвы, тоталитаризм оказался системой абсолютно неустойчивой. Третьему рейху предсказыва- лось тысячелетнее существование, в Советском Союзе победа коммунизма объявлялась неизбежной и от- меняющей всю прежнюю историю. В действительности, счет шел не как прежде — на многие века, но лишь на годы и десятилетия. И даже то, что создавала бесплатным трудом заключенных, оказывалось в экономическом отношении сверх дорогим, ибо в конечном счете, ведя к гибели людей, не обладало необ- ходим качеством, было ненадежным, требовало постоянного ремонта и доделки. Литература 1. Рассел Б. История западной философии. Новосибирск 1999 с.680. 2. Кульков Е.Н., Мягков М.Ю., Ржешевский О.А., Война 1941-1945. Факты и документы // М.-2001.- с.37. 3. Восточная Европа между Гитлером и Сталиным 1939-1941 // М.-1999.- с367-368 4. Мягков М.Ю. Вермахт у ворот Москвы 1941-1942 // М.- Институт всеобщей истории РАН. – 1999. – с.111 5. Нападении германии на Советский Союз, 1941. Дискуссия по поводу тезиса о превентивной войне // Дармштаут. – 1998. – с.181. 6. Чубайс И.Б. Россия и Европа: идейно-идентификационный анализ // Вопросы философии 2002. -№10. – с.39-43. Гадеева Прошлое – как феномен исторической памяти

Прошлое – как феномен исторической памяти

Репозитарії

Схожі ресурси