Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи)

Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи)

Публикуются материалы полного исследования известного погребального памятника эпохи скифской архаики — кургана 524 у с. Жаботин (бассейн р. Тясмин, Днепровская Правобережная Лесостепь). Приводятся описание и анализ структуры насыпи, остатков погребального сооружения, организации подкурганного пр...

Full description

Saved in:
Bibliographic Details
Date:2020
Main Authors: Скорый, С.А., Зимовец, Р.В., Окатенко, В.Н.
Format: Article
Language:Russian
Published: Інститут археології НАН України 2020
Series:Археологія і давня історія України
Subjects:
Новітні дослідження
Online Access:https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/187339
Tags: Add Tag
No Tags, Be the first to tag this record!
Journal Title:Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Cite this:Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении "опорного" памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи) / С.А. Скорый, Р.В. Зимовец, В.Н. Окатенко // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2020. — Вип. 3 (36). — С. 300-326. — Бібліогр.: 69 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
id nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-187339
record_format dspace
spelling nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-1873392025-02-09T15:35:26Z Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи) The Barrow 524 near Village Zhabotin (New Research of the «Basic» Site of the Scythian Archaic Period in the Ukrainian Right-Bank Forest-Steppe) Курган 524 біля с. Жаботин (нове у вивченні «опорної» пам’ятки скіфської архаїки в Українському Правобережному Лісостепу) Скорый, С.А. Зимовец, Р.В. Окатенко, В.Н. Новітні дослідження Публикуются материалы полного исследования известного погребального памятника эпохи скифской архаики — кургана 524 у с. Жаботин (бассейн р. Тясмин, Днепровская Правобережная Лесостепь). Приводятся описание и анализ структуры насыпи, остатков погребального сооружения, организации подкурганного пространства, сохранившегося погребального инвентаря. Полученные новые материалы и критический подход к артефактам, обнаруженным при раскопках кургана в 1913 г. А. А. Бобринским, ставят под сомнение датировку жаботинского кургана 524 в рамках VIII или рубежа VIII—VII вв. до н. э. The first excavations on this barrow were carried out in 1913 by the famous archaeologist Alexei Bobrinskoy. The central part of the mound was excavated by the pit. The base of rather large ground wooden tomb buried in antiquity has been discovered there. The surviving items (weapons, horse equipment, pottery, small gold jewelry) later made it possible to date this mound to the end of the 7th century BC or ca. 7th—6th centuries BC. Since the late 1980s, there has been a tendency — and, in our opinion, incorrect — of rather sharp aging of the Central tomb, and, accordingly, of whole barrow 524 near the village Zhabotin. It began to date ca. 8th—7th centuries BC, 750—700 BC, not later than the end of the 8th century BC, and finally, ca. mid- 8th century BC. The Zhabotin 524 barrow began to be interpreted as the basic funeral monument of the Scythian archaic period in the Dnieper Right-Bank Forest-Steppe. In 2019, the complete study of the barrow was made. By the time of the excavation it had a height of 3.0 m with a diameter of 55 × 50 m. During the study, 12 profiles of the mound were obtained. They provided complete picture of its construction. The mound was constructed from humus in 2 stages. The first mound was directly made over the Central tomb. Its diameter is 24 m, the reconstructed height is up to 4.0 m. The mound was lined with radially wooden blocks. The second mound with a diameter of up to 50 m was fixed below by clay crepe. Reconstructed height up to 7.0 m. Information on the Central Tomb, according to the number of signs, and first of all — to the sizes, differ from the information published by A. Bobrinskoy. The actual dimensions of the tomb are not 35 m2, but 22 m². From the southeast and northwest to the Central Tomb two ritual wooden platforms adjoined, one of which was badly burned. Next to them is open burial 2, covered by a tree. The male skeleton (14— 18 years old) lay in the contracted position, without any goods. In our opinion, this burial should be considered as the sacrifice to the main noble deceased — a heavily armed Scythian equestrian warrior buried in the Central Tomb. A few items from the Central Tomb were also found — bronze scales of the armour, the fragment of iron sword, but most important is the bronze plate in the form of a bull’s head and the amphora handle. Judging by the composition of clay, it belongs to the vessels of Eastern Greek production. These findings are of fundamental importance: they cannot be dated by the time earlier than the late of the 7th century BC. This situation made us once again turn to the most significant products, the so-called chronological indicators, discovered in 1913, on the basis of which the number of researchers were dated the Zhabotin 524 mound until the mid- 8th century BC. These are arrow-heads, horse trappings, appliqués decorated in animal style. Their analysis shows that these artifacts are not convincing arguments for such an early date for the barrow. Перші розкопки на цьому кургані були здійснені у 1913 р. відомим археологом Олексієм Бобринським. При цьому була розкопана котлованом тільки центральная частина. Під насипом відкрито основу великої дерев’яної гробниці, що була пограбована в давнину. Речі, що збереглися (зброя, кінське спорядження, посуд, маленькі золоті прикраси), пізніше дали можливість датувати курган кінцем VII або рубежем VII—VI ст. до н. е. Починаючи з кінця 1980-х рр. накреслилася тенденція і — як ми вважаємо, некоректна — подавнення Центрального поховання і, відповідно, всього кургану 524 біля с. Ж аботин. Його почали датувати VIII—VII ст. до н. е., 750—700 рр. до н. е., але не раніше кінця VIII ст. до н. е. і нещодавно — серединою VIII ст. до н. е. Жаботинський 524 курган почали інтерпретувати як опорну поховальну пам’ятку глибокої скіфської архаїки в Дніпровському Правобережному Лісостепу. 2019 р. було здійсненне повне дослідження кургану. На час розкопок він мав висоту 3,0 м при параметрах 55 × 50 м. Впродовж вивчення, було отримано 12 профілів насипу. Вони дали повне представлення щодо його будови. Насип був зроблений із чорнозему в 2 етапи. Перший насип безпосередньо перекривав Центральну могилу. Його діаметр складає 24 м, висота сягає 4,0 м. Насип був перекритий зверху, радіально, дерев’яними блоками. Другий насип, що мав діаметр майже 50 м, мав на склонах глинисту крепиду. Його реконструйована висота до 7,0 м. Інформація відносно Центральної Могили, і в першу чергу щодо її розмірів, відрізняється від інформації, опублікованої О. Б обринським. Фактична площа могили не складає 35 м2, а лише 22 м2. На південний схід і на північний захід від Центральної Могили відкриті два ритуальних дерев’яних помости, один з яких мав сліди горіння. Поряд з ними знайдена могила 2, що була покрита деревом. Кістяк чоловіка (14—18 років) лежав на боці, в дуже стиснутій позиції, без будь-яких речей. На нашу думку, це поховання слід розглядати як жертву, присвячену головному знатному небіжчику — важкоозброєнному скіфському воїну, вершнику, що був похований у Центральній Могилі. У Центральній Могилі було знайдено декілька речей: бронзові платівки від панциру, фрагменти залізного меча, але важливіше всього — бронзова пряжка у вигляді голови бика і ручка амфори. Беручи до уваги склад глини амофри, можна вважати, цей посуд належить східногрецькому виробництву. Вказані знахідки є принципово важливими: їх не можна датувати часом раніше, ніж кінець VII ст. до н. е. Ця ситуація змусила нас ще раз повернутись до так званих хроноіндикаторів, виявлених у 1913 р., на підставі яких ряд дослідників відносить курган Жаботин 524 до середини VIII ст. до н. е. Це, перш за все, бронзові вістря стріл, деталі кінського спорядження, прираси у звіриному стилі. Їх аналіз свідчить: ці артефакти не є переконливими аргументами щодо такої ранньої дати кургана. 2020 Article Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении "опорного" памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи) / С.А. Скорый, Р.В. Зимовец, В.Н. Окатенко // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2020. — Вип. 3 (36). — С. 300-326. — Бібліогр.: 69 назв. — рос. 2227-4952 DOI: 10.37445/adiu.2020.03.19 https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/187339 904.5(477.46)”638” ru Археологія і давня історія України application/pdf Інститут археології НАН України
institution Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection DSpace DC
language Russian
topic Новітні дослідження
Новітні дослідження
spellingShingle Новітні дослідження
Новітні дослідження
Скорый, С.А.
