Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш
Одним из источников для реконструкции костюма носителей культуры Черняхов — Сынтана-де-Муреш являются остатки одежды из текстиля и кожи. В данной работе каталогизированы и проанализированы находки текстиля и кожи из черняховских погребений; в ней сообщаются общие сведения об уровне ткачества в этот...
Saved in:
| Date: | 2017 |
|---|---|
| Main Author: | |
| Format: | Article |
| Language: | Russian |
| Published: |
Інститут археології НАН України
2017
|
| Series: | Археологія і давня історія України |
| Subjects: | |
| Online Access: | https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/161703 |
| Tags: |
Add Tag
No Tags, Be the first to tag this record!
|
| Journal Title: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Cite this: | Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш / О.В. Гопкало // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2017. — Вип. 1 (22). — С. 22-39. — Бібліогр.: 86 назв. — рос. |
Institution
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-161703 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-1617032025-02-10T01:31:17Z Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш Рештки одягу з поховань культури Черняхів—Синтана-де-Муреш The Remains of Clothes from Graves of Chernyakhiv—Sintana-de-Mures Culture Гопкало, О.В. Статті Одним из источников для реконструкции костюма носителей культуры Черняхов — Сынтана-де-Муреш являются остатки одежды из текстиля и кожи. В данной работе каталогизированы и проанализированы находки текстиля и кожи из черняховских погребений; в ней сообщаются общие сведения об уровне ткачества в этот период: инструментарии, технологии, организации производства и торговли; перечислены данные, касающиеся изготовления одежды у носителей культуры Черняхов — Сынтана-де-Муреш. Рештки одягу з текстилю та шкіри в деяких випадках зберігаються в ґрунті. За збереженістю їх можна розподілити на ті, що зберегли свою первісну структуру й такі, що її втратили. За наявними даними, у 81 похованні культури ЧСМ зафіксовано фрагменти текстилю чи шкіри, однак проаналізовано лише деякі зі зразків. За результатами аналізу, текстиль виготовлений з волокна рослинного походження (Одая) та тваринного: шовку (Шишаки) та вовни (решта). Поміж досліджених зразків трапляється вовняна тканина з полотняним або саржевим переплетенням ниток. Щільність першої складає 11 н/см², другої — 18—22 н/см². На одному зі зразків зафіксований фрагмент шву, на іншому — шматок шкіри, пришитий до тканини. Перший належить нижньому одягу, другий — верхньому (плащу). Текстильне виробництво у римський період було товарним, існував розподіл праці, великий розвиток отримала торгівля. В ареалі культури ЧСМ прядіння та ткацтво залишалися домашніми виробництвами. Веретена входили до інвентарю жіночих поховань; поховання представниць високого соціального статусу супроводжувалися деталями веретен, виготовлених зі срібла (Данчени 371), їхня кількість подвоювалася або потроювалася. Мабуть, уявлення, поширені в античному світі, сягаючи корінням у традиції патріархальної сім'ї, де мати родини мала виступати організатором домашніх робіт, в тому числі прядіння, частково втрачені в I ст. н. е. з еволюцією ткацтва, появою спеціалізації, майстерень, торгівлі, у «варварському» світі продовжували існувати. Не виключено, що предмети, пов'язані з прядінням і швацькою справою наділялися магічними якостями, враховуючи знахідки голок разом з амулетами. The remains of clothes from textile and leather in some cases are saved in soil. According to the degree of preservation they are divided on kept and lost their original structure. We have information about 81 Chernyakhiv—Sintana-de-Mures Culture’s graves with findings of textile and leather, but only some of the samples analyzed. According to the results of the analysis, textiles was made from floral (Odaya) and animal origin: silk (Shishaki) and wool (the rest). Among the tested samples occurs woolen fabric with taffeta and twill weave. The thread count for taffeta is 18— 22 thread/cm² and for twill weave is 11 thread/cm². On one of the samples a piece of the seam was found, on the other a piece of leather sewn to the textile was found. The first supposedly belongs to the lower garment, the second — to the upper garment (cloak). Textile manufacture in the Roman period was trade, a division of labor existed, trade was developing. In the Chernyakhov—Sintana-de-Mures Culture areal spinning and weaving evolved as home manufacture. The spindles were in the inventory of female burials; burial of representatives of high social status were accompanied by details of spindles made of silver (Dancheny 371), their number doubles or triples. Apparently, views, widespread in the ancient world, rooted to the tradition of the patriarchal family, where the mother of family organized homework, including spinning, partly lost in the 1st century AD with the evolution of weaving, the advent of specialization, workshops, trade, «barbarian» world continued to exist. It is possible that subjects related to spinning and sewing endowed with magical properties, taking into account the findings of the needles along with amulets. 2017 Article Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш / О.В. Гопкало // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2017. — Вип. 1 (22). — С. 22-39. — Бібліогр.: 86 назв. — рос. 2227-4952 https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/161703 904.24(477+498)”652” ru Археологія і давня історія України application/pdf Інститут археології НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Статті Статті |
| spellingShingle |
Статті Статті Гопкало, О.В. Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш Археологія і давня історія України |
| description |
Одним из источников для реконструкции костюма носителей культуры Черняхов — Сынтана-де-Муреш являются остатки одежды из текстиля и кожи. В данной работе каталогизированы и проанализированы находки текстиля и кожи из черняховских погребений; в ней сообщаются общие
сведения об уровне ткачества в этот период: инструментарии, технологии, организации производства и торговли; перечислены данные, касающиеся изготовления одежды у носителей культуры Черняхов — Сынтана-де-Муреш. |
| format |
Article |
| author |
Гопкало, О.В. |
| author_facet |
Гопкало, О.В. |
| author_sort |
Гопкало, О.В. |
| title |
Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш |
| title_short |
Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш |
| title_full |
Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш |
| title_fullStr |
Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш |
| title_full_unstemmed |
Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш |
| title_sort |
остатки одежды из погребений культуры черняхов—сынтана-де-муреш |
| publisher |
Інститут археології НАН України |
| publishDate |
2017 |
| topic_facet |
Статті |
| url |
https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/161703 |
| citation_txt |
Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш / О.В. Гопкало // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2017. — Вип. 1 (22). — С. 22-39. — Бібліогр.: 86 назв. — рос. |
| series |
Археологія і давня історія України |
| work_keys_str_mv |
AT gopkaloov ostatkiodeždyizpogrebeniikulʹturyčernâhovsyntanademureš AT gopkaloov reštkiodâguzpohovanʹkulʹturičernâhívsintanademureš AT gopkaloov theremainsofclothesfromgravesofchernyakhivsintanademuresculture |
| first_indexed |
2025-12-02T12:01:34Z |
| last_indexed |
2025-12-02T12:01:34Z |
| _version_ |
1850397839258025984 |
| fulltext |
22 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
УДК: 904.24(477+498)”652”
О. в. Г о п к а л о
ОСТАТКи ОДЕжДы иЗ ПОГРЕбЕНиЙ КуЛьТуРы
чЕРНЯхОв—СыНТАНА-ДЕ-МуРЕш
Каждый слышит то,
что понимает.
и.в. ГЕТЕ
Одним из источников для реконструкции кос-
тюма носителей культуры Черняхов — Сынтана-
де-Муреш являются остатки одежды из тексти-
ля и кожи. в данной работе каталогизированы и
проанализированы находки текстиля и кожи из
черняховских погребений; в ней сообщаются общие
сведения об уровне ткачества в этот период: инс-
трументарии, технологии, организации произ-
водства и торговли; перечислены данные, касаю-
щиеся изготовления одежды у носителей культуры
Черняхов — Сынтана-де-Муреш.
К л ю ч е в ы е с л о в а: текстильное производс-
тво, остатки одежды, культура Черняхов—Сын-
тана-де-Муреш.
важным шагом для реконструкции костюма
являются исследования остатков одежды. Их
систематическое изучение — тема отдельной
работы. Сегодня важно привлечь внимание
специалистов к находкам текстиля во избежа-
ние ошибок, совершенных ранее, когда подоб-
ная информация игнорировалась, а фрагмен-
ты одежды, сохранившиеся на металлических
аксессуарах костюма просто удалялись при
реставрации.
история изучения текстиля культуры
черняхов—Сынтана-де-Муреш (чСМ). Пер-
вым, кто обратил внимание на остатки тексти-
ля на различных предметах из черняховских
памятников, составил их перечень и проана-
лизировал с учетом тонины нитей и переплете-
ния был Э.А. Рикман [1975, с. 186—190].
С тех пор значительно увеличилось количес-
тво находок остатков одежды культуры чСМ.
Развитие текстильной археологии: накопление
сравнительных материалов, их систематиза-
ция, создание базы данных образцов текстиля
разного сорта, усовершенствование способов его
изучения и реставрации; музеефикация сохра-
нившихся предметов одежды позднеантичного
периода, безусловно, способствует проведению
качественного исследования. Литература по
текстильной археологии весьма обширна, одна-
ко для раскрытия нашей темы первостепенное
значение имеют работы, касающиеся образцов
одежды позднеантичного периода и система-
тические исследования текстиля смежных тер-
риторий Барбарикума и, в первую очередь, мо-
нография Е. Маика «Текстильное производство
вельбарской культуры» [Maik, 2012]. С момента
выхода предыдущей книги автора [Maik,1988]
прошла почти четверть века. за этот период ко-
личество находок текстиля вельбарской культу-
ры увеличилось втрое, с 200 до 600. По призна-
нию автора фундаментального труда, это мало
дало для реконструкции одежды, но прояснило
многие вопросы, связанные с текстильным про-
изводством. в любом случае исследование за-
служивает особого внимания. Оно начинается с
краткого вступления, где оговариваются архео-
логические реперы исследования: текстильные
материалы проанализированы, согласно про-
странственно-временных зон вельбарской экс-
пансии, по Р. волонгевичу; содержится краткая
история исследования вельбарского текстиля;
освещается современное состояние источников
и исследования; намечаются его цели; указы-
ваются датские и немецкие труды, заложившие
основы текстилеведения, а также новейшие ра-
боты в этой области; вступление сопровождает
небольшой терминологический словарь. Первая
глава монографии посвящена анализу текстиль-
ных материалов и характеристике прядильного
и ткацкого инструментария; вторая — местному
текстильному производству; третья — измене-
ниям текстильного производства во времени; © О.в. ГОПКАЛО, 2017
Гопкало О.в. Остатки одежды из погребений культуры черняхов—Сынтана-де-Муреш
23ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
четвертая — импортным тканям. Таким обра-
зом, монография представляет собой добротное
исследование текстильного производства, начи-
ная от характеристики сырья до готовой продук-
ции в виде фрагментов текстиля, включающего
и окрашенные образцы. Е. Маик сравнивает
вельбарские шерстяные ткани со средневековы-
ми и отмечает высокое качество первых [Maik,
1988, s. 118—120, 126]. Автор особо отмечает
важнейшие текстилеведческие исследования
[Sage, 1932; Fuhrmann, 1939—1940; Hoffmann,
1964; Wild, 1970, 1977; Bender, 1986; Schlabow,
1976; Geijer, 1979; Hald, 1980; Ullemeyer, Tidow,
1981; Möller-Wiering, 2011].
выводы работ Е. Маика, а также многочис-
ленных работ по текстильной археологии, ис-
тории, палеоэкономике получили обобщение в
докторской диссертации з. Качмарек «Ткачест-
во в культурных отношениях Римской империи
и Барбарикума (I—III вв. н. э.)» [Kaczmarek,
2013; 2015]. в ней на основании исторических,
археологических и иконографических источни-
ков рассматриваются вопросы производства и
торговли текстилем.
Методы анализа палеотекстиля. Текс-
тильные остатки исследуются для получения
информации о материале и характеристиках
ткани с помощью материаловедческого ана-
лиза, включающего методы диагностики сырья
(органолептические 1, химические методы, ме-
тод бинокулярной микроскопии), расширенный
материаловедческий анализ пряжи (равномер-
ность пряжи, направление отдельных волокон
в теле нитей, количественные характеристики
состава нитей, величины волокон в теле нитей и
т. д.). Метод структурного анализа ткани ба-
зируется на исследовании раппорта ткани или
плетения, плотности по основе и утку, характе-
ра натяжения нитей и т. п. [Глушкова, 2004, с. 8,
9]. Для выявления цвета окрашенных образцов
используется химический хроматографический
анализ (о его результатах, напр.: [Nockert, 1991,
p. 73; Елкина А., Елкина Е., 2005, с. 144]).
Кроме того, ценную информацию для реконс-
трукции одежды предоставляет исследование
случаев микростратиграфии текстиля.
в данной работе использован метод струк-
турного анализа и анализ микростратиграфии
текстиля.
Анализ источников. Благодаря упомина-
нию в публикациях погребальных комплексов,
собственным наблюдениям в ходе исследова-
ния бус и подвесок, любезным сообщениям-
указаниям коллег и прочим обстоятельствам,
известно о находках текстиля и кожи, кото-
рые происходят из 81 погребения культуры
чСМ (см. приложение). Эта информация не
исчерпывает, по-видимому, всех имеющихся
фактов, поскольку еще многие погребения не
опубликованы, не доступны, многие описаны
1. C помощью органов чувств.
недостаточно полно и не содержат информа-
ции о текстильных остатках. вместе с тем, эти
данные позволяют составить первоначальное
представление об источнике.
По степени сохранности имеющиеся мате-
риалы делятся на: сохранившие структуру и
утратившие ее или минерализированные. По
данным публикаций известно, что фрагменты
тканей сохранились в погребальных комплек-
сах: Балцаты II, 11, Будешты 57, Маслово 71, 84;
обрывок парчи обнаружен в инвентаре богатого
мужского погребения из Переяслава-Хмельниц-
кого 1952-5. К сожалению, проверить эту инфор-
мацию не удалось: перечисленные находки не
обнаружены в местах хранения коллекций 2,
однако возможность находки фрагментов текс-
тиля, в частности, парчи из Переяслава-Хмель-
ницкого, подтвердилась недавним открытием
фрагмента шелка в погребении Шишаки 39
[Гейко, Рейда, Сапєгін, 2016] (рис. 1).
Фрагмент ткани из волокна растительного про-
исхождения сохранился на шпоре из погребения
Одая 23 (см. статью Г.А. Камелиной, Н.А. Бир-
киной и А.А. Мамоновой в этом сборнике), хотя
по описанию в публикации, шпоры находились в
кожаном мешочке [Никитина, 1996, с. 16].
Обрывки ткани сохранились, как свидетель-
ствует фотография из отчета, в погребении 113
могильника Беленькое [Росохацкий, 1989/262,
табл. 37, 6], однако материал не опубликован,
а ткань не исследовалась специально.
2. в фондах Музея истории Молдовы не обнаружены.
Пользуясь случаем, хочу от всей души поблагодарить
молдавских коллег С.С. Рябцеву и главного храните-
ля фондов Е.Н. Абызову за предоставленную инфор-
мацию. Коллекция масловского могильника, вернее,
ее остатки, находятся в экспозиции черкасского кра-
еведческого музея. Остатки тканей там не обнаруже-
ны. То же касается знаменитой находки парчи.
рис. 1. Фрагмент шелка из погребения Шишаки 39
Статті
24 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
Перечисленные случаи, скорее, исключения
из правил, поскольку в подавляющем боль-
шинстве ткань сохраняется на металлических
аксессуарах костюма и др. предметах, благода-
ря окислению последних: пропитываясь соля-
ми металлов, минерализуясь, она утрачивает
свои первоначальные свойства. С одной сто-
роны, процесс насыщения ткани химически-
ми веществами способствует ее консервации, с
другой, — изменяет первоначальную структу-
ру и затрудняет точное определение. Поэтому
по таким находкам более-менее уверенно мож-
но различать характер переплетения нитей, их
плотность, изредка — крутку.
Образцы ткани с полотняным переплете-
нием нитей (рис. 2) происходят из погребений:
Жовнино 26, Журавка 2, 14, 43, Компанийцы 2,
13, 130, Косаново 1961-4 (№ 3), Косаново 1964-
01 (№ 31), Лавриковка, Маслово 84, Одая 21,
23, Ранжевое 14, Родной Край 3, Ружичан-
ка 24, Сад 5, Скитка 12, черкассы 63, черня-
хов 264 и др.
Лавриковка [Супруненко, Гопкало, 2014,
с. 211, 212]. Следы ткани зафиксированы на
одной из фибул и пряжке 1. На фибуле отмече-
ны оттиски ткани полотняного переплетения
с тониной нити 0,5 мм и Z-круткой. Материал
и плотность, учитывая степень сохранности
фрагмента (ткань представляла собой не раз-
вернутый фрагмент, а сложенный втрое), опре-
делить не удалось.
С внутренней стороны рамки пряжки выяв-
лены остатки средневолокнистого текстиля,
возможно, высококачественной шерсти, с тони-
1. Определения С.в. Маевской (Полтавский техни-
ческий колледж НТУ «Харьковский политехнический
институт») [Кукин, Соловьев, Кобляков, 1989, c. 28].
рис. 2. Фрагменты мине-
рализированных тканей с
полотняным переплетеним
нитей: 1 — Ружичанка 24;
2 — Скитка 18; 3 — черкас-
сы 63; 4 — Журавка 43
Гопкало О.в. Остатки одежды из погребений культуры черняхов—Сынтана-де-Муреш
25ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
ной нити 0,2—0,3 мм, Z-круткой и плотностью
20—22 × 18—21 нитей/см2. Структура ткани при
этом неплотная, что свидетельствует об исполь-
зовании вертикального ткацкого станка [Сады-
кова Ф., Садыкова Д., Кудряшова, 1989, c. 41].
На фибуле из журавки 43, с внутренней сто-
роны и снаружи выявлена ткань с полотняным
переплетением плотностью 18 н/см2 (рис. 2, 4).
На фибулах из погребения Сад 5, изнутри и
снаружи, следы от ткани с полотняным пере-
плетением нитей плотностью 20 н/см2.
Оттиски тканей с саржевым переплетением
нитей обнаружены на железных подвесках из
комплексов Каборга 8 и черкассы 32, а также
на фибулах из погребений Компанийцы 122 и
черкассы 32.
в двух последних случаях образцы разных ти-
пов тканей сохранились послойно: они похожи
на сэндвич с металлическим предметом внутри.
Рассмотрим эти комплексы детальнее.
Компанийцы 122 (рис. 3). выразительные
фрагменты текстиля и кожи сохранились в пог-
ребении 122 могильника Компанийцы. в отче-
те Е.в. Махно и последующей републикации
А.Н. Некрасовой [Махно, 1961/4б, с. 104—108;
Некрасова, 2006, с. 113, рис. 74, 4—12] это захоро-
нение определено как вторичное, от которого со-
хранились обломки черепа и посткраниального
скелета, исключая кости рук, грудной клетки и
таза. Изначально погребенный лежал на спине с
подогнутыми вправо ногами. Погребальная яма
длиной 1,9, шириной 0,5—0,9, глубиной 1,4 м;
в ее северной части выявлены лепные горшок
и кубок, в западной части — гончарная миска,
внутри которой находился еще один кубок, ря-
дом с миской обломки рогового гребня. На рас-
стоянии 0,1 м к югу от черепа найдена бронзовая
фибула (на месте левого плеча), в 0,3 м к юго-вос-
току от фибулы (на поясе) бронзовая пряжка, у
костей ног (колен) глиняное пряслице. Фрагмен-
ты ткани зафиксированы, согласно плану отчета
Е.в. Махно, на дне погребальной ямы, у черепа
и возле миски. Наибольший фрагмент текстиля,
размерами 4 × 5 см, сохранился, благодаря кор-
розии железной оси еще одной бронзовой фибу-
лы, которую в свое время не рассмотрели и не
определили авторы раскопок и о которой не упо-
минается в последующей републикации матери-
алов, подготовленной А.Н. Некрасовой.
Первоначальные определения характерис-
тики тканей даны в работе, посвященной ис-
следованию костюма [Гопкало, 2007, с. 52, 53,
рис. 6]. С внутренней стороны бронзовой фибу-
лы, на пружине и под иглой, сохранились фраг-
менты ткани с полотняным переплетением ни-
тей плотностью примерно 18 н/см2 (рис. 4).
Сверху на ней сохранился довольно вырази-
тельный фрагмент грубой ткани с саржевым
переплетением нитей, плотностью нитей осно-
вы 11 н/см2, и Z-круткой, и другого материала
с гладкой поверхностью, очевидно, кожи, при-
шитой к ткани крестовидным швом с помощью
узенькой (шириной 4 мм) кожаной тесьмы, раз-
лезшейся от времени на продольные полоски.
Черкассы 32 (рис. 5). Следы двух видов тка-
ней сохранились на металлических предметах
из погребения черкассы-Центр 32 [Бобровська,
Сиволап, 2003; Гопкало, 2007, с. 51, 52, рис. 3; 4].
в инвентаре погребения, которое, согласно ант-
ропологическому определению, принадлежа-
ло мужчине 25—30 лет, выявлены серебряные
серьги, пара бронзовых фибул, набор из 29 же-
лезных подвесок, два гончарных сосуда. вследс-
твие коррозии железа образовались скопления
по две, три, четыре, пять и девять подвесок; две
«корзинки» сохранились поштучно.
На пружине фибулы № 1 с тыльной стороны
и на наибольшем скоплении подвесок зафик-
рис. 3. План (I) и инвентарь (II) погребения Компанийцы 122: 1 — бронзовая фибула; 2 — бронзовая пряж-
ка; 3 — фрагмент рогового гребня; 4 — глиняное пряслице; 5—8 — керамика
Статті
26 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
сирована ткань с саржевым переплетением ни-
тей (рис. 6, А; 7). Следы ткани с полотняным
переплетением нитей сохранились с внешней
стороны фибулы № 1, внутренней стороны фи-
булы № 2 и на подвесках (рис. 6, в; 7), причем,
на фрагменте ткани с фибулы № 2 сохранился
шов со стежками 9 и 5 мм (рис. 6, С; 7; 8).
Два рассмотренных выше случая включали
комбинацию из двух различных типов ткани: с
полотняным и саржевым переплетением нитей.
Ткань c саржевым переплетением может быть
соотнесена с шерстяной тканью 7 типа по Е. Маи-
ку [Maik, 1988, s. 30—35; 2012, s. 95, 96]. Образ-
цы такой ткани преобладают среди текстильных
остатков вельбарской культуры: они найдены в
Любовидзе, Одрах, венсерах, Гронове, Дембчи-
не, Дравску на Польском Поморье и др. памят-
никах. Судя по найденным в торфяниках на
севере Европы текстильным изделиям, именно
такая ткань шла на изготовление плащей.
Поэтому можно предположить, что фибулами
застегивалась какая-то одежда из более тонкой
шерсти полотняного переплетения; эта одежда,
судя по остаткам шва на фибуле из черкасс, была
сшитой. верхней одеждой служил плащ, изго-
товленный из грубой ткани и кожи. Следует от-
метить, что фрагмент кожи был пришит к ткани
аккуратным швом. Не исключено, что следы швов
в последнем случае связаны не с типом одежды, а
со способом ее декорации, например, кожаной ап-
пликацией на плечах, или со следами ремонта.
Обращает на себя внимание тот факт, что об-
разцы ткани с саржевым переплетением нитей
обнаружены в погребениях «бережанской» фазы
относительной хронологии могильников лесо-
степной Украины [Гороховский, 1988]. в более
поздних комплексах встречены фрагменты тка-
ней с полотняным переплетением нитей. Этот те-
зис хорошо иллюстрируется остатками текстиля
на двупластинчатых фибулах. Создается впечат-
ление, что носители культуры чСМ отказались
от грубой верхней одежды (плащей) и начали но-
сить одежду из тонких тканей преимущественно
полотняного переплетения, которая скреплялась
фибулами и накрывала их сверху.
в качестве ярких аналогий следует вспом-
нить прекрасные образцы сшитой одежды с при-
митивным кроем из торфяников Северной Ев-
ропы, сохранившимся, благодаря уникальным
природным условиям, и интерпретированных
исследователями как одежда населения север-
ных римских провинций [Erdrich, v. Carnap-
Bornheim, 2004, s. 69, 70, 99, 100, taf. 42—44]. в
Торсберге найдены мужская туника и штаны, в
Дамендорфе — штаны из тонкой шерсти.
Торсберг. Туника из тонкой шерсти красного
цвета длиной 88 см, з Z-круткой нитей основы и
S-круткой нитей утка, плотность ткани состав-
рис. 4. Фрагменты текстиля и кожи из погребения Компанийцы 122: I, II — схемы полотняного и саржевого
переплетения нитей; 1, 2 — фрагменты текстиля и кожи из погребения (1а, 2а — ткань с саржевым перепле-
теним; 1b — соединение ткани и кожи крестовидным швом — увеличено в 1,5 раза)
Гопкало О.в. Остатки одежды из погребений культуры черняхов—Сынтана-де-Муреш
27ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
ляет 30—31 н/см2. Туника сшита из четырех
частей. Рукава украшены кантом, вытканным
с помощью специального устройства. Штаны
всадника сшиты из тонкой шерсти Z-крутки в
нитях основы, S-крутки в нитях утка, плотность
ткани составляет 28,3 н/см2. Штаны общей дли-
ной 130 см сшиты из 12 деталей.
Дамендорф. Штаны сшиты из ткани с плот-
ностью 22—25 н/см2 с Z-круткой для нитей осно-
вы и S-круткой для нитей утка. Штаны сшиты
из 7 частей льняными нитями. Ткань окраше-
на мареной красильной [Erdrich, v. Carnap-
Bornheim, 2004, S. 69, 70, Taf. 44].
Датировка находок определена в пределах
II—III вв. н. э. (периодов в2, С1b, C2 европейской
хронологической схемы по Эггерсу / Годловско-
му) [Erdrich, v. Carnap-Bornheim, 2004, s. 99,
100, taf. 42—43].
хегом. Еще один прекрасный образец ком-
плекта одежды эпохи великого переселения
рис. 5. План (I) и инвентарь (II) пог-
ребения черкассы 32: 1, 2 — сереб-
ряные серьги; 3, 4 — бронзовые фи-
булы; 5—35 — железные подвески;
36, 37 — кружальная посуда
Статті
28 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
народов представлен воинским погребением
эпохи великого переселения народов с предста-
вительным инвентарем, среди которого набор
вооружения: меч, щит, кинжал, копье, лук со
стрелами, два топора, а также фрагменты тек-
стиля, позволяющие определить виды одежды
[Ramqvist, 1992]. Текстиль принадлежал туни-
ке и штанам [Nockert, 1991]. Туника, длиной
на 10—15 см ниже пояса, красного цвета, с
длинными рукавами с шестисантиметровыми
манжетами со специальными серебряными за-
стежками, по нижнему краю украшена тканой
узорной тесьмой, интерпретируется как tunica
rossa. Длинные узкие штаны застегивались
аналогичными пуговицами на лодыжках. Цвет
штанов не отличался от цвета туники. Тканые
полосы, украшающие низ туники и рукавов
включали антропо- и зооморфные изображе-
ния. Декоративная лента красного цвета, на
ней — желтые животные с голубыми глазами,
оконтуренные белой линией. в костюм входил
также большой прямоугольный плащ, оканто-
ванный тканой тесьмой с голубым орнаментом
на красном фоне. Кроме того, выявлены остат-
ки меха от головного убора или воротника. Над
погребенным была положена, судя по застеж-
кам, еще одна туника зеленого цвета из более
грубой ткани. в качестве возможных аналогий
одежды воина-всадника из Хегома указаны
мозаичные изображения из храма Моисея на
горе Небо в Иордании [Nockert, 1991, p. 128,
fig. 148]. Цвет одежды позволяет обратиться
к иранскому костюму, в частности, к костюму
сасанидской кавалерии. Автор утверждает,
что одежда со специфическими застежками не
встречается за пределами Скандинавии и от-
ражает локальную моду эпохи великого пере-
селения народов [Nockert, 1991, p. 127].
изготовление одежды у носителей культу-
ры чСМ. Интерес к исследованию различных ас-
пектов текстильного производства культуры чСМ
стимулирован развитием текстильной археологии
как самостоятельной отрасли науки. Благодаря
исследованиям в этой области, систематизирова-
ны знания о сырье, инструментарии, технологии,
организации производства и торговли.
Общие сведения о текстильном произ-
водстве в римский период. Приведем извес-
тные по литературе данные о процессе изго-
товления одежды в римский период от выбора
сырья до готовой одежды. затем проанализи-
руем инвентарь культуры чСМ на предмет из-
готовления одежды.
в римский период известен текстиль из ни-
тей растительного (лен, конопля, хлопок) и жи-
вотного (шерсть, шелк) происхождения.
К сожалению, из-за климатических и природ-
ных условий европейского континента текстиль
рис. 6. Схема расположения минерализированного
текстиля на металлических фибулах и подвесках из
погребения черкассы 32: A, B, C — схемы полотняно-
го, саржевого переплетения нитей и шва; 1, 2 — фи-
булы; 3, 4 — скопления железных подвесок (остатки
ткани переплетения: 1а — саржевого, с внутренней
стороны фибулы № 1; 1b — полотняного, снаружи
фибулы № 1; 2а — полотняного с фрагментом шва
с внутренней стороны фибулы № 2; 3а —саржевого,
на скоплении подвесок; 3b — полотняного, на скоп-
лении подвесок)
рис. 7. Минерализированные ткани с обеих сторон
наибольшего скопления подвесок, фото
Гопкало О.в. Остатки одежды из погребений культуры черняхов—Сынтана-де-Муреш
29ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
растительного происхождения плохо сохраняет-
ся в грунте, в отличие, например, от сухого кли-
мата и песчаного грунта Египта, где льняные
ткани в полной мере сохраняют свои свойства.
Кроме того, особых условий требовало и выра-
щивание льна: песчаных аллювиальных грун-
тов вблизи источника воды. вместе с тем, лен
был распространен у германцев, о чем есть сви-
детельства Тацита [Tac. Germ., 17] и археологи-
ческие данные: в Северо-западной Германии
большинство сохранившихся тканей — льня-
ные с полотняным переплетением, что объясня-
ется локальными различиями Свободной Гер-
мании [Kaczmarek, 2013, s. 121]. Лен и шерсть
использовались носителями культур Польского
Поморья [Kaczmarek, 2013, s. 129, not. 592]. в
северных римских провинциях использовались
конопля и хлопок [Wild, 1970, p. 15—19].
Структура шерсти. Шерсть — волосяной
покров кожи у животных состоит из: остевых
или покрывных волос разной длины и толщи-
ны, и пуховых или подшерстка.
Подготовка шерсти к прядению. Как ука-
зывает з. Качмарек со ссылкой на Дж.-П. вай-
лда, стрижка овец в Северной Европе происхо-
дила поздней весной или в начале лета, день
выбирался теплый и солнечный. Шерсть уже в
процессе стрижки сортировалась: отделялся во-
лос, непригодный для прядения, остальная —
очищалась от загрязнений, колтунов (волос,
слипшихся в комки); последним этапом была
стирка. Моющий эффект достигался с помощью
различных средств. Известно, что в Египте и
Иудее для этого применялись химикалии, на
севере Европы — корень мыльнянки лекарс-
твенной (Saponia officinalis). Конечной целью
стирки шерсти было отделение ланолина, кото-
рый использовался как лекарственное средство.
Следующим этапом было вычесывание шерсти
для получения чесаной или камвольной шер-
сти. На этом этапе шерсть сортировалась. Для
этого использовались два гребня: на один на-
саживалась шерсть, другим она вычесывалась
для извлечения самых длинных волос, затем
длинных прядей, пуховая шерсть оставалась
на гребне. Для вычесывания шерсти использо-
вались металлические гребни. Роговые не были
пригодны для таких целей, хотя их использова-
ние не исключается [Maik, 2012, s. 62].
Сцена вычесывания шерсти изображена на
фреске из валяльной (войлочной) мастерской
верекундуса в Помпеях (по другой версии, эта
мастерская специализировалась на чистке и
ремонте одежды) [Kaczmarek, 2013, s. 140].
Известно также, что шерсть перед прядением
окрашивали. в античном мире для крашения
текстиля использовали пурпур (диброминди-
го), полученный из моллюсков Murex brandaris,
Hexaplex trunculus; индиго (индиготин) — из
листьев индигосферы (Indigofera tinctoria), про-
израставшего в Индии; корни марены красиль-
ной (Rubia tinctoria) использовали для прида-
ния тканям красно-оранжевого, резеды (Reseda
Luteola) — желтого, вайды красильной (Isatis
tinctoria) — синего цветов. в настоящее время
эти красители синтезируют искусственно.
в частности, для одежды, найденной в север-
ных римских провинциях использовалась ма-
рена красильная [Erdrich, v. Carnap-Bornheim,
2004, s. 69, 70, taf. 44]. Так, благодаря химичес-
ким анализам текстиля одежды из погребения в
Хегоме, установлено, что желтый цвет достигал-
ся окрашиванием резедой; красный — мареной
красильной, а также получался из насекомых
рода Porphyrophora из семейства Margarodidae
Porphyrophora polonica (кошениль 1); синий —
экстрагировался из корней вайды красильной;
зеленый получался смешиванием желтого и си-
него [Nockert, 1991, p. 72, 73].
Ткани вельбарской культуры окрашивались
в оттенки от светло-бронзового до коричневого,
для чего использовались соответствующие рас-
тения [Maik, 2012, s. 87—91, Tab. 6].
Мареной красильной и индиго окрашены
ткани рязано-окских могильников [Елкина А.,
Елкина Е., 2005, с. 144].
Приспособления для прядения. Для пря-
дения использовали прялку и веретено. Как
прялку, вероятно, могли использовать гребень
на длинной ручке, который применялся для
вычесывания шерсти. в последнее время пред-
ложено интерпретировать деревянные изделия
IV в. из Пантикапея как прялки [Федосеев, че-
велев, 1999], а не туалетные палочки, как счи-
талось ранее [Сокольский, 1971, c. 220].
Древние веретена по конструкции делятся на
три группы. Первую из них составляют изделия
1. Кошениль — насекомое, дающее красящее ярко-
красное вещество, а также само это вещество.
рис. 8. Фрагмент шва на фибуле из погребения чер-
кассы 32
Статті
30 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
максимальной длины. Они опирались на землю
или пол помещения, в котором работали пряхи.
во вторую группу объединены подвесные вере-
тена, благодаря которым получали тонкую нить,
и, наконец, третью группу составили веретена,
которые использовались при изготовлении ве-
ревок [Малышев, 1950, c. 15—20].
в конструкцию всех разновидностей вхо-
дило собственно веретено — суженная с двух
концов, деревянная палочка, до 25 см длиной,
на которую надевалось прясло, выполнявшее
функцию маховика. Конструкцию подвесно-
го веретена дополнял металлический крючок,
ввинчивающийся в верхнюю часть веретена.
Античные мастера делали веретена из дере-
ва, кости и янтаря 1. Их длина, судя по находкам
из северных провинций, колебалась в пределах
от 12 до 25 см, а диаметр в месте максимального
расширения достигал 1 см. На свалке в виндо-
ниссе найдено 60 деревянных и шесть костяных
веретен [Kaczmarek, 2013, s. 140].
Пряслица выполняли в веретене функцию
маховика. Пряслица делали из глины, камня,
олова, янтаря. Они принадлежат к наиболее
многочисленной категории находок, связан-
ных с прядением. вес пряслица и тонина по-
лучаемого при прядении волокна находились
в прямой зависимости: чем легче было прясли-
це, тем тоньше нить можно было получить. Так
же соотносились длина веретена и вес прясли-
ца. Таким образом, по весу пряслица можно
судить о длине веретена и тонине волокна, а
по его диаметру — о прочности скручивания
нити. Качество же нити зависело от характе-
ристик кудели: состояла ли она из пуха, волос
или была смешанной. вес пряслиц колебался
от 150 до 400 г [Kaczmarek, 2013, s. 143, 144].
Не случайным было и направление крутки
нити справа налево (S) и слева направо (Z). На
западе римской империи преобладала правая,
Z-крутка, на востоке — левая, S-крутка.
На памятниках I—III вв. на территории
Польши тонина нитей в тканях колебалась от
0,1 до 1,33 мм, преобладает 0,3—0,5 мм. встре-
чается ZZ, ZS, SZ крутка нитей, однако преоб-
ладает ZZ-крутка. Наибольшее сходство эти
ткани обнаруживают с синхронным датским
текстилем и отличаются от найденных в Гер-
мании, более грубых, тонина которых превы-
шает 1 мм [Kaczmarek, 2013, s. 147, 148].
Экспериментально удалось установить, что
опытная пряха могла спрясть 20 м пряжи в час;
для изготовления ткани размерами 70 × 70 при
плотности 12 н/см2 потребовалось бы 1680 м во-
локна; опытный ткач может изготовить 70 см
ткани в день. все это показывает, что больше все-
го времени занимает подготовка пряжи. Из ис-
1. Физические свойства янтаря не способствовали
прядению и по поводу назначения янтарных вере-
тен в литературе ведется дискуссия (см.: [Kaczmarek,
2013, s. 141, 142]).
торических источников известно, что в Швеции
XVIII в. изготовление одежды для всей семьи за-
нимало у женщины около восьми месяцев, при
этом использовался горизонтальный ткацкий
станок и механическая прялка, что значительно
ускоряло процесс [Kaczmarek, 2013, s. 144].
Приспособления для ткачества. Ткань
получали на вертикальных ткацких станках.
Конструкция такого приспособления была не-
обычайно проста. Ткацкий станок состоял из
рамы и перекладин. Кроме стационарных час-
тей, для его работы были необходимы грузила
и инструмент для уплотнения тканей.
в Риме и провинциях ткачеством занима-
лись мастерские, где наряду с женщинами ра-
ботали и мужчины-ткачи. Причем, на примере
организации текстильного производства Пом-
пей известно, что существовала развитая спе-
циализация производства: в одних мастерских
шерсть мыли и чистили, в других — красили,
в третьих подновляли краски на полинявших
одеждах, в четвертых делали сукно, в пятых —
войлок. Мастерские располагались в специаль-
ных, оборудованных для этого помещениях,
расположенных у входа в дом. Между мужчи-
нами и женщинами существовало разделение
труда: женщины пряли, мужчины ткали [Ля-
пустин, 1988, с. 73].
изготовление одежды. Судя по иконог-
рафическим данным, по крайней мере часть
одежды делалась на заказ как от частных лиц,
так и для нужд армии. Наряду с этим сущест-
вовали лавки, торговавшие определенным ви-
дом готовой одежды [Kaczmarek, 2013, s. 57].
Обработка сырья, прядение, ткачество и
шитье у носителей культуры чСМ. черня-
ховские древности считаются хорошо изучен-
ными — историография черняховской куль-
туры насчитывает сотни работ, в некоторых
из них затрагивались вопросы древнего про-
изводства, в том числе прядения, ткачества и
шитья [Рикман, 1975, c. 186—191; Магомедов,
2001, c. 104—105].
Сырье. По имеющимся в нашем распоряже-
нии данным, текстиль культуры чСМ был из-
готовлен из сырья растительного и животного
происхождения. Наличие в ареале культуры
растений, пригодных для изготовления тканей,
в частности льна, подтверждается данными па-
леоботаники [Пашкевич, 1991, c. 19], а в соста-
ве стада значительную долю составлял мелкий
рогатый скот [Гопкало, Рудич, друкується].
Из инструментария, необходимого для изго-
товления пряжи в инвентаре культуры чСМ
встречены металлические гребни, которые ис-
пользовались для вычесывания шерсти. впро-
чем, по поводу функционального назначения
этих предметов существовало несколько версий
[Левада, 1999]. Они рассматривались, во-пер-
вых, как культовые предметы, во-вторых, как
связанные с рыбной ловлей, а именно исполь-
зующиеся при изготовлении рыболовных сетей,
Гопкало О.в. Остатки одежды из погребений культуры черняхов—Сынтана-де-Муреш
31ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
в-третьих, как инструментарий ткачества. Кос-
венным доказательством в пользу последней
версии является фрагмент «Старшей Эдды»,
который в поэтической форме рассказывает о
конструкции ткацкого станка мифологических
персонажей — валькирий:
«Сделаем ткань
из кишок человечьих;
вместо грузил
на станке — черепа,
а перекладины —
копья в крови,
гребень — железный,
стрелы — колки;
будем мечами
ткань подбивать!»
(Старшая Эдда, Песнь валькирий,
пер. А. Корсуна).
зоны концентрации металлических гребней
расположены на юге Скандинавии и в ареале
культуры чСМ, реже встречаются они в Цен-
тральной Европе. в античных городах Север-
ного Причерноморья металлические гребни не
известны — скорее всего, там пользовались де-
ревянными.
Приспособления для прядения. Для
прядения использовались прялка и веретено.
Поскольку, будучи деревянными, они не со-
хранились — об их конструкции можно судить
по античным образцам и деталям из металла
и глины — бронзовым крючкам и пряслицам,
которые хорошо сохраняются в почве.
Бронзовые 1 изделия, получившие в литера-
туре название «клюко- или посоховидные бу-
лавки» представляли собой небольшие, длиной
25—30 мм, изделия из бронзовой проволоки
диаметром 1—1,5 мм с крючком на одном кон-
це и винтом на другом: на последнем нередко
сохраняются остатки дерева: ивы, лиственной
породы. Их предназначение стало ясным не
сразу: предполагалось, что это — детали дере-
вянных шкатулок [Сымонович, 1975]. в насто-
ящий момент не вызывает сомнения, что такие
предметы использовались для веретена [Maik,
2012, s. 57, rys. 88], в частности — подвесного 2.
Другой деталью веретен служили пряслица.
Пряслица относятся к самой массовой катего-
рии находок, исключая, разумеется, керамику.
Они обнаружены главным образом в женских
погребениях, хотя случаются исключения.
Пара пряслиц, согласно проведенному иссле-
дованию, является признаком женского погре-
бения [Гопкало, 2011, с. 183].
По результатам другого исследования, це-
лью которого было выявление социальной
1. Сплавы, из которых изготовлены крючки разли-
чаются даже в пределах одного памятника (Коблево)
и относятся к 3—5 типам сплавов, по Т.Б. Барцевой
и Е.Н. черных.
2. Практическое применение см.: https://www.
youtube.com/watch?v=HRTH4a65fD0.
стратификации носителей культуры чСМ по
материалам ингумаций с северной ориента-
цией, предметами домашнего производства, в
том числе веретенами, сопровождались 17,4 %
комплексов. Их доля возрастает в зависимости
от количества сосудов-«приношений». Нередки
случаи, когда в погребение клали два или более
пряслиц. Погребения «прях» известны в ареале
культуры чСМ (Ружичанка 19, Бережанка 5,
Данчены 371, Михэлэшень 149, Романковцы 8).
в инвентаре данченской могилы, кроме трех
прясел, найдена серебряная посоховидная бу-
лавка и костяное веретено. Доля погребений с
двумя пряслами имеет максимальное значение
в погребениях третьего археолого-социологичес-
кого типа, по Н.М. Кравченко, т. е. с семью и бо-
лее сосудами-«приношениями». Таким образом,
наличие нескольких комплектов аксессуаров
костюма, удвоение или утроение стандартного
набора предметов домашнего производства, ско-
рее всего, является самостоятельным социоло-
гическим показателем для погребений высокого
социального статуса [Гопкало, 2016, с. 77].
Кроме того, пряслица рассматривались как эт-
нографический признак: на основе соотношения
различных типов сделана попытка реконструк-
ции культурно-этнического состава ее носителей
[Магомедов, 2015]. Из работы следует вывод:
«постепенная унификация форм черняховских
прясел является отражением процесса стирания
рецидивов племенной и клановой разобщеннос-
ти, отражением в материальной сфере процесса
укрепления единства «готского народа»».
вместе с тем, и признание формы пряслица
этнографическим признаком, и тем более окон-
чательный вывод работы вызывают серьезные
возражения. Так, довольно наглядно их опро-
вергают материалы могильника Беленькое с
выразительной лепной посудой «невельбарс-
кой» традиции и пряслицами «вельбарских»
типов и, наоборот, в погребении 210 с лепным
кумпфом с прочерченной свастикой и прясли-
цем, выточенным из амфорной стенки, которые
характерны для южных памятников.
Логичнее, думаю, объяснить преобладание
одной формы пряслиц стандартизацией пря-
дильного инструментария в рамках ареала
культуры чСМ.
Приспособления для ткачества. Как
указывалось выше, в конструкцию ткацкого
станка входила рама, перекладины, грузила,
специальным инструментом заправлялось во-
локно, специальным инструментом подбива-
лась ткань. Так, например, в древнерусский
период роль последнего выполнял деревянный
предмет — миниатюрная копия меча. Из-за
внешнего сходства исследователи считали его
детской игрушкой [Смирнова, 2000]. Среди
производственного инвентаря культуры чСМ
такие вещи не известны. Скорее всего, изго-
товленные из дерева, они не сохранялись. Из
перечисленных деталей станка повсеместно
Статті
32 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
встречаются глиняные грузила и костяные па-
лочки для заправления нити.
Обычной находкой на черняховских поселе-
ниях являются ткацкие грузила пирамидаль-
ной или усеченноконической формы с отверсти-
ями в верхней части. Они делались из глины,
немного подсушивались, но не обжигались,
поэтому возникают определенные трудности
с их фиксацией в археологических объектах,
реставрацией и дальнейшим хранением. Мно-
гочисленные костяные изделия среди черня-
ховских древностей, которые интерпретирова-
лись в литературе как «проколки», «писала»,
очевидно, следует относить к деталям ткацкого
станка. По крайней мере, именно так интер-
претируются подобные изделия древнерусско-
го Новгорода. На основании анализа разновре-
менных слоев древнерусского Новгорода был
сделан вывод, что именно такие предметы ис-
пользовались для уплотнения нитей в тканях.
С заменой вертикального (домашнего) станка
на горизонтальный (ремесленный) исчезли и
некоторые инструменты для его обслужива-
ния, в том числе костяные палочки [Смирнова,
2000].
Помещения для ткачества. Следы ткац-
ких станков обнаружены на черняховских по-
селениях неоднократно. Они располагались
как в наземных (Лепесовка, Будешть, загай-
каны, Комрат, Мирзешть, Обухов 1), так и в
углубленных (Делакеу) помещениях [Рикман,
1975, c. 188]. вероятно, остатки вертикального
ткацкого станка зафиксированы в полуземлян-
ке № 1 поселения Делакеу в Молдове, единс-
твенном на поселении углубленном помеще-
нии [Рикман, 1967]. Оно представляло собой
овальное в плане, ориентированное длинной
осью в направлении север-юг, размерами 3 ×
2,1 м, сооружение, глубина которого в древнос-
ти составляла 0,85 м. Стенки его частично об-
мазаны глиной, в центральной части вырыта
яма овальной формы размерами 2,15 × 1,7 м,
глубиной 0,25 м от уровня пола. Тут прослеже-
ны следы обугленных столбиков и колышков,
служивших опорой крыши, или ножек мебели.
Скорее всего, строение защищала от непогоды
двускатная или конусовидная, очевидно, соло-
менная, крыша. четыре колышка, диаметром
7 см и высотой 8 см каждый, образовывали ли-
нию длиной 45 см, вдоль которой найдено 14
глиняных грузил конической и пирамидаль-
ной формы. Отопительное сооружение в поме-
щении отсутствовало, по-видимому, оно могло
эксплуатироваться только в теплое время года.
Однако чаще детали ткацких станков обна-
ружены в жилищах. Так, например, на Лепе-
совском поселении ткацкий станок располагал-
ся в одной из комнат-камер «большого дома»
[Рикман, 1962, c. 131].
швейные инструменты. в инвентаре
культуры чСМ к швейным изделиям отно-
сятся бронзовые или железные иглы, которые
часто хранятся в костяных футлярах-игольни-
ках. Они встречаются значительно реже, чем
пряслица и сопровождают как женские, так и
мужские могилы, что представляется вполне
логичным, учитывая потребность в ремонте
одежды. в некоторых случаях иглы в футля-
рах хранятся вместе с подвесками-амулетами в
сумке, подвешенной к поясу, достигающей ко-
лен (Михэлэшень 2, Сад 5). Иглы сопровожда-
ют некоторые из упомянутых выше погребений
«прях». Так, в женской могиле Данчены 371,
высокого социального статуса, в деревянной
шкатулке, инкрустированной бронзовой про-
волокой находились: шесть «височных» колец
(одно серебряное и пять бронзовых), игольник
с двумя иглами, два бронзовых кольца (от ве-
ретена?), серебряная клюковидная булавка;
рядом со шкатулкой лежал железный нож,
костяное веретено и три глиняных пряслица
[Рафалович, 1986, с. 109—111].
выводы. Таким образом, остатки одежды из
ткани и кожи в некоторых случаях сохраняют-
ся в грунте. По степени сохранности их можно
разделить на сохранившие и утратившие свою
первоначальную структуру. По имеющимся
данным, в 81 погребении культуры чСМ за-
фиксированы фрагменты текстиля или кожи,
однако проанализированы лишь некоторые
из образцов. Согласно результатам анализа,
текстиль изготовлен из нитей растительно-
го происхождения (Одая) и животного: шелка
(Шишаки) и шерсти (остальные). Среди ис-
следованных образцов встречается шерстяная
ткань с полотняным и саржевым переплетени-
ем нитей. Плотность первой составляет 11 н/см2,
второй 18—22 н/см2. На одном из образцов за-
фиксирован фрагмент шва, на другом — кусок
кожи, пришитый к ткани. Первый предполо-
жительно принадлежит нижней одежде, вто-
рой — верхней (плащу или накидке).
Текстильное производство в римский период
было товарным, существовало разделение тру-
да, развивалась торговля. в ареале культуры
чСМ прядение и ткачество развивались как
домашние производства. веретена входили в
инвентарь женских погребений; погребения
представительниц высокого социального стату-
са сопровождали детали веретен, изготовлен-
ные из серебра (Данчены 371), их количество
удваивалось или утраивалось. По-видимому,
представления, широко распространенные в
античном мире, уходящие корнями в тради-
ции патриархальной семьи, где мать семейс-
тва выступала организатором домашних работ,
в том числе прядения, частично утраченные
в I в. н. э. с эволюцией ткачества, появлением
специализации, мастерских, торговли, в «вар-
варском» мире продолжали существовать. Не
исключено, что предметы, связанные с пря-
дением и шитьем наделялись магическими
свойствами, учитывая находки иголок вместе с
амулетами.
Гопкало О.в. Остатки одежды из погребений культуры черняхов—Сынтана-де-Муреш
33ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
Приложение
КАТАЛОГ ПОГРЕбЕНиЙ КуЛьТуРы
чСМ С ОСТАТКАМи ТЕКСТиЛЯ 1
1. балцата ii 1. ТПС, ритуально разрушенное. Ин-
вентарь: семь сосудов, фр-ты стеклянного кубка,
подвески из раковин, роговой гребень, железный
нож, пряслице, железная трапециевидная пластин-
ка. Кусочек кожи 2 [Федоров, Рошаль, 1981, с. 91].
2. балцата ii 11. ТПС с частично сохранившим-
ся деревянным помостом, ритуально разрушенное.
Парное: женщина и ребенок. Инвентарь: три сосуда,
фр-т бронзовой фибулы, бусы, подвески из раковин,
фр-ты железного изделия с отпечатками льняной
ткани полотняного переплетения, часть железного
обруча от ведра, бронзовая пластинка с прилипшими
к ней кусками коричневой льняной ткани простого
переплетения 2, бронзовые: гвоздик, пластинчатый
зажим, два стерженька, шарик; пряслице [Федоров,
Рошаль, 1981, с. 97, 98].
3. беленькое 113. Оттиски ткани на фибуле. Фраг-
менты ткани [Росохацкий, 1989, табл. 37, 6].
4. беленькое 117. Оттиски ткани на фибуле.
5. бережанка 5. ТПСз. Фибулы на ключицах, бусы
и подвески на шее и у левого плеча. Инвентарь: 13 со-
судов, стеклянный кубок, две бронзовые фибулы,
бусы, подвески, железная пряжка (?), четыре глиня-
ных пряслица, кусок ладана. На железных подвесках
оттиски текстиля [воляник, 1974, с. 72, 74].
6. боромля 8. ТПС. Мужчина 35—40 лет. Скелет
лежит на спине, правая рука согнута в локте и ле-
жит на плече, кисть левой руки на тазу, ноги вы-
тянуты. Инвентарь: четыре сосуда, бронзовая ка-
лачиковидная подвеска, фр-ты железных окислов с
отпечатками ткани [Некрасова, 2006, с. 89].
7. боромля 44. ТПС. Женщина 45—50 лет. Скелет
лежит на спине, конечности вытянуты. Фибулы на
плечах. Инвентарь: три сосуда, пара бронзовых фи-
бул. На одной из фибул оттиски ткани [Некрасова,
2006, с. 93].
8. будешты 57. ТПС. Девочка-подросток. Скелет
вытянут на спине, руки вдоль туловища. У затыл-
ка найдено ожерелье из бус, медной монеты и под-
вески-клыка, здесь же обнаружен обрывок ткани.
Инвентарь: шесть сосудов-«приношений», роговой
гребень, бусы, монета-подвеска, подвеска-клык. Об-
рывок ткани с полотняным переплетением нитей 2
[Рикман, 1967, с. 64].
9. бырлад-валя Сякэ 86. ТПС. взрослый. Костяк
лежит на спине, руки и ноги вытянуты. На плечах
по фибуле. Инвентарь: сосуд, две бронзовые фибу-
лы. На фибулах остатки ткани c полотняным пере-
плетением [Palade, 2004, p. 115].
10. бырлад-валя Сякэ 121. ТПС. Женщина. Кос-
тяк лежит на спине, левая рука вдоль туловища,
правая на тазу. Фибулы на плечах, бусы на шее.
Инвентарь: три сосуда, две бронзовые фибулы, бусы,
пряслице; в заполнении ямы найдены фр-ты кера-
мики, бронзовой фибулы, пряслица из разрушенной
кремации. На одной из фибул оттиски ткани [Palade,
2004, p. 117].
1. Сокращения: ТС — трупосожжение; ТП — трупо-
положение; С, Ю, з, в — ориентация погребенного.
2. в фондах Музея истории Молдовы не обнаружен.
Пользуясь случаем, хочу от всей души поблагода-
рить молдавских коллег С.С. Рябцеву и главного
хранителя фондов Е.Н. Абызову за предоставлен-
ную информацию.
11. бырлад-валя Сякэ 259. ТПС в яме со ступень-
кой. взрослая женщина. Костяк лежит на спине, ко-
нечности вытянуты. Фибула на левом плече, пряжка
у таза слева, бусы на шее. Инвентарь: пять сосудов,
серебряная фибула, бронзовая пряжка, бусы, пряс-
лице, нож. На пряжке оттиски ткани полотняного
переплетения [Palade, 2004, s. 121, 122].
12. бырлад-валя Сякэ 279. ТПС. взрослый. Ске-
лет лежит вытянуто на спине, конечности вытянуты.
Фибулы у плечевых костей снаружи, бусы на шее,
пряжка на костях таза. Инвентарь: шесть сосудов,
пара серебряных фибул, железная пряжка, бусы,
два пряслица. На одной из фибул оттиски ткани с
полотняным переплетением [Palade, 2004, p. 123].
13. бырлад-валя Сякэ 286. ТПСв. взрослый. Ске-
лет лежит на спине, правая рука вытянута вдоль туло-
вища, левая на тазу, ноги вытянуты. Фибула на пра-
вом плече, на левом — следы окислов меди (от второй
фибулы?), бусы на шее. Инвентарь: бронзовая фибула
с оттисками ткани и остатки еще одной (?), бусы, фр-ты
рогового гребня, два пряслица [Palade, 2004, p. 124].
14. бырлад-валя Сякэ 319. ТПСз. взрослый. Ске-
лет лежит на спине, руки и ноги вытянуты. Фибулы
на плечах, пряжки на поясе, бусина под челюстью.
Инвентарь: шесть сосудов, стеклянный кубок, две
бронзовые фибулы, две пряжки, бусина, фр-ты рого-
вого гребня, пряслице, железный нож. На одной из
фибул оттиски ткани [Palade, 2004, p. 127].
15. бырлад-валя Сякэ 381. ТПС в яме с нишей.
взрослый. Скелет лежит на спине, правая рука вытя-
нута вдоль туловища, левая лежит на тазу, ноги вы-
тянуты. Под челюстью серебряная монета (обол Харо-
на), фибулы на плечах снаружи, пряжка над правым
крылом таза, бусы на шее, подвески из раковин
между колен, роговые подвески над правым крылом
таза, снаружи, роговая подвеска в форме лебедя — в
скоплении предметов у левой стопы. Инвентарь: два
сосуда, серебряная монета Марка Аврелия, стеклян-
ный кубок, две бронзовые фибулы, две пружины от
бронзовой фибулы, бронзовая пряжка, бусы, бронзо-
вая пронизь, роговые подвески: в форме лебедя, пи-
рамидальные, подвески из раковин, роговой гребень,
три пряслица, костяной игольник. На одной из фибул
оттиски ткани [Palade, 2004, p. 131, 132].
16. бырлад-валя Сякэ 386. ТПСв. взрослый (?).
Скелет лежит на спине, руки и ноги вытянуты. Фи-
булы на плечах, пряжка на правом крыле таза, бусы
на шее. Инвентарь: четыре сосуда, две бронзовые
фибулы, бронзовая пряжка, бусы, фр-ты рогового
гребня, два пряслица, железный нож. На фибулах
оттиски ткани [Palade, 2004, p. 132].
17. бырлад-валя Сякэ 390. ТПСв в яме со сту-
пенькой и нишей. взрослый. Скелет лежит на спи-
не, левая рука вытянута вдоль туловища, правая на
тазу. Фибулы (разные) на плечах, бусы на шее. Ин-
вентарь: четыре сосуда, бусы, две бронзовые фибу-
лы, фр-ты рогового гребня, два пряслица. На одной
из фибул оттиски ткани [Palade, 2004, p. 133].
18. бырлад-валя Сякэ 473. ТПС в яме со ступень-
кой. взрослый. Скелет лежит вытянуто на спине,
руки на тазу, ноги вытянуты. Фибула на левом пле-
че. Инвентарь: восемь сосудов, фр-ты бронзовой фи-
булы, фр-ты рогового гребня, два пряслица. На фи-
буле оттиски ткани [Palade, 2004, p. 137].
19. бырлад-валя Сякэ 500. ТПС. Подросток. Ске-
лет плохой сохранности. Инвентарь: пять сосудов,
бронзовая фибула, бронзовая пряжка, пряслице. На
фибуле оттиски ткани [Palade, 2004, p. 139].
20. бырлад-валя Сякэ 529. ТПС. взрослый. Ске-
лет лежит на спине, руки и ноги вытянуты. Фибула
Статті
34 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
на правом плече, бусы на шее. Инвентарь: бронзо-
вая фибула, бусы. На фибуле оттиски ткани [Palade,
2004, p. 144].
21. великая бугаевка 18. ТСЯ. Инвентарь: буси-
на, железные подвески, железное височное кольцо,
железная шпора. На одной из подвесок остатки тка-
ни [Петраускас, Шишкин, 2013, с. 22].
22. великая бугаевка 29. ТПС, ритуально разру-
шенное: на месте кости ног. Adultus. Инвентарь: два
сосуда, бронзовая фибула, бусы, подвески, бронзовая
клюковидная булавка. На подвеске сохранились ос-
татки ткани [Петраускас, Шишкин, 2013, с. 27].
23. великая бугаевка 71. ТПС. Infantilis I. Скелет ле-
жит на спине, конечности вытянуты. Фибулы, пружи-
нами вниз, на плечах, бусы на груди и шее, две круп-
ные бусины между колен. Инвентарь: четыре сосуда,
пара бронзовых фибул, бусы, фр-т бронзовой иглы, два
пряслица, железный нож. На одной из фибул фрагмент
ткани [Петраускас, Шишкин, 2013, с. 35, 36].
24. Данчены 145/140. ТПз в яме с заплечиками,
ритуально разрушенное. Непотревоженными оста-
лись кости ног. Инвентарь: сосуд, серебряная фибу-
ла с остатками тонкой ткани с полотняным перепле-
теним 1 [Рафалович, 1986, с. 58].
25. жовнино, уроч. Пристань 26. ТПС. Скелет ле-
жит на спине, конечности вытянуты. Фибулы слева и
справа ниже плечевых костей. Инвентарь: пять сосу-
дов, пара серебряных фибул, бусы. На обратной стороне
одной фибулы сохранилась часть железной пластинки,
которая находилась на кожаной основе. На обратной
стороне другой фибулы найдены следы разрушившей-
ся пластинки с двумя горизонтально расположенными
бусинами. Тут же найдены остатки кожи и ткани полот-
няного плетения [Рутковская, 1979, с. 326].
26. журавка 2. ТПС, разрушенное вcпашкой.
взрослый мужчина. Пряжка в районе пояса. Инвен-
тарь: 11 сосудов, пара серебряных фибул, серебря-
ная пряжка, фр-ты рогового гребня, железный нож.
На одной из фибул отпечатки тонкой ткани [Сымо-
нович, 1959/7а, с. 46—48].
27. журавка 14. ТПС. Детское. Скелет лежит на
спине, конечности вытянуты. Фибула на правой клю-
чице, пряжка на поясе, бусы на шее и у левого локтя.
Инвентарь: восемь сосудов, стеклянный кубок, сереб-
ряная фибула, серебряная пряжка, бусы, роговой гре-
бень, пряслице, обломок железного гвоздя. Согласно
рисунку из Отчета, на фибуле сохранились оттиски
текстиля [Сымонович, 1960/26а, с. 45—47].
28. журавка 43. ТПС. Женщина maturus. Скелет
лежит на спине, руки на тазу, ноги вытянуты. Фи-
булы на ключицах, бусы на шее. Инвентарь: 12 со-
судов, пара серебряных фибул, фр-ты железной
пряжки, бусы, роговая пирамидальная подвеска,
подвески из раковины Cypraea, обломки костяного
гребня, железный нож. На внутренней стороне фи-
булы сохранились остатки ткани c полотняным пе-
реплетением [Сымонович, 1962/33, с. 35—38].
29. индепенденца 7. ТПС. Ритуально разрушен-
ное, тотальное разрушение: череп отсутствовал. Ин-
вентарь: три сосуда, в том числе лепной, бусы, фр-т
бронзовой проволочки, подвеска из раковины вмес-
те с металлическим предметом была завернута в
ткань, сохранился роговой гребень, костяной иголь-
ник, пряслице. Сохранился текстиль [Mitrea, Preda,
1966, p. 49—50].
30. Каборга 8. ТПСв в яме с подбоем. Парное. Пог-
ребенные лежали на разных уровнях. Скелет 1 (ос-
новное захоронение) в подбое. Скелет, верхняя часть
1. в фондах Музея истории Молдовы не обнаружен.
которого разрушена норой грызуна, лежит на спине,
правая рука вытянута вдоль туловища, левая — со-
гнута в локте и уложена на живот, ноги вытянуты.
На груди справа лежал железный нож. На месте
разрушившей кости норы грызуна находились: гор-
шок, гребень, фибула, обломок второй фибулы, плас-
тинчатая подвеска. Инвентарь: три сосуда, бронзо-
вая фибула, фр-ты бронзовой фибулы, серебряная
подвеска, железный нож, роговой гребень. Скелет 2
лежал на ступеньке подбоя на спине, правая рука
на костях таза, левая вытянута вдоль туловища,
ноги вытянуты. Шея погребенного согнута под пря-
мым углом, череп упирался в северо-восточную сте-
ну ямы. Левый бок покойного нависал над подбоем,
левая рука свешивалась вниз: очевидно, что яма не
была рассчитана на его рост. Около черепа найдена
железная корзинковидная подвеска. Под левой ло-
паткой обаружено скопление железных вещей: вто-
рая корзинкоподобная подвеска с оттисками ткани,
железная треугольная подвеска и остатки труднооп-
ределимого предмета (фибулы?). Инвентарь: фр-ты
железной фибулы (?), железные подвески [Магоме-
дов, 1979, с. 37, 39].
31. Кантемировка, кург. 1. Погребение в подбое,
размерами 3,58 × 3,43 × 3,07 м. Погребен мужчина
40 лет. Скелет разрушен в верхней части. Инвен-
тарь: 13 сосудов-«приношений», две бронзовые по-
ясные пряжки с остатками кожи, три ременные се-
ребряные накладки в виде полумесяца, на пальце
правой руки золотое кольцо, на ступнях металли-
ческие украшения обуви — две серебряные пряжки
и ременные наконечники, янтарная бусина, дере-
вянная шкатулка с серебряной застежкой и обойма-
ми, девять стеклянных жетонов, игральная кость,
роговой гребень, железный нож [Рудинський, 1930,
с. 135—139, табл. I; II, рис. 4—9].
32. Компанийцы 2. ТПСз. Скелет лежит на пра-
вом боку с подогнутыми ногами. Фибулы на груди,
пряжка у таза, бусина у черепа. Инвентарь: пара
бронзовых фибул с соединявшей их железной це-
почкой, бронзовая пряжка, бусина. На цепи сохра-
нились оттиски ткани [Некрасова, 2006, с. 106].
33. Компанийцы 13. ТПС, разрушенное вспашкой.
От скелета сохранились обломки черепа, повернуто-
го теменем к северу. Инвентарь: сосуд, бусы, желез-
ные подвески [Некрасова, 2006, с. 107].
34. Компанийцы 122. ТПСв, ритуально разрушен-
ное: отсутствуют кости рук, грудной клетки и таза.
Скелет лежит на спине с подогнутыми вправо ногами.
Фибула найдена на месте левого плеча, вторая возле
черепа, пряжка на поясе. Инвентарь: четыре сосуда-
«приношения», бронзовые фибулы и пряжка, фр-ты
рогового гребня, пряслице [Некрасова, 2006, с. 113].
35. Компанийцы 130. ТПС, ритуальное разру-
шенное. Инвентарь: фр-т железной фибулы, бусы,
подвеска из монеты, железная подвеска с оттиском
ткани полотняного переплетения [Некрасова, 2006,
с. 114].
36. Косаново 1961-4 (№ 3). ТПС. взрослый. в пог-
ребении отсутствуют фаланги правой кисти, лучевая
кость левой руки и ступни обоих ног. К северу от голо-
вы на гл. 0,7 м зафиксированы угольное пятно и об-
горевшая деревянная плаха. Пряжка находилась на
тазе, две фибулы — на плечах, колечко — на пальце
правой руки, бусы и серебряная гривна найдены в
области шеи, гребень — у головы. Инвентарь: шесть
сосудов-«приношений», серебряная гривна, бронзо-
вые фибулы, пряжка и кольцо, железная пряжка,
бусы, перстень из тонкой бронзовой пластины, рого-
вой гребень [Petrauskas, 2003, S. 309, Abb. 32].
Гопкало О.в. Остатки одежды из погребений культуры черняхов—Сынтана-де-Муреш
35ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
37. Косаново 1964-01 (№ 31). ТПС, ритуально раз-
рушенное. Под черепом подвески. Инвентарь: же-
лезные ведерковидные подвески [Petrauskas, 2003,
S. 318, 319, Abb. 57].
38. Кринички (1957-58) 3. ТПС. Детское. Скелет
плохой сохранности. Инвентарь: бусы, просверлен-
ный астрагал барана, фр-ты железной цепочки. На
них отпечатки ткани из тонких нитей [Сымонович,
1960, с. 250, 252].
39. Лавриковка (курган 2 группы 1, погребе-
ние 5). ТПСз в яме с подбоем. Подросток. Скелет
лежит на спине, руки вытянуты, ноги подогнуты.
Одна из фибул на груди, вторая — у правого локтя,
пряжка на нижних ребрах справа, бусы под нижней
челюстью и на груди, подвески над левым коленом.
Инвентарь: 11 сосудов, пара бронзовых фибул, брон-
зовая пряжка, бусы, подвески из раковины и роговые
пирамидальные, фр-ты рогового гребня, пряслице.
На фибулах сохранились остатки ткани, на пряж-
ке — ткани и кожи [Супруненко, Гопкало, 2014].
40. Легедзино 16. ТПС в яме с подбоем. По антро-
пологическому определению, похоронена женщина
25—35 лет. Скелет лежал на спине в вытянутом
положении. На груди в одном скоплении найдены
детали ожерелья; на шее умершей под нижней че-
люстью находились шесть серебряных подвесок: три
лунницы, три прямоугольные подвески и три кожа-
ные подвески на кожаном шнурке. Над левой клю-
чицей найдены фр-ты окисленной железной фибулы
с отпечатком ткани. Инвентарь: железная фибула,
бусы, подвески [Магомедов, Диденко, 2009, с. 58].
41. Легедзино 63. ТПС. Скелет принадлежал жен-
щине в возрасте maturus. Погребенный лежал в вы-
тянутом положении на спине. Руки уложены вдоль
туловища, были обращены ладонями вниз. череп
завален на правую сторону, черепная крышка и
кости лицевого скелета раздавлены. в районе обоих
плечей (над ключицами) найдены две фибулы. Фи-
була на правом плече лежала пружиной вниз, на ле-
вом — пружиной кверху. в области шеи обнаружена
стеклянная круглая бусина. Инвентарь: три сосуда-
«приношения», две бронзовые фибулы, бусина. На
одной из фибул остатки текстиля [Магомедов, Ди-
денко, 2011, с. 87, 88].
42. Лецкань 4. ТПС, ритуально разрушенное: в ан-
тропологическом порядке сохранились только кости
ног. Женщина 25—35 лет. височное кольцо найдено
у правого колена снаружи. Инвентарь: четыре со-
суда-«приношения», бронзовые пряжка и височное
кольцо, бусы, фр-тированный роговой гребень, же-
лезный нож. На пряжке сохранились остатки ткани
[Bloşiu, 1975, p. 234, fig. 8].
43. Лецкань 5. ТПСз. Женщина 25—35 лет. Скелет
лежит вытянуто на спине, конечности вытянуты.
Бусы на шее, фибула слева на ребрах, браслет из
среза розетки оленьего рога у левой руки (на левом
запястье?). Инвентарь: восемь сосудов, бронзовая
фибула, бусы и подвески, браслет из розетки олень-
его рога, роговой гребень. На фибуле остатки ткани
[Bloşiu, 1975, p. 234].
44. Лохвица 12. ТПСз. Женское. Скелет лежит на
спине, правая рука на груди, левая согнута в локте
и отведена от скелета, правая нога вытянута, левая
согнута в колене. Бусы у шеи, пряжка на тазу. Инвен-
тарь: сосуд, бронзовая пряжка, бусы. На внутренней
стороне пряжки сохранились отпечатки грубой по-
лотняной ткани [Березовец, Петров, 1960, с. 79, 80].
45. Малаешты 34. ТПС. Женщина 25—30 лет. Ске-
лет, плохой сохранности, лежит на спине, руки и
ноги вытянуты. Фибула и бусина найдены слева от
черепа; вторая фибула и бусы — между нижней че-
люстью и черепом, и на груди; пряжка — на правом
плече, на границе между грудными и поясничными
позвонками; четыре височных кольца — на костях
таза справа. Инвентарь: 12 сосудов, пара бронзовых
фибул, бронзовая пряжка (или 2), бусы, четыре брон-
зовых височных кольца (3 — с тремя бусинами на
них, и одно разрушенное), два пряслица. На пряжке
следы кожи и ткани 1 [Федоров, 1960, с. 279—281].
46. Маслово 71. ТПС. Женское. Фибулы на ключицах,
бусы слева от черепа около шейных позвонков. Инвен-
тарь: семь сосудов, пара серебряных фибул, бусы, брон-
зовое зеркальце, пряслице, 2 ножа, точильный брусок,
римская монета императора Адриана (117—138 гг.)
[Петров, 1964, с. 140—142, рис. 6, 15—26].
47. Маслово 84. ТПС. Женское. Скелет лежит на
спине, конечности вытянуты. Фибулы на ключицах,
пряжка на поясе, бусы у шеи. Инвентарь: четыре со-
суда, две бронзовые фибулы, бронзовая пряжка, бусы,
бронзовые пронизи, подвеска из морской раковины,
два роговых гребня, железный нож. На фибулах со-
хранились остатки кожаной тесьмы, пряжка с остат-
ками кожи, бусы и пронизи с ниткой и куском ткани
под нижней челюстью 2 [Петров, 1964, с. 148].
48. Михэлэшень 319. ТПСв. Женщина, 50—55 лет.
Скелет лежит на спине, конечности вытянуты. Фи-
була на правом плече, бусы и подвески в скоплении
между колен, по мнению автора раскопок, в кожа-
ном или холщовом мешочке, украшенном бисером.
Инвентарь: сосуд, бронзовая фибула, бусы, подвески
[Şovan, 2005, p. 101].
49. Могошань 6. ТПС. Скелет не сохранился. Ин-
вентарь: девять сосудов, стеклянный кубок, пара
серебряных фибул, бронзовая пряжка, бусы, фр-ты
стекла, бронзовая монета эпохи Константина. На
фибулах сохранились остатки ткани [Diaconu, 1970,
p. 20, 21].
50. Могошань 8. ТПС. Скелет не сохранился. Ин-
вентарь: 5 сосудов, фр-ты стеклянного кубка, две
разнотипные серебряные фибулы, бусы (Ос(1)). На
подвязной фибуле остатки ткани [Diaconu, 1970,
p. 21].
51. Нагорное 46. ТПС. Женщина juvenis. Скелет
лежит на спине, конечности вытянуты. Фибула над
левой ключицей, головкой вниз. Инвентарь: три со-
суда, в том числе амфора, бронзовая фибула, бусы,
подвеска из клыка. На пружине фибулы сохрани-
лись остатки ткани [Гудкова, 1991/26, с. 8, 9].
52. Нагорное 59. ТПС. Мужчина, adultus. Скелет
лежит на спине, правая рука на тазу, кисть левой
на предплечье правой. Фр-т фибулы в скоплении
предметов (две медные монеты, шильце, игольник).
Инвентарь: сосуд, фр-ты фибулы, железная пряж-
ка, две медные монеты, железное шильце, костяной
игольник. На пряжке отпечатки ткани полотняного
переплетения [Гудкова, 1991/26, с. 22, 23].
53. Одая 21. ТПСз. Женщина 20—25 лет. Скелет
лежал на правом боку, ноги подогнуты. Фибула у
левой кисти. Инвентарь: бронзовая фибула. На фи-
буле с внешней и внутренней сторон сохранились
остатки ткани [Никитина, 1996, с. 16].
54. Переяслав-хмельницкий 1952-5. ТПС в яме с
уступом вдоль северной и западной стенок, размера-
1. в фондах археологии Музея истории Молдовы не
обнаружен.
2. Поиски материалов в фондах черкасского краевед-
ческого музея не увенчались успехом, описанные ма-
териалы там не найдены, сохранилась лишь незна-
чительная часть материалов могильника Маслово.
Статті
36 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
ми 1,45 × 2,6 × 3,6 м. От скелета сохранились: часть
грудной клетки с позвонками, правая плечевая
кость, фаланги левой руки и кости ног. возле колен-
ного сустава правой ноги лежала бронзовая фибу-
ла с продетой в нее железной пряжкой, на грудной
клетке лежала янтарная бусина, на верхней части
левой бедренной кости обнаружены значительные
остатки золотой парчи. Справа от черепа располага-
лась деревянная коробка со стеклянными жетонами.
Инвентарь: 5 сосудов-«приношений», стеклянный
кубок, бронзовая фибула и фр-т еще одной, желез-
ная пряжка, бусина, роговой гребень, обрывок пар-
чи, игровая доска с бронзовыми скобами, серебряной
дужкой-замочком и набором стеклянных жетонов
(22 экз.), бронзовая шпора, железные наконечник
стрелы и нож [Гончаров, 1952/13, с. 13—16].
55. Ранжевое 14. ТПз. Мужчина maturus. Скелет
лежит на спине, конечности вытянуты. Фибулы на
груди, пряжка на поясе. Инвентарь: стеклянный ку-
бок, пара серебряных фибул, серебряная пряжка, се-
ребряная обкладка крышки шкатулки. На фибулах
отпечатки ткани [Сымонович, 1979, с. 106, 108].
56. Родной Край 3. ТПС. Костяк лежит на спине,
руки на тазу, ноги вытянуты. Фибулы найдены в
миске-вазе и к северу от нее, роговая подвеска меж-
ду бедренными костями. Инвентарь: девять сосудов,
пара латунных фибул, роговая подвеска, роговой
гребень, пряслице, железный нож. На пружинах
фибул остатки ткани [Петренко, 1991, с. 12, 13].
57. Романковцы 3. ТПС, ритуально разрушенное.
Особь 20—30 лет. Инвентарь: пять сосудов, три
бронзовые фибулы, железная пряжка, стеклянный
шлак. На фибулах отпечатки ткани [Никитина,
1996, с. 73, 74].
58. Сад 5. ТПС. Женщина senilis. Скелет лежал
вытянуто на спине, конечности вытянуты. Под ске-
летом следы деревянного помоста. Фибулы найде-
ны по обе стороны черепа, бусы у шеи, пряжка на
поясе, подвеска из раковины Bolinus brandaris най-
дена в скоплении между колен, еще одна подвеска
из Cypraea — под стеной могилы. Инвентарь: 11 со-
судов, пара серебряных фибул и серебряная пряж-
ка, бусы, подвески из Cypraea pantherina и Bolinus
brandaris, роговой гребень, костяные игольники,
бронзовая игла, железный нож среди костей живот-
ных. На фибулах с обеих сторон следы разнотипных
тканей [Некрасова, 1985, с. 76—78, рис. 4].
59. Скитка 25. ТПС. На пряжке оттиски ткани по-
лотняного переплетения. Материал не опубликован
[Хавлюк, 1975/35].
60. Слобозия-Кишкэрень 24. ТПС в яме с запле-
чиками и деревянным перекрытием, ритуально раз-
рушенное в верхней части. Скелет лежит на спине,
конечности вытянуты. Одна фибула найдена у плеча,
вторая у черепа, пряжка у костей таза, бусы в облас-
ти черепа. Инвентарь: семь сосудов, две разнотипные
бронзовые фибулы, бронзовая пряжка, бусы, роговой
гребень, пряслице, железный нож. На фибулах сохра-
нились обрывки ткани [Левинский, 1999, с. 138—140].
61. Слобозия-Кишкэрень 25. ТПС в яме с запле-
чиками. Детское. Одна из пары фибул найдена на
правом плече, вторая — в сосуде, под левым плечом,
третья фибула под левым бедром, бусы на левом
крыле таза, подвески из раковины и роговые пира-
мидальные — у левой берцовой кости. Инвентарь:
десять миниатюрных сосудов, три бронзовые фибу-
лы, бусы, подвески из раковин и роговые пирами-
дальные, роговой гребень, пряслице. На первой фи-
буле сохранилась нить, на второй — обрывок ткани
[Левинский, 1999, с. 140—143].
62. Спанцов 37. ТПСз. взрослый. Скелет лежит на
спине, правая рука вытянута вдоль туловища, левая
на тазу, ноги подогнуты. На правом плече бронзовая
фибула, на левом плече — серебряная. Инвентарь:
пять сосудов, две фибулы: бронзовая и серебряная,
бусы, роговой гребень, бронзовый предмет в форме
сегмента сферы с отверстием, бронзовая проволока,
скрученная в крючок и бронзовая пластинка с отвер-
стием. На бронзовой фибуле — следы ткани [Mitrea,
Preda, 1966, p. 30, 31].
63. Спанцов 65. ТПС. взрослый. Скелет лежит на
спине, конечности вытянуты. Фибула на левом пле-
че, бусы, бронзовое кольцо у шеи. Инвентарь: пять
сосудов, серебряная фибула, бусы, бронзовое кольцо.
На фибуле сохранилась ткань [Mitrea, Preda, 1966,
s. 38, 39].
64. Сынтана-де-Муреш 26. ТП, ритуально разру-
шенное. Рядом с левой бедренной костью два брон-
зовых кольца. На железном предмете сохранились
оттиски ткани. Инвентарь: три сосуда, стеклянный ку-
бок, бусы, два бронзовых кольца, роговой гребень, же-
лезный предмет с кольцом [Kovács, 1912, s. 272—274].
65. Сынтана-де-Муреш 40. ТПСв, частично раз-
рушенное. На плечах по фибуле, на тазовых костях
справа пряжка, на шее бусы. Инвентарь: пять сосу-
дов, пара серебряных фибул, серебряная пряжка,
бусы, роговой гребень, пряслице, железный нож. На
одной из фибул сохранилась ткань [Kovács, 1912,
s. 288—292].
66. Сынтана-де-Муреш 65. ТПСв, частично раз-
рушенный карьером. На костях таза две пряжки.
Оттиски ткани на ноже. Инвентарь: сосуд, две же-
лезные пряжки, бронзовая игла, костяной игольник,
железный нож [Kovács, 1912, s. 315—317].
67. Тыргу-Муреш v. ТПз, ритуально разрушенное.
Инвентарь: железная пряжка. На ней сохранились
оттиски ткани [Kovacz, 1915, s. 319].
68. Тыргу-Муреш viii. ТПС. взрослый мужчина.
Инвентарь: два сосуда, бронзовое кольцо с обой-
мой с остатками кожи от ремня, бронзовая пряжка
[Kovacz, 1915, s. 319].
69. Тыргшор 239. ТПСв. Maturus. Скелет лежит на
спине, левая рука вытянута вдоль туловища, пра-
вая уложена кистью на таз. Фибулы под ключица-
ми, пряжка на костях таза, бусы и подвески на шее,
колечко с подвешенными украшениями над правой
ключицей. На одной из фибул следы ткани. Инвен-
тарь: две однотипные бронзовые фибулы, бронзовая
пряжка, бусы, подвески, серебряное височное ко-
лечко с подвешенными украшениями, бронзовый
игольник, пряслице [Diaconu, 1965, p. 69].
70. увисла. ТП, ритуально разрушенное. Инвен-
тарь: бронзовая пряжка, подвески из раковин и зу-
бов животных, роговой гребень. На пряжке остатки
ткани [Тиханова, 1957, с. 184, рис. 10].
71. черкассы 32. ТПСз. Покойник лежал вытяну-
то на спине, череп повернут к правому плечу, ноги
вытянуты, руки согнуты в локтях, скрещены на тазу,
правая поверх левой. У височных костей черепа най-
дены сережки, под подбородком, возле правой клю-
чицы — зеленоватая от окисла бронзовая фибула,
рядом с ней железные подвески, на ребрах слева
найдена еще одна фибула. Рядом с ней, на ребре,
следы зеленого окисла и ржавого железа, размера-
ми 1 × 1 см. Инвентарь: два сосуда-«приношения»,
две бронзовые фибулы, пара серебряных серег, под-
вески. На фибулах и подвесках остатки ткани [Боб-
ровська, Сиволап, 2003].
72. чернелив-Русский 39. ТПС. Детское. Два де-
тских скелета. Нижний скелет лежит на спине. Фи-
Гопкало О.в. Остатки одежды из погребений культуры черняхов—Сынтана-де-Муреш
37ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
була под черепом. Инвентарь: два сосуда, бронзовая
фибула. На фибуле сохранились обрывки грубой
ткани [Ґерета, 2013, с. 34].
73. чернелив-Русский 128. ТПС, ритуально раз-
рушенное. Инвентарь: бронзовая фибула, обрывок
бронзовой плетеной цепи (для подвешивания све-
тильника). На фибуле сохранился фр-т ткани [Ґере-
та, 2013, с. 52, 53].
74. чернелив-Русский 129. ТПСв. Скелет лежит
на спине, руки на тазу, ноги вытянуты. Бронзовая
фибула и бусина на правой ключице, железная фи-
була под черепом. Инвентарь: бронзовая и железная
фибулы, бусина. На бронзовой фибуле сохранился
фр-т ткани [Ґерета, 2013, с. 53].
75. чернелив-Русский 194. ТПСз, ритуально раз-
рушенное. Детское. Инвентарь: девять сосудов, две
разные бронзовые фибулы, бусы, пряслице. На фи-
булах сохранилась ткань [Ґерета, 2013, с. 66].
76. чернелив-Русский 261. ТПС, ритуально раз-
рушенное. Скелет лежит на спине, руки вытянуты
вдоль туловища, череп на месте, целы нижние ко-
нечности, за исключением коленных чашечек, сме-
щены тазовые кости, отсутствуют кости левой и час-
тично правой руки. У челюсти найдена бронзовая
фибула, а под ней 2 бусины. Инвентарь: два сосуда-
«приношения», бронзовая фибула, бусы, роговой гре-
бень, пряслице [Ґерета, 2013, с. 78, 79].
77. чернелив-Русский 265. ТПС, ритуально раз-
рушенное. Могильная яма экстраординарных раз-
меров — 4,85 × 2, 25 м с каменной обкладкой стен.
Скелет разрушен полностью и кости располагались в
разных частях заполнения могильной ямы. Найдены:
осколки черепа, челюсть, шейные позвонки, ребра,
частично кости рук и ног. Определение костей и «поч-
тенного» возраста погребенного принадлежит автору
раскопок. Инвентарь: четыре сосуда-«приношения»,
«набор для питья», включающий фр-т бронзового со-
суда, части деревянной емкости (ведра (?)) в виде фр-
тов бронзовой оковки с ручкой-кольцом, стеклянный
кубок на кольцевом поддоне, три серебряные фибулы,
три бронзовые пряжки, превращенный в подвеску ау-
реус Отацилии Северы (244—249 гг.), три железные
ведерковидные подвески с остатками ткани и фр-ты
еще одной, бронзовой, три слитка темного стеклянно-
го шлака, роговой гребень, бронзовая игла, обломан-
ная с двух концов, точильный брусок, четырехгран-
ный гвоздь, бронзовые наконечники стрел [Герета,
2004; 2013, с. 81—83; Гопкало, Тылищак, 2010].
78. черняхов 160. ТПЮз. взрослый. Скелет лежит
на спине, конечности вытянуты. Фибулы на плечах,
бусы у шеи и у поясницы, монеты, завернутые в ткань,
находились под спинными костями. Инвентарь: стек-
лянный кубок, пара серебряных фибул, бусы из стек-
ла, янтаря и сердолика, две монеты: денарий Фаус-
тины Младшей и золотая — варварское подражание
ауреусу Гордиана [Петров, 1964а, с. 80].
79. черняхов 262. ТПС, ритуально разрушенное.
взрослый. Скелет лежит на спине, правая рука вы-
тянута, положение левой не ясно. Бронзовые окислы
от фибулы (?) на ключице, пряжка на тазу. Инвен-
тарь: три сосуда, бронзовая пряжка. На пряжке от-
тиски ткани [Сымонович, 1967, с. 20].
80. шишаки 39. ТПз. Скелет лежит на спине. Жен-
щина 25—35 лет. У кисти правой руки обнаружен
стеклянный кубок, под ним монета — денарий Мар-
ка Аврелия (175—177 гг.) и фрагмент текстиля. Тек-
стиль определен как шелк [Гейко, Рейда, Сапєгін,
2016, с. 141, 142, рис. 1, 1—3].
81. шишаки 115. Остатки кожаного пояса. Сообще-
ние Р.Н. Рейды.
Березовец Д.Т., Петров в.П. Лохвицкий могиль-
ник // МИА. — 1960. — № 82. — С. 84—99.
Бобровська О.в., Сиволап М.П. Поховання чер-
няхівської культури з підвісками-«кошиками» на Се-
редньому Дніпрі // Старожитності І тисячоліття нашої
ери на території України. — К., 2003. — С. 33—43.
воляник в.Л. Могильник черняхівської культу-
ри у верхів’ях р. Горинь // Археологія. — 1974. —
вип. 13. — С. 65—79.
Гейко А.М., рейда р.М., Сапєгін С.в. Науково-рятівні
розкопки Шишацького могильника // Старожитності
Лівобережного Подніпров’я. — К., 2016. — С. 140—149.
Герета І. Нові відкриття у чернелеві Руському (до пи-
тання про так звані князівські поховання) // Monumenta
Studia Gothica. — 2004. — iv. — С. 117—127.
Герета І. чернелево-Руський могильник. — Київ,
Тернопіль, 2013. — 284 c. (Oium. — 3).
Глушкова Т.Н. Археологический текстиль как источ-
ник по реконструкции древнего ткачества западной
Сибири: Автореф. … дисс. докт. ист. наук. — Новоси-
бирск, 2004. — 56 с.
Гончаров в.К. Отчет о раскопках Переяслав-Хмель-
ницкого могильника культуры полей погребений в
1952 году / НА ІА НАН України. — 1952/13.
Гопкало О.в. Про деякі результати та перспективи
дослідження черняхівського костюма // Археоло-
гія. — 2007. — № 2. — С. 48—57.
Гопкало О.в. Мужской и женский черняховский кос-
тюм (по данным погребений с антропологическими
определениями) // Stratum plus. — 2011. — № 4. —
С. 179—207.
Гопкало О.в. К изучению социальной стратифика-
ции носителей культуры черняхов—Сынтана-де-
Муреш // КСИА. — 2016. — № 244. — С. 65—82.
Гопкало О.в., Тылищак в.С. Римские импорты
на могильнике чернелив Русский // Germania-
Sarmatia. — 2010. — ii. — С. 79—95.
Гопкало О.в., рудич Т.О. Напутня їжа з поховань куль-
тури черняхів—Синтана-де-Муреш. — Друкується.
Гороховский Е.Л. Хронология черняховских могиль-
ников Лесостепной Украины // Тр. V Междунар. конгр.
археологов-славистов. — К., 1988. — Т. 4. — С. 34—46.
Гудкова А.в. Полевой отчет Буджакской экспедиции
о раскопках могильника черняховской культуры
Нагорное II в Ренийском районе Одесской области /
НА ІА НАН України. — 1991/26.
Елкина А.К., Елкина Е.и. Исследование текстиля
из Никитинского могильника (из раскопок 1977 г.) //
воронина Р.Ф., зеленцова О.в., Энговатова А.в.
Никитинский могильник. Публикация материалов
раскопок 1977—78 гг. // Тр. отдела охранных раско-
пок. — М., 2005. — Т. 3. — С. 141—146.
Кукин Г.Н., Соловьев А.Н., Кобляков А.и. Текс-
тильное материаловедение (волокна и нити). — М.,
1989. — 349 с.
Левада М. Металлические гребни позднего римско-
го времени в Юго-восточной Европе // Сто лет чер-
няховской культуре. — К., 1999. — С. 112—125.
Левинский А.Н. Лазо — могильник финальной
фазы черняховской культуры в Молдове // Stratum
plus. — 1999. — № 4. — С. 121—166.
Ляпустин Б.С. Женщины в ремесленных мастер-
ских Помпей // Быт и история в античности. — М.,
1988. — С. 69—87.
Магомедов Б.в. Каборга IV (раскопки 1973—
1974 гг.) // МчК. — 1979. — С. 24—62.
Магомедов Б.в. черняховская культура. Проблема
этноса. — Люблин, 2001. — 290 с.
Магомедов Б.в. Керамические пряслица черняховс-
кой культуры. — К., 2015. — 170 с.
Статті
38 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
Магомедов Б.в., Диденко С.в. Могильник черня-
ховской культуры у с. Легедзино. Работы 2008—
2009 гг. // Круц в.А., Корвин-Пиотровский А.Г., Ме-
нотти Ф., Рыжов С.Н., Толочко Д.в., чабанюк в.в.
Трипольское поселение-гигант Тальянки. Исследо-
вания 2009 г. — К., 2009. — С. 56—92.
Магомедов Б.в., Диденко С.в. Могильник черня-
ховской культуры у с. Легедзино. Работы 2011 г. //
Круц в.А., Корвин-Пиотровский А.Г., Рыжов С.Н.,
черновол Д.К., чабанюк в.в. Трипольское поселе-
ние-гигант Тальянки. Исследования 2011 г. — К.,
2011. — С. 86—105.
Малышев А.П веретено. — М., 1950. — 240 с.
Махно Е.в. Отчет о раскопках 1961 г. на Компаниев-
ском могильнике / НА ІА НАН України. — 1961/4б.
Некрасова Г.М. Охоронні розкопки черняхівсько-
го могильника поблизу м. Суми // Археологія. —
1985. — вип 50. — С. 75—80.
Некрасова А.Н. Памятники черняховской культу-
ры Днепровского Левобережья // Готы и Рим. — К.,
2006. — С. 87—200.
Никитина Г.Ф. Могильники черняховской куль-
туры в Северной Буковине и Бессарабии. — М.,
1996. — 181 с.
Пашкевич Г.А. Палеоботанические находки на
территории Украины. Памятники I тыс. до н. э. —
II тыс. н. э. — К., 1991. — Каталог II. — 48 c.
Петерс Б.Г. Косторезное дело в античных государс-
твах Северного Причерноморья. — М., 1986. — 191 с.
Петраускас О.в., Шишкин р.Г. Могильник и поселение
черняховской культуры у с. великая Бугаевка (археоло-
гический источник). — К., 2013. — 450 с. (Oium. — 2).
Петренко Е.Н. Новые могильники черняховской куль-
туры в бассейне Северского Донца // Археология сла-
вянского юго-востока. — воронеж, 1991. — С. 10—26.
Петров в.П. Масловский могильник на р. Тов-
мач (по материалам раскопок П.И. Смоличева и
С.С. Гамченко в 1926, 1928 и 1929 гг.) // МИА. —
1964. — № 116. — С. 118—167.
Петров в.П. черняховский могильник // МИА. —
1964. — № 116. — С. 53—117.
рафалович и.А. Данчены. Могильник черняховской
культуры III—IV вв. н. э. — Кишинев, 1986. — 219 с.
рикман Э.А. К вопросу о «больших домах» на сели-
щах черняховского типа // СЭ. — 1962. — № 2. —
С. 121—138.
рикман Э.А. Памятник эпохи великого переселе-
ния народов (по раскопкам поселения и могильника
черняховской культуры у села Будешты). — Киши-
нев, 1967. — 136 с.
рикман Э.А. Этническая история населения Под-
нестровья и прилегающего Подунавья в первых ве-
ках нашей эры. — М., 1975. — 332 с.
росохацкий А.А. Отчет о работе Шаболатской архе-
ологической экспедиции в 1989 году / НА ІА НАН
України. — 1989/262.
рудинський М. Кантамирівські кургани римської доби //
зап. вУАК. — К., 1930. — Т. 1—2. — С. 127—152.
рутковская Л.М. Археологические памятники IV—
V вв. в районе Кременчугского моря (Украина) //
SA. — 1979. — Т. XXVII, 2. — С. 317—364.
Садыкова Ф.х., Садыкова Д.М., Кудряшова Н.и.
Текстильное материаловедение и основы текстиль-
ных производств. — М., 1989. — 287 с.
Сокольский Н.и. Деревообрабатывающее ремесло
в античных государствах Северного Причерномо-
рья. — М., 1971. — 189 с. (МИА. — № 178).
Смирнова Л.и. Проколки (хронология и функцио-
нальное назначение) // Археологические вести. —
2000. — № 7. — С. 237—244.
Старшая Эдда. Пер. с древнеисландского А. Корсу-
на. — СПб, 2005. — 464 с.
Супруненко О.Б., Гопкало О.в. Дівочий костюм фі-
нального етапу черняхівської культури (за матеріа-
лами поховання у Лавриківці) // від венедів до Русі:
зб. наукових праць на пошану д-ра іст. наук, проф.
Д.Н. Козака з нагоди його 70-річчя. — К., 2014. —
С. 205—224.
Сымонович Э.А. Отчет о работах Средне-Днестров-
ской экспедиции Института археологии АН СССР в
1959 г. / НА ІА НАН України. — 1959/7а.
Сымонович Э.А. Отчет о работах Средне-Днестровс-
кой экспедиции Института археологии АН СССР за
1960 г. / НА ІА НАН України. — 1960/26а.
Сымонович Э.А. Отчет о работах Среднеднепровской
экспедиции ИА АН СССР 1962 г. в с. черняхове Киев-
ской области и Журавке черкасской области в Сред-
нем Поднепровье / НА ІА НАН України. — 1962/33.
Сымонович Э.А. Новые работы в черняхове //
МИА. — 1967. — № 139. — С. 5—27.
Сымонович Э.А. Об одной категории находок на па-
мятниках черняховской культуры // СА. — 1975. —
№ 3. — С. 213—217.
Сымонович Э.А. Коблевский и Ранжевский могиль-
ник около г. Одессы // МчК. — 1979. — С. 63—111.
Тиханова М.А. О локальных вариантах черняховс-
кой культуры // СА. — 1957. — № 4. — С. 168—194.
Федоров Г.Б., рошаль М.Г. Раскопки черняховско-
го могильника у с. Балцаты // Археологические ис-
следования в Молдавии (1974—1976). — Кишинев,
1981. — С. 89—106.
Федоров Г.Б. Малаештский могильник // МИА. —
1960. — № 82. — С. 253—301.
Федосеев Н.Ф., Чевелев О.Д. Прялки с кольцом из
Пантикапея // Археология и история Боспора. —
1999. — Т. III. — С. 173—184.
хавлюк П.І. Науковий звіт про дослідження архео-
логічних пам’яток на території Південного Побужжя
експедицією вінницького педінституту в 1975 р. /
НА ІА НАН України. — 1975/35.
Bender J.L. Forhistoriske textiler i Skandinavien. Pre-
historic scandinavian Textiles. ― København, 1986. —
388 s.
Bloşiu C. Necropola din secolul al IV-lea e. n. de la Leţcani
(jud. Jasi) // AM. — 1975. — viii. — P. 203—280.
Diaconu Gh. Tîrgşor. Necropola din secolele III—
IV e. n. — Bucureşti, 1965. — 153 p.
Diaconu Gh. Mogoşani necropola din sec. IV e. n. —
Tîrgovişte, 1970. — 60 p.
Erdrich M., v. Carnap-Bornheim C. Freie und Hans-
estadt Hamburg und Land Schleswig-Holstein CRFB
Deutschland. — Bonn, 2004. — Bd. 5. — 134 S.
Fuhrmann I. Der Gewebefund von Pilgramsdorf un-
ter Berucksichtigung der Gewebe von Sacrau und
Anduln // Prahistorische Zeitschrift. — 1939—1940. —
T. 30—31. — S. 308—329.
Hald M. Ancient Danish Textiles from Bogs and Buri-
als. A Comparative Study of Costume and Iron Ages
Textiles. — Copenhagen, 1980. — 398 p.
Hoffmann M. The Warp-Weighted Loom. Studies in the
History and Technology of an Ancient Implement. —
Oslo, 1964. — 425 p. (Studia Norvegica. — 14).
Kaczmarek Z. Tkactwo w relacjach kulturowych Ce-
zarstwa Rzymskiego z Barbaricum (I—III wiek n. e.):
Rozprava doctorska. — Poznań, 2013. — 197 s.
Kaczmarek Z. Textile in cultural relations between Roman
Empire and the Barbaricum (1st—3rd cent. AD) // Studia
Europae Gnesnensia. — 2015. — 11. — S. 399—407.
Kovács I. A Marosszentannai napvandorlaskori teme-
to // Dolgozatok. — 1912. — iii, 2. — P. 250—367.
Гопкало О.В. Остатки одежды из погребений культуры Черняхов—Сынтана-де-Муреш
39ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 1 (22)
Kovács I. A marosvásárhelyi őskori telep, skytha — és
népvándorláskori temető // Dolgozatok. — 1915. —
S. 226—324.
Maik J. Wyroby włokiennicze na Pomorzu z okresu
rzymskiego i ze sriedniowiecza // Acta Archeologica
Lodziesia. — 1988. — Nr. 34. — S. 30—35.
Maik J. Włókiennictwo kultury wielbarskiej. — Łódź,
2012. — 231 s.
Mitrea B., Preda C. Necropole din secolul al IV-lea e. n.
in Muntenia. — Bucureşti, 1966. — 403 s.
Möller-Wiering S. War and Worship: Textiles from
3rd to 4th century AD Weapon Deposits in Denmark
and Northern Germany. — Oxford; Oakville, 2011. —
224 p. (Ancient Textiles Series. — T. 9).
Nockert M. The Högom find and other migration pe-
riod textiles and costumes in Scandinavia. Högom. —
Umeå, 1991. — P. II. — 157 p.
Palade V. Aşezarea şi necropola de la Bârlad-Valea
Seacă secolele III—V. — Bucureşti, 2004. — 720 s.
Petrauskas O.V. Die Gräberfelder der Černjachov-Kul-
tur von Kosanovo und Gavrilovka — eine vergleichende
Studie zu Chronologie, Bestattungssitten und eth-
nokulturellen Besonderheiten // BRGK. — 2003. —
Bd. 84. — S. 223—351.
Ramqvist Per. H. Högom. P. 1: The excavations 1949—
1984. — Umeå; Stokholm; Kiel, 1992. — 390 p. (Ar-
chaeology and enviroment — 13).
Sage G. Gewebereste auf vorgeschichtlichen Eisen-
geräten in Schlesien // Altschesien. — 1932. — T. IV. —
S. 69—82.
Schlabow K. Textilfunde der Eisenzeit in Nordedeut-
schland. — Neumünster, 1976. — 100 S.
Şovan O. Necropola de tip Sântana de Mureş—Černja-
chov de la Mihălăşeni (jud. Botoşani). — Târgovişte,
2005. — 354 p.
Ullemeyer R., Tidow K. Textil- und Lederfunderer der
Grabung Feddersen Wierde. — Wiesbaden, 1981. —
170 S.
Wiełowejski J. Zagadnienie przęślic z czasów cezarst-
wa rzymskiego // Archeologia. — 1993. — XLIV. —
S. 69—75.
Wild J.-P. Textile Manufacture in the Northern Roman
Provinces. — Cambridge, 1970. — 190 p. (Cambridge
Classical Studies).
Wild J.-P. Textile from Vindolanda 1973—1975 with a
contribution by M.L. Ryder. — Hexham, 1977. — 41 p.
О. В. Г о п к а л о
Рештки одягу з поховань
культуРи ЧеРняхів—Синтана-
де-МуРеш
Рештки одягу з текстилю та шкіри в деяких випад-
ках зберігаються в ґрунті. За збереженістю їх можна
розподілити на ті, що зберегли свою первісну струк-
туру й такі, що її втратили. За наявними даними, у
81 похованні культури ЧСМ зафіксовано фрагмен-
ти текстилю чи шкіри, однак проаналізовано лише
деякі зі зразків. За результатами аналізу, текстиль
виготовлений з волокна рослинного походження
(Одая) та тваринного: шовку (Шишаки) та вовни (ре-
шта). Поміж досліджених зразків трапляється вов-
няна тканина з полотняним або саржевим перепле-
тенням ниток. Щільність першої складає 11 н/см2,
другої — 18—22 н/см2. На одному зі зразків зафіксо-
ваний фрагмент шву, на іншому — шматок шкіри,
пришитий до тканини. Перший належить нижньо-
му одягу, другий — верхньому (плащу).
Текстильне виробництво у римський період було
товарним, існував розподіл праці, великий розвиток
отримала торгівля. В ареалі культури ЧСМ прядін-
ня та ткацтво залишалися домашніми виробництва-
ми. Веретена входили до інвентарю жіночих похо-
вань; поховання представниць високого соціального
статусу супроводжувалися деталями веретен, ви-
готовлених зі срібла (Данчени 371), їхня кількість
подвоювалася або потроювалася. Мабуть, уявлення,
поширені в античному світі, сягаючи корінням у
традиції патріархальної сім’ї, де мати родини мала
виступати організатором домашніх робіт, в тому чис-
лі прядіння, частково втрачені в I ст. н. е. з еволю-
цією ткацтва, появою спеціалізації, майстерень, тор-
гівлі, у «варварському» світі продовжували існувати.
Не виключено, що предмети, пов’язані з прядінням
і швацькою справою наділялися магічними якостя-
ми, враховуючи знахідки голок разом з амулетами.
К л ю ч о в і с л о в а: культура Черняхів—Син-
тана-де-Муреш, рештки одягу, текстильне вироб-
ництво.
O. V. G o p k a l o
The remains of cloThes from
graves of chernyakhiv—
sinTana-de-mures culTure
The remains of clothes from textile and leather
in some cases are saved in soil. According to the de-
gree of preservation they are divided on kept and lost
their original structure. We have information about
81 Chernyakhiv—Sintana-de-Mures Culture’s graves
with findings of textile and leather, but only some of
the samples analyzed. According to the results of the
analysis, textiles was made from floral (Odaya) and an-
imal origin: silk (Shishaki) and wool (the rest). Among
the tested samples occurs woolen fabric with taffeta
and twill weave. The thread count for taffeta is 18—
22 thread/cm2 and for twill weave is 11 thread/cm2. On
one of the samples a piece of the seam was found, on the
other a piece of leather sewn to the textile was found.
The first supposedly belongs to the lower garment, the
second — to the upper garment (cloak).
Textile manufacture in the Roman period was
trade, a division of labor existed, trade was develop-
ing. In the Chernyakhov—Sintana-de-Mures Culture
areal spinning and weaving evolved as home manu-
facture. The spindles were in the inventory of female
burials; burial of representatives of high social status
were accompanied by details of spindles made of sil-
ver (Dancheny 371), their number doubles or triples.
Apparently, views, widespread in the ancient world,
rooted to the tradition of the patriarchal family, where
the mother of family organized homework, including
spinning, partly lost in the 1st century AD with the evo-
lution of weaving, the advent of specialization, work-
shops, trade, «barbarian» world continued to exist. It
is possible that subjects related to spinning and sewing
endowed with magical properties, taking into account
the findings of the needles along with amulets.
K e y w o r d s: Chernyakhiv—Sintana-de-Mures
Culture, remains of clothes, textile manufacture.
Одержано 30.09.2016
|