Зимовец, Р.В.
Окатенко, В.Н.
Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи)
Археологія і давня історія України
description Публикуются материалы полного исследования известного погребального памятника эпохи скифской архаики — кургана 524 у с. Жаботин (бассейн р. Тясмин, Днепровская Правобережная Лесостепь). Приводятся описание и анализ структуры насыпи, остатков погребального сооружения, организации подкурганного пространства, сохранившегося погребального инвентаря. Полученные новые материалы и критический подход к артефактам, обнаруженным при раскопках кургана в 1913 г. А. А. Бобринским, ставят под сомнение датировку жаботинского кургана 524 в рамках VIII или рубежа VIII—VII вв. до н. э.
format Article
author Скорый, С.А.
Зимовец, Р.В.
Окатенко, В.Н.
author_facet Скорый, С.А.
Зимовец, Р.В.
Окатенко, В.Н.
author_sort Скорый, С.А.
title Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи)
title_short Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи)
title_full Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи)
title_fullStr Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи)
title_full_unstemmed Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи)
title_sort курган 524 у с. жаботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в украинской правобережной лесостепи)
publisher Інститут археології НАН України
publishDate 2020
topic_facet Новітні дослідження
url https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/187339
citation_txt Курган 524 у с. Жаботин (новое в изучении "опорного" памятника скифской архаики в Украинской Правобережной Лесостепи) / С.А. Скорый, Р.В. Зимовец, В.Н. Окатенко // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2020. — Вип. 3 (36). — С. 300-326. — Бібліогр.: 69 назв. — рос.
series Археологія і давня історія України
work_keys_str_mv AT skoryjsa kurgan524usžabotinnovoevizučeniiopornogopamâtnikaskifskojarhaikivukrainskojpravoberežnojlesostepi
AT zimovecrv kurgan524usžabotinnovoevizučeniiopornogopamâtnikaskifskojarhaikivukrainskojpravoberežnojlesostepi
AT okatenkovn kurgan524usžabotinnovoevizučeniiopornogopamâtnikaskifskojarhaikivukrainskojpravoberežnojlesostepi
AT skoryjsa thebarrow524nearvillagezhabotinnewresearchofthebasicsiteofthescythianarchaicperiodintheukrainianrightbankforeststeppe
AT zimovecrv thebarrow524nearvillagezhabotinnewresearchofthebasicsiteofthescythianarchaicperiodintheukrainianrightbankforeststeppe
AT okatenkovn thebarrow524nearvillagezhabotinnewresearchofthebasicsiteofthescythianarchaicperiodintheukrainianrightbankforeststeppe
AT skoryjsa kurgan524bílâsžabotinnoveuvivčenníopornoípamâtkiskífsʹkoíarhaíkivukraínsʹkomupravoberežnomulísostepu
AT zimovecrv kurgan524bílâsžabotinnoveuvivčenníopornoípamâtkiskífsʹkoíarhaíkivukraínsʹkomupravoberežnomulísostepu
AT okatenkovn kurgan524bílâsžabotinnoveuvivčenníopornoípamâtkiskífsʹkoíarhaíkivukraínsʹkomupravoberežnomulísostepu
first_indexed 2025-11-27T11:46:33Z
last_indexed 2025-11-27T11:46:33Z
_version_ 1849943913806168064
fulltext 300 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) УДК 904.5(477.46)”638” DOI: 10.37445/adiu.2020.03.19 С. А. Скорый, Р. В. Зимовец, В. Н. Окатенко кУргАн 524 У с. ЖАботин (новое в изучении «опорного» памятника скифской архаики в Украинской правобережной лесостепи) Публикуются материалы полного исследова- ния известного погребального памятника эпохи скифской архаики — кургана 524 у с. Жаботин (бассейн р. Тясмин, Днепровская Правобережная Лесостепь). Приводятся описание и анализ струк- туры насыпи, остатков погребального сооружения, организации подкурганного пространства, сохра- нившегося погребального инвентаря. Полученные новые материалы и критический подход к арте- фактам, обнаруженным при раскопках кургана в 1913 г. А. А. Бобринским, ставят под сомнение да- тировку жаботинского кургана 524 в рамках VIII или рубежа VIII—VII вв. до н. э. ключевые слова: курган, раннескифское время, Жаботин, бассейн р. Тясмин. Летом 2019 г. Скифская Среднеднепровская экспедиция Института археологии НАН Укра­ ины осуществила полное исследование извест­ ного погребального памятника эпохи скифской архаики — кургана 524 у с. жаботин Каменс­ кого р-на черкасской обл. (бассейн р. Тясмин, Днепровское Лесостепное Правобережье) 1. Археологическим работам на кургане пред­ шествовали его тщательное обследование поз­ дней осенью 2018 и весной 2019 гг. 2, а также 1. Начальник экспедиции С. А. Скорый. Руководс­ тво экспедиции — Р. в. зимовец, в. Н. Окатенко. Работы были проведены 22 июля — 12 августа 2019 г. Состав экспедиции: С. А. Куприй, А. в. Ко­ рохина (Киев), А. в. Коротя (Сумы — Котельва), А. М. Голубев, Р. И. Кравченко, Н. Н. Фильчаков, К. в. Сухорукова, Р. А. Тимошевский, И. в. биль­ ко (Харьков), ю. ю. Ляшко, С. ю. Ляшко (Камен­ ка), бульдозерист М. М. задорожный (Смела). 2. в ноябре 2018 г. обследование памятника осущест­ вляли С. А. Скорый, Р. в. зимовец и директор Каменского краеведческого музея ю. ю. Ляшко, комплекс геофизических исследований (геора­ дарная, магнитометрическая съемки, примене­ ние метода комплексного обнаружения метал­ лов), показавший некие аномалии в пределах насыпи изучаемого памятника 3. Напомним, что в 1913 г. данный курган был частично раскопан А. А. бобринским, который присвоил ему номер 524 (DXXIV), исходя из об­ щей нумерации исследованных им погребаль­ ных памятников, с географической привязкой к г. Смела. К моменту исследований курган, по данным А. А. бобринского, имел высоту 5,40 м, при диаметре 68 м. в ходе раскопок было выявле­ но основание большой наземной погребальной конструкции и некоторые вещи, оставшиеся в ней после древнего ограбления. Краткий от­ чет о проделанной работе, с 4 иллюстрациями обнаруженных предметов, был опубликован в «Известиях императорской Археологической комиссии» (вып. 60). Однако какие-либо чер­ тежи или фотографии, связанные с данным в апреле 2019 г. — те же лица и А. Д. Могилов. При осмотре поверхности кургана А. Д. Могило­ вым найден невыразительный фрагмент неболь­ шого лепного кубка. Нужно отметить, что и ранее курган 524 был в сфере внимания исследовате­ лей ИА НАН Украины. в частности, в период ра­ боты жаботинской экспедиции ИА НАН Украины 2007—2010 гг., курган 524 не только осматривали ее сотрудники, но и выполнили 3D-моделирова­ ние памятника, что нашло отражение в моногра­ фии М. Н. Дараган (Дараган 2011, рис. II: 21А). 3. Геофизические исследования в мае 2019 г. произ­ вели специалисты ООО «ЛИМД» (Киев) под ру­ ководством А. в. Кадуна. Для проверки наличия металлических изделий в насыпи был применен металлодетектор серии LORENZ DEEPMAX Z1 (Геофизический… 2019).© С. А. СКОРый, Р. в. зИМОвЕЦ, в. Н. ОКАТЕНКО, 2020 НовітНі доСліджеННя 301ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... памятником, в публикации А. А. бобринского отсутствуют (бобринской 1916). Артефакты, найденные в кургане, поступили в собрание Государственного Эрмитажа, где хранятся и поныне (фонды Отдела археологии восточной Европы и Сибири) 1 Несмотря на отсутствие упомянутой научной документации, курган 524 у с. жаботин прочно вошел в круг археологической литературы по раннему железному веку, более того, со време­ нем стал трактоваться, как один из наиболее ранних, опорных памятников глубокой скифс­ кой архаики, прежде всего, для Днепровского Лесостепного Правобережья. При этом, хроно­ логические позиции кургана со временем пере­ жили определенную эволюцию. Нет нужды приводить весьма обширный пе­ речень работ, в которых фигурируют в той или иной степени материалы кургана 524 у с. жабо­ тин. Достаточно упомянуть хотя бы следующие научные труды обобщающего или более узкого характера, где есть сведения по данному погре­ бальному памятнику (Мелюкова 1964, с. 17; Іл­ лінська 1973; Ильинская 1975, с. 20, табл. VII; Ильинская, Тереножкин 1983, с. 234, 235, 237; Полін 1987, с. 20, 21, рис. 3: 12—16; Kossack 1987, S. 42—48, 84, Abb. 11; Ковпаненко, бес­ сонова, Скорый 1989, с. 159; Петренко 1990, с. 61, 73, 74; Медведская 1992, с. 87; Смирнова 1993, с. 105; Иванчик 2001, с. 176, 177, рис. 84; Алексеев 2003, с. 380, рис. 10: 1, 2; Скорый 2003, с. 38, 39, рис. 4; Махортых 2003, с. 47, 122, рис. 50: 10, 11; Эрлих 1991, с. 35; 2007, с. 130, 179, 180; вальчак 2009, с. 251, рис. 64: 1—4; Да­ раган 2011, с. 68, рис. II: 22, c. 571, 572). С начала 2000-х гг. курган 524 и комплекс сохранившихся предметов, находящихся в собрании Государственного Эрмитажа, стал предметом исследований Т. в. Рябковой. Ею написан ряд работ, касающихся тех или иных вопросов, связанных с данным погребальным памятником (Рябкова 2005; 2007, 2008; 2009; 1. По сведениям, хранящимся в Архиве ИИМК, «значительную помощь графу А. А. бобринскому в организации разведок и раскопок оказывали братья (?) Антон и Самсон Коломийцевы, пос­ кольку именно Антон Коломийцев расписывал­ ся в ведомостях — видимо, был организатором и руководителем рабочих, производивших раскоп­ ки. вероятно, это была не постоянно работающая артель, а нанятые в селе крестьяне — по табе­ лям заметны изменения в составе раскопочной группы. Начали раскапывать курган 26 августа, закончили 12 сентября. Таким образом, работали чуть более 2 недель, число работников менялось: первую неделю работали 7 человек, но уже к кон­ цу недели, когда стал ясен объем работ, количес­ тво рабочих увеличилось до 13. Основная работа была выполнена за 8 рабочих дней силами 19 че­ ловек. Курган находился на землях крестьянина василия Савченко, которому было уплачено за право “раскопки кургана” и за его последующую засыпку» (Рябкова 2014, с. 374, 375). 2010a, с. 310; 2010b, с. 90, ил. 1: 1, с. 99; 2011; 2012) и, в конечном итоге, издано обобщающее, основательное исследование о кургане 524 у с. жаботин в целом (Рябкова 2014). Тщательно проанализировав указанный комплекс вещей Т. в. Рябкова постулировала его многоком­ понентность и выделила в их кругу, с точки зрения генезиса, 3 основные группы изделий: местные, северокавказские и центральноази­ атские (или их реплики). Мотивы, стимулирующие полное исследова­ ние данного памятника Скифской Среднеднеп­ ровской экспедицией ИА НАН Украины более чем через 100 лет после первоначальных работ на нем, были разнообразны. в их числе: 1) еже­ годная распашка насыпи в ходе сельскохозяйс­ твенных работ, что, в конечном итоге, вело к разрушению кургана 2; 2) наметившаяся в пос­ леднее время тенденция резкого удревнения данного археологического комплекса, что изна­ чально представлялось нам недостаточно обосно­ ванным 3; 3) наконец, приближающийся юбилей (100-летие со дня рождения) выдающегося укра­ инского скифолога в. А. Ильинской, выделив­ шей на основании изучения колчанного набора в кургане 524 наконечники так называемого жа­ ботинского типа — двулопастные длинновтуль­ чатые с ромбической головкой и обычно шипом в основании втулки (Іллінська 1973). Курган 524 расположен к северо-востоку от центра с. жаботин, на плоском высоком плато, возвышающемся с юга над речкой жаботинкой и бывшим с. завадовка. С южной и северо-вос­ точной сторон плато ограничено оврагами и крутыми склонами (рис. 1). Данное место из­ вестно у местного населения, как урочище вер­ шина. Сам же курган фигурирует под названи­ ем «Могыла» (укр.). Памятник входил в состав курганной груп­ пы из 2 насыпей (группа I, по Г. Т. Ковпа­ ненко, С. С. бессоновой, С. А. Скорому), из зафиксированных в свое время близ с. жа­ ботин (Ковпаненко, бессонова, Скорый 1989, 2. Курган располагается на землях сельскохозяйс­ твенного предприятия ТОв «Олимп» (г. Каменка черкасской обл.). Искренне благодарим главного агронома данной агрофирмы И. И. Косенко за предоставленную возможность провести археоло­ гические работы с применением тяжелой земле­ ройной техники на сельхозугодиях упомянутого предприятия. 3. Один из авторов данной работы писал еще в 2003 г.: «Проблематичность столь ранней дати­ ровки памятников скифской архаики (со второй половины VIII в. до н. э.), в том числе лесостеп­ ных, крайняя дискуссионность этого вопроса, за­ ставляют с большой осторожностью относиться к тенденции резкого удревнения целого пласта древностей скифской поры, в том числе в Лесо­ степном Правобережье» (Скорый 2003, с. 34). Речь идет о дате погребений раннескифского периода (РСК 1, по Г. Коссаку и И. Н. Медведской, 750— 700 гг. до н. э.; см. там же, с. 33). 302 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження с. 159). Один из курганов (№ 523, по нумера­ ции А. А. бобринского) располагался на узкой возвышенности, в 0,25 км к югу—юго-западу от кургана 524 (рис. 1). Он также был раскопан названным исследователем в 1912 г. Скифское погребение, остатки которого были открыты в кургане, оказалось опустошительно ограблен­ ным (бобринской 1914, с. 102—103). Сохранив­ шиеся немногочисленные предметы (обломки античной керамики и несколько бронзовых наконечников стрел) позволили отнести захо­ ронение ко времени не позже V в. до н. э. (Ков­ паненко, бессонова, Скорый 1989, с. 159). Следует также подчеркнуть, что напротив урочища вершина, где расположен курган 524, примерно в 1,1 км к востоку от него, находится Тарасова Гора с известным памятником оседлого населения — жаботинским поселением (рис. 1). Изучение его материалов позволило выделить в свое время особый этап в археологии раннего железного века Днепровского Лесостепного Пра­ вобережья — жаботинский (Покровская 1973). К моменту исследований Скифской Сред­ неднепровской экспедиции курган, по данным топографической съемки, имел высоту до 3,0 м (от современной поверхности), слегка оваль­ ную, вытянутую с севера на юг насыпь, сужаю­ щуюся в указанных направлениях, с парамет­ рами 55 (С—ю) × 50 (в—з) м (рис. 2, 3). Памятник исследован на снос, 5 основными траншеями, с оставлением шести бровок, ори­ ентированных по оси С—ю (рис. 4) Ширина Центральной траншеи 7,0 м (учитывалось раз­ рушение центра насыпи раскопочным котлова­ ном А. А. бобринского), остальные по 3,5 м, на ширину хода бульдозера 1. Ширина двух бро­ вок в центре — 1,5 м, остальные — 1,0 м. в итоге получено 12 профилей насыпи, дав­ ших полное представление об ее устройстве. Ход полевых работ, помимо использования традиционных методов, фиксировался с помо­ щью бПЛА (А. Коротя). При полевых работах на подкурганном про­ странстве, в Центральной, восточной первой и западной первой траншеях обнаружено в одиночном состоянии 9 костей животных, при­ надлежащих быку и коню 2. возможно, следы 1. Насыпь кургана снята с помощью гусеничного бульдозера Т-130. После окончания археологичес­ ких работ была осуществлена полная планировка участка, охватывающего площадь до 0,5 га. 2. Палеозоологическое определение произведе­ но к. б. н. Е. ю. Яниш (Институт зоологии им. И. И. Шмальгаузена НАН Украины. рис. 1. Локализация кургана 524 в урочище вершина, близ с. жаботин, относительно иных памятников раннего железного века в микрорегионе бассейна р. Тясмин: 1 — на военно-топографической карте; 2 — на топографической карте ГосГеоКадастра Украины рис. 2. Курган 524 перед началом раскопок. 22 июля 2019 г. 303ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) некой тризны, хотя утверждать это категорически нельзя. При выборке земли в траншеях на различных глубинах встречены стенки лепных сосудов (общее число 23 ед.), однако без какой-либо кон­ центрации в определенных местах. Некоторые из них принадлежат тол­ стостенным сосудам со слегка подло­ щенной поверхностью, иные, имеют грубую, шероховатую поверхность, и, скорее всего, являются обломка­ ми горшков, Один небольшой фраг­ мент — явно относится к миске, с двухсторонней лощенной поверхнос­ тью, причем внешняя поверхность — темного, почти черного цвета. Усло­ вия обнаружения данной керамики рис. 3. Курган 524, планы: 1, 2 — ортофотоплан местности, с к. 523; 3, 4 — объемная цифровая высотная модель насыпи на ортофотоплане мест- ности; инструментальный план с горизонталями высот и профилями насыпи до начала раскопок (съемка А. Короти) 304 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження не дают убедительных оснований видеть в них следы поминальной тризны. Однозначно нельзя связывать напрямую с курганом 2 венчика лепных мисок, найденных в насыпи при выборке грунта в западной I-й и восточной II-й траншеях. Они украшены орна­ ментом, свойственным предскифской керами­ ке расположенного неподалеку жаботинского поселения на Тарасовой Горе (Дараган 2011, с. 413, 485, рис. IV.13) и, попали в насыпь, ско­ рее всего, случайно. Пожалуй, следует также добавить, что в на­ сыпи эпизодически встречались стенки лепных грубых сосудов, некоторые с расчесами, относя­ щиеся к эпохе бронзы. возможно, это свидетельс­ тво того, что какая-то часть грунта доставлялась на место сооружения кургана с близлежащих окрестностей. во всяком случае, при осмотре распаханой поверхности вблизи кургана фраг­ менты керамики практически не встречены. в процессе раскопок удалось получить ин­ формацию по комплексу вопросов, как-то: 1) устройство насыпи кургана; 2) характер ос­ нования Центральной наземной гробницы; 3) организация близлежащего к Центральной гробнице подкурганного пространства; 4) мето­ дика раскопок А. А. бобринского; 5) погребаль­ ный инвентарь. Остановимся на каждом из указанных воп­ росов более подробно. 1. УстроЙстВо нАсыпи кУргАнА Перед тем, как перейти к конкретному опи­ санию устройства насыпи, четко зафиксирован­ ному в ходе полевых исследований, акцентиру­ ем внимание на одном странном, на первый взгляд, обстоятельстве. Речь идет о размерах кургана 524, сведения о которых сообщаются в публикации А. А. бобрин­ ского, и тех, которые зафиксированы нами пе­ ред началом раскопок, т. е. высоте 5,40, при диаметре примерно 68 м (А. А. бобринской), и высоте до 3,0 м, при размерах 55 × 50 м (дан­ ные 2019 г.). Если предположить, что курган при высоте 5,40 м распахивался в течение про­ должительного времени, перемещенный объем земли, имеющий в центре мощность почти до 3,0 м, должен был a priori увеличить диаметр кургана. Но этого, однако, не наблюдается. Диа­ метр кургана даже несколько уменьшился при уменьшении насыпи почти на 3,0 м. Эту ситуа­ цию можно объяснить лишь одним — преднаме­ ренным удалением части черноземной насыпи. Похоже, что этот факт действительно имел мес­ то, поскольку, по воспоминаниям старожилов, в послевоенный период с кургана производи­ ли отбор чернозема на сельскохозяйственные нужды. Правда, можно предположить и иное. Раскопщики при работах 1913 г. грунт цент­ ральной части насыпи складировали отдельно, вблизи кургана, а не раскидывали по сторонам. Об этом, возможно, свидетельствует фиктивная насыпь слегка продолговатой формы, к югу от № 524 (рис. 3), которую мы приняли за еще один небольшой курган, проверив с помощью бульдо­ зера. в более же позднее время уже добирался чернозем непосредственно с насыпи 524. Следует также отметить иной факт. По дан­ ным геомагнитной и георадарной съемок, осу­ ществленных перед началом раскопок (Гео­ физический… 2019), с западной и восточной сторон насыпи фиксировались некие аномалии в виде дуг, будто бы некая выборка земли, что породило версию о наличии кольцевого рва. Однако в ходе осуществленных раскопок она не подтвердилась. в равной степени ошибочна мысль и о наличии второй гробницы под кур­ ганной насыпью, на что, как будто, указывали аномалии, зафиксированные упомянутыми съемками, к северу от Центральной наземной гробницы. рис. 4. Курган 524 у с. жаботин: 1 — трассировка насыпи по оси север—юг; 2 — южный участок радиальной обкладки деревом первой насыпи кургана; 3 — панорама раскопок 305ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... Данные стратиграфии насыпи (как уже от­ мечалось 12 профилей) неоспоримо свидетель­ ствуют, что она возводилась в два приема. Обе насыпи сложены из однородного, до­ вольно темного чернозема. Первая насыпь была сооружена над наземной деревянной гробницей, остатки которой открыл в 1913 г. А. А. бобринской (рис. 5, 6). Стратиг­ рафически ее вид и размеры фиксировались в трех раскопочных траншеях (Центральная, западная I-я, восточные I-я и II-я) и на семи профилях бровок. При этом абрис насыпи це­ ликом виден на профилях H—H’ (западная I-я траншея), D—D’ (восточная I-я траншея), E—Е’ (восточная II-я траншея; рис. 7). Самый центр насыпи (т. е. наиболее высокая его часть) был разрушен котлованом А. А. бобринского. Тем не менее, высота насыпи в профилях А—А’ (Центральная траншея) и С’—С (восточная I-я траншея) вполне реконструируются (рис. 7). По данным стратиграфии профиля C’—С, высота первой насыпи от уровня древнего горизонта могла быть до 3,80 м, а с учетом разрушения центральной части кургана — до 4,0 м Диа­ метр первой насыпи, принимая во внимание ее контуры на всех профилях, составлял пример­ но 29 (север—юг) × 25 м (восток—запад), т. е. она имела овальную слегка вытянутую с севера на юг форму (рис. 5, 6). Насыпь кургана первоначально была полно­ стью обложена радиально дубовыми плахами. в центральной части выкладка основательно разрушена раскопочным котлованом и тран­ шеей А. А. бобринского (рис. 5, 6), но на отде­ льных участках и в профилях эта «шатровид­ ная» конструкция фиксировалась чрезвычайно четко (рис. 7). Особенно хорошо сохранился участок радиальной обкладки в южной час­ ти западной I-й траншеи (рис. 4—6). Ширина плах здесь от 10 до 20 см. Некоторые из расчи­ щенных плах имели длину 2,0—2,5 м. На от­ дельных из них фиксировались следы горения. рис. 5. План кургана 524; ситуа­ ция на подкурганной поверхности с рабочей и поисковыми траншея­ ми 1913 г. 306 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження рис. 6. План кургана 524; без рабочей и поисковых траншей 1913 г. рис. 7. Профили кургана 524 у с. жаботин; условные обозначения: 1 — древняя дневная поверхность; 2 — пахота; 3 — чернозем; 4 — серый грунт; 5 — грунт с материковым выкидом; 6 — контур раскопа А. А. бобринского; 7 — материк; 8 — остатки дерева; 9 — обгоревшее дерево; 10 — соременное нарушение насыпи; 11 — фрагменты профилей с указанием остатков первой насыпи 307ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) 308 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження зачастую встреченные плахи столь ровные, словно, некоторые из них были оструганы. Вторая насыпь (или досыпка) значитель­ но увеличила размеры кургана. Диаметр ее фиксируется практически во всех профилях наличием специальных, в основном, двухслой­ ных своеобразных крепид, сооруженных из глинистого и серого грунтов, отличающихся от чернозема насыпи (рис. 7). Эти крепиды четко ограничивают диаметр второй насыпи (или до­ сыпки), охватывая подножие кургана и на оп­ ределенную высоту — склоны. Длина крепиды колеблется от 5,0 до 7,5 м, при максимальной толщине 1,0—1,20 м. Максимальный диаметр второй насыпи, по стратиграфическим данным профилей, состав­ ляет не более 47 (север—юг) на 40 м (восток— запад; рис. 5, 6). Она также имеет форму пра­ вильного овала. Учитывая сведения А. А. бобринского, о том, что курган к моменту его исследования имел диаметр примерно 68 м, складывается вполне определенное впечатление: ко времени раско­ пок 1913 г. насыпь кургана уже была основа­ тельно распахана. возникает вопрос: какова же была первона­ чальная высота кургана после досыпки, если в десятых годах XX в. она достигала 5,40 м? в свое время один из авторов данной работы при­ вел сводки больших курганов скифской эпохи в Днепровском Лесостепном Правобережье, в которых отражено сочетание диаметра и высо­ ты памятника в наши дни (Скорий 1990, с. 106, 107). Из них вполне очевидно, что некоторые курганы диаметром около 50 м, вполне могли иметь высоту 7,0 м и более. Мы не знаем, каков был хронологический промежуток между созданием первой и второй насыпей кургана. Их грунт — чернозем, мало чем отличается по внешнему виду. четким раз­ граничением двух насыпей являются лишь ос­ татки радиальной обкладки на первой из них. Стало почти аксиомой в курганной археоло­ гии, что наличие досыпки (или второй насыпи) в кургане предполагает a priori присутствие второго, впускного погребения (или погребе­ ний). Однако, в кургане 524 у с. жаботин эта закономерность отсутствует. Досыпка явно есть, впускной могилы (или могил) явно нет. версия о том, что в насыпи могло быть некое захоро­ нение и оно разрушено, скажем, в ходе работ 1913 г. не может приниматься во внимание. Курган копали вручную, лопатами, достаточно наблюдательные люди (они, к примеру, нашли ряд мелких вещей в ограбленной в древности Центральной гробнице), и допустить, что рас­ копщики могли пропустить какое-либо погре­ бение — просто не реально. Остается лишь одно: предположить, что в силу, очевидно, достаточно высокого статуса погребенного (-ых) в Центральной гробнице, насыпь кургана через некоторое, возможно, небольшое время (например, через год) была основательно увеличена. Наличие шатровой конструкции в курга­ не 524 у с. жаботин (а не «двух крыш» — как счи­ тал в свое время А. А. бобринской) совершенно не должно удивлять, более того, на наш взгляд, вполне закономерно. вспомним, что именно в этом районе, по сути, во всех в той или иной сте­ пени исследованных курганах раннескифского времени обнаружены шатровидные конструк­ ции, дерево которых не обожжено, слегка обож­ жено или сгорело практически полностью. Речь идет о кургане червона Могила у с. Флярковка, относящемуся к концу VII — началу VI вв. до н. э., а также двух частично раскопанных кур­ ганах, на одном из которых (высота 5,0 м) в свое время проводил работы в. в. Хвойка (Ковпанен­ ко 1984, с. 107—112, 113; 1998). Шатровые (шатровидные) конструкции в кур­ ганах раннего железного века евразийского ре­ гиона известны довольно хорошо, в том числе в лесостепных древностях раннескифской поры на юге восточной Европы. По-видимому, своими истоками они восходят к погребальным конструк­ циям эпохи бронзы и получили достаточно ши­ рокое распространение в кочевом мире скифской эпохи. Для территории Лесостепи шатровидные надмогильные конструкции, безусловно, явля­ ются этнокультурным маркером, фиксирующим проникновение степных кочевников в данные пределы (Скорий 1987; Скорый 2003, с. 53). 2. хАрАктер осноВАниЯ Цент- рАлЬноЙ нАЗеМноЙ гробниЦы К счастью, углубленное основание наземной погребальной конструкции Центральной гроб­ ницы, которую открыл в 1913 г. А. А. бобринс­ кой, оказалось, в основном, не нарушенным в ходе упомянутых раскопок. более того, во всех столбовых ямах, располагавшихся по перимет­ ру основания, сохранились в той или иной сте­ пени остатки дерева от столбов (рис. 8, 9). Это позволяет нам не только провести объективное описание объекта, но и сравнить полученную информацию с той, что в свое время была опуб­ ликована А. А. бобринским. Отметим, что к моменту открытия основания гробницы, оно было заполнено в основном темным черноземом, лишь в центральной части фиксиро­ вались прослойки материковой глины толщиной до 0,20 м. в северной половине углубленного ос­ нования — канавке для фиксации столбов, в нижней части заполнения, т. е. забутовке данной столбовой конструкции, найдены ручка античной амфоры и невыразительный фрагмент стенки лепного сосуда с подлощеной поверхностью. в южной части зафиксировано несколько сильно разрушенных человеческих костей. Углубленное основание наземной бревенчатой конструкции ориентировано по оси Сз—юв, что вполне совпадает с информацией А. А. бобрин­ 309ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... ского. Основание имеет почти прямоугольную форму, хотя углы его слегка закруглены. Оно ограничивается прокопанной с уровня древнего чернозема канавкой шириной до 0,50 м, впущен­ ной в материк примерно на 0,60 м, в дне которой, в свою очередь, находятся ямки для столбов раз­ личного диаметра и глубины (рис. 8, 9). вместе с тем, реальные размеры основания на­ земной гробницы отличаются от тех, что привел в публикации А. А. бобринской. У него — дли­ на склепа (по оси Сз—юв) равна 6,3 м, ширина 5,45 м, т. е. общая площадь гробницы — около 35 м2 (бобринской 1916, с. 3). На самом деле размеры гробницы иные: с внутренней сторо­ ны основания столбов они равны 5,5 × 4,0 м, т. е. 22,0 м2, по внешней линии столбов — 6,0 × 4,7 м, т. е. 28,2 м2. вполне очевидно: размеры погребальной конструкции явно преувеличены. Общее количество столбов, составлявших стены погребальной конструкции, их диаметр также весьма отличаются от данных, приводи­ мых А. А. бобринским. рис. 8. Углубленное основание Центральной гробницы (погребение 1), фото: 1—3 — с канавками по пе­ риметру со столбовыми ямками и остатками дерева; 4 — с лучевидными поисковыми траншеями 1913 г.; 5 — один из крупных дубовых столбов в канавке основания гробницы 310 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження Так, число столбов в реалии равно 34, при этом ямки от двух из них (в северо-восточном углу) были столь мелки, что с трудом просмат­ ривались на дне канавки. По длинным сторо­ нам их было 9, северо-восточная стена, и 10, юго-восточная стена. По коротким сторонам — соответственно — 5 столбов, северо-западная стена, и 10, юго-восточная. в публикации же А. А. бобринского упоминаются 54 столба (т. е. на 20 столбов больше), при этом по 16 — вдоль длинных стен, по 11 — вдоль коротких (бобрин­ ской 1916, с. 3). Стоит также добавить, что по всем четырем углам не фиксировались остатки столбов «огром­ ных размеров», о чем речь идет в публикации А. А. бобринского. На самом деле, лишь 2 столба отличаются большими диаметрами: один из них находился в юго-западном углу, другой — при­ мерно по центру длинной, северо-восточной сте­ ны (рис. 8, 9). Диаметр сохранившейся основы этих столбов достигает 0,50 м (рис. 8: 5). в целом же, диаметр столбов колеблется от 0,20 до 0,35 м. Наименьшим диаметром отличаются столбы юго- восточной стенки погребальной конструкции. Не наблюдаются и следы обожжения ниж­ них концов столбов, вставленных в канавку, о чем сообщает А. А. бобринской (1916, с. 3). Изучение остатков древесины показало, что столбы были изготовлены из дуба черешчатого (Quercus robur L.) 1. Любопытно то, что буквально под основания­ ми всех столбов земля имеет зеленовато-серый цвет, похоже, свидетельствующий о том, что в канавке был затек воды. Т. е. можно предполо­ жить, что после ее прокапывания, до установки 1. здесь и далее: определение породы дерева произ­ вел А. И. Попов, инженер 1 категории ботаничес­ кого сада Харьковского национального универси­ тета им. в. Н. Каразина. столбов, прошел дождь, что и привело к образо­ ванию затека. Нужно отметить еще один немаловажный мо­ мент. Реальный уровень пола, на котором в свое время размещались погребенные лица и вещи, сохранился лишь в центральной части основа­ ния склепа, между стенами, на ширину 2,0— 4,5 м. С двух сторон, северо-западной и юго-вос­ точной, прокопы на глубину до 0,50 м при этом материковая глина из них выкладывалась на сохранившийся участок пола (рис. 8, 9). Полагаем, что в указанных местах пол был перекопан в 1913 г. именно потому, что на дан­ ных участках были найдены предметы погре­ бального инвентаря, и раскопщики надеялись на обнаружение неких тайников. Именно этим обстоятельством, на наш взгляд, объясняется и наличие с северо-западной и севе­ ро-восточной сторон основания склепа 6-ти поис­ ковых траншеек различной длины, ширины и глубины, лучеобразно идущих от погребальной конструкции в стороны. Их размеры по часовой стрелке: № 1 — длина 2,50; ширина 0,45; глубина 0,40 м; № 2 — соответственно — 1,50; 0,45; 0,30 м; № 3 — 2,70; 0,30—0,50; 0,15 м; № 4 — 3,10; 0,50; 0,50 м; № 5 — 3,50; 0,35—0,40; 0,30 м; № 6 — 3,80; 0,30—0,40; 0,50 м (рис. 8: 4; 10). в заполнении канавки 2 найдена обломан­ ная берцовая кость (женщина, молодого воз­ раста) 2, вероятно, перемещенная туда из моги­ лы кем-то из раскопщиков. Ситуация с наличием системных поисковых траншей, идущих от стен погребальной каме­ ры в стороны, с целью обнаружения тайника (?) или каких-либо дополнительных погребальных конструкций, зафиксированная в Центральной 2. Антропологическое определение осуществлено с. н. с. отдела биоархеологии ИА НАН Украины к. и. н. А. Д. Козак. рис. 9. Углубленное основание Центральной гроб­ ницы с остатками столбов: план, разрезы 311ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... гробнице жаботинского кургана 524, перекли­ кается с той, что мы встретили при исследова­ нии скифской гробницы V в. до н. э. в кургане Орликова Могила на Кировоградщине в 2018 г. Там материковые стены могилы были пробиты почти прямой линией ям — круглых поисковых траншеек, выполненных с помощью пневмати­ ческого бура (Скорый и др. 2019, с. 166, рис. 10). Мы не знаем высоту бревенчатых стен назем­ ной конструкции или деревянного склепа, а так­ же устройство крыши. Однако довольно большой диаметр большинства столбов позволяет пред­ положить, что высота стен могла быть до 2,0 м. Крыша же конструкции, поскольку в центре нет опорных столбов, скорее всего, была плоской. Интересно отсутствие в склепе входа как та­ кового. Подобный факт засвидетельствован не только в кургане 524 у с. жаботин, но и у целого ряда иных погребальных памятников, в первую очередь, раннескифского времени Лесостепи. По классификации, предложенной в свое вре­ мя в. А. Ильинской, гробница в кургане 524 от­ носится к деревянным склепам со впущенным в грунт основанием (Ильинская 1975, с. 79). Подобные подкурганные конструкции харак­ терны, прежде всего, для древностей Днепровс­ кого Лесостепного Правобережья, хотя изредка фиксируются и в Левобережной Лесостепи, на­ пример, в бассейне Северского Донца (Окатен­ ко, Скорый, зимовец 2018, с. 224, рис. 9, с. 226, 227, рис. 10, 11). в Днепровской Правобереж­ ной Лесостепи они встречаются в пределах все­ го региона, но более свойственны для курганов раннескифского времени бассейна р. Тясмин. Практически все они, судя по замкнутому рас­ положению столбов, не имели входа. в качестве примеров можно указать на гроб­ ницы в курганах 395 у с. Грушевка (бобринс­ кой 1902, с. 49; Ильинская 1975, с. 13, 83), 346 у с. Теклино (бобринской 1901, с. 41; Ильинс­ кая 1975, с. 63), 11 и 12 у с. Оситняжка (Хвойка 1904, с. 10, № 1, 2; Ильинская 1975, с. 36). Этот факт наводит на мысль, что и в Цент­ ральной гробнице кургана 524 у с. жаботин, и во всех упомянутых случаях, часть бревен­ чатой конструкции перед захоронением была открыта. После размещения на погребальной площадке основного покойника, вещей, а за­ частую — сопровождавших его лиц, столбовая конструкция закрывалась полностью. 3. оргАниЗАЦиЯ блиЗлеЖАщего подкУргАнного прострАнстВА Открытые в центре подкурганного пространс­ тва и расположенные вблизи друг от друга Цент­ ральная гробница 1 (а точнее — ее основание), 2 помоста (или настилы), выложенные из дерева, и погребение 2, несомненно, составляли единый синхронный погребально-ритуальный комплекс кургана (рис. 10—12). Остановимся конкретнее на каждом из входящих в него объектов. помосты или настилы. Находятся с северо- восточной (помост 1) и юго-восточной (помост 2) сторон Центральной гробницы, на небольшом расстоянии друг от друга. Помост 1 примыкает, по сути, к северо-вос­ точной, длинной стороне Центральной гробни­ цы, находясь примерно в 1,8 м к северу—северо- западу от помоста 2 (рис. 10—12). Он состоит из отдельных плах, выложенных параллельно друг другу, по линии северо-запад — юго-восток. Со­ хранился частично. Его северо-западную сторону полностью разрушил, судя по всему, раскопочный котлован А. А. бобринского. Помост сохранился в ширину до 2,0 м, в длину — до 3,20—3,30 м. Прак­ тически все его плахи имеют следы горения. Помост 2. Расположен вплотную к короткой юго-восточной стене Центральной гробницы (рис. 10—12). Ориентирован по оси северо-вос­ ток—юго-запад. Имеет почти квадратную фор­ му. Состоит из отдельных плах. Общие разме­ ры помоста — не менее 3,6 × 3,3 м. Сохранность рис. 10. взаимовстречаемость объектов в централь­ ной части подкурганного пространства 312 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження плах различна. Размеры пяти наиболее хорошо сохранившихся плах, по направлению с востока на запад: длина 3,40, ширина 0,23 м. Соответс­ твенно далее: 3,3—0,28; 3,95—0,29; 3,60—0,21; 3,9—0,29 м. На ряде плах, особенно в северо-за­ падной части помоста, видны следы горения. Следует отметить, что на помостах отсутство­ вали какие-либо предметы. близкие помосты (или настилы) — одна из черт (по мнению С. С. бессоновой), характер­ ных для подкурганных святилищ погребально­ го культа эпохи раннего железа в евразийском ареале в целом, и в пределах лесостепного ре­ гиона восточной Европы, в частности (бессоно­ ва 1989, с. 53, 54; 1994, с. 8—10). в недавнее время 2 подобных помоста (один из которых сохранился хорошо, имел прямо­ угольную форму при размерах 5,5 × 3,6 м) были обнаружены в кургане 4 Дуншовской группы Люботинского могильника, в бассейне Северского Донца (Днепровское Лесостепное Левобережье). Они располагались вблизи с заглубленным основанием обширной назем­ ной конструкции, по-видимому, ритуального характера, относящейся к концу VII в. до н. э. (Окатенко, Скорый, зимовец 2018, с. 219, 221, рис. 5). Правда, на указанных помостах не фиксировались следы горения дерева, но ка­ кие-либо предметы также не были найдены. Как представляется, зафиксированные следы обожженности отдельных плах шатровидной конструкции и помостов отражают идею очище­ ния огнем, столь широко известную в древности, в том числе — в раннем железном веке, у насе­ ления предскифского и скифского времени. в свете открытия деревянных помостов (или настилов) в кургане 524 у с. жаботин, похоже, можно допустить, что подобные конструкции на подкурганной поверхности были свойствен­ ны не только святилищам погребального куль­ та, но и являлись неким элементом похоронной архитектуры погребальных памятников, во всяком случае, эпохи архаики. погребение 2 (сопровождающее Центральную гробницу). Расположено примерно в 1,0 от юго-вос­ точной, короткой, стенки Центральной гробницы, юго-западнее края помоста 2 (рис. 10, 13) захоронение выполнено в грунтовой яме, в слое древнего чернозема и перекрыто сверху деревом. Могила вытянуто-овальной формы ориен­ тирована по оси запад-северо-запад—восток- юго-восток. Размеры по верху 1,70 × 1,10 м, по дну — 1,60 × 0,90 м. Стены неровные. Перекрытие состоит, как минимум, из двух (?) слоев хорошо отесанных дубовых досок или плах, выложенных вдоль ямы. Последние сохранились в кусках. Ширина наиболее выразительных из них: 8; 10; 10; 12 см, толщина: 3; 4; 5; 6 см. К моменту исследования перекрытие имело просадку, особенно в центральной части. Костяк очень плохой сохранности (13—15 лет, пол не ясен) лежал головой на запад-север-за­ пад, на правом боку. Ноги подогнуты в коленях. Левая рука, согнутая в локте, у левой стороны рис. 11. Деревянные помосты: 1 — № 1, со следами горения по всей площади, вид с северо-запада; 2 — № 2, на заднем плане — деревянное перекрытие сопровождающего погребения 2, вид с северо-востока 313ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... лица, правая — под головой, с кистью, вы­ тянутой вперед (рис. 13). На костях про­ сматриваются следы слабого воздействия огня: тело пребывало в условиях невысо­ кой температуры, примерно 100—200 °С относительно короткий промежуток време­ ни что привело к частичной мумификации тела (Козак, Слободян 2020) 1. Под костяком фиксировались следы подстилки растительного происхождения, в районе черепа — остатки органики зеле­ ного цвета. Какие-либо вещи отсутствуют. вряд ли стоит трактовать погребение 2, расположенное между Центральной гроб­ ницей и помостом 2 в качестве обычного сопровождающего захоронения. Отсутствие вообще каких-либо вещей в могиле (а они, в общем, свойственны для сопровождающих лиц скифской поры, размещенных побли­ зости с основным покойником 2, хотя извест­ ны и исключения) наводит на мысль, что это было некое жертвоприношение основному погребенному (-ым) из Центральной гроб­ ницы. в этой связи можно высказать пред­ положение, что оба помоста и погребение 2 являются единым ритуальным комплексом, связанным с основным погребением курга­ на. Стоит отметить, что один из помостов (№ 1), практически по всей площади, имеет следы горения, а потому не исключено, что на нем на какое — то время находился по­ койник из погребения 2, т. е. проходил «про- цедуру ритуального очищения огнем» перед размещением его в могиле непосредственно рядом с Центральной гробницей. 1. Определение возраста погребенного и изуче­ ние костных остатков осуществили сотруд­ ники отдела биоархеологии ИА НАН Украи­ ны А. Д. Козак и Т. И. Слободян. 2. См., например, курган скифской элиты, прав­ да, более позднего времени в степном ареале, Приазовье, Двугорбую Могилу (Привалов, зарайская, Привалов 1982, с. 156, 159) и др. рис. 12. Деревянные помосты 1 и 2 и сопровождающее погребение 2 рис. 13. Сопровождающее погребение 2: план и разрезы 314 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження Нас не должно смущать скорченное на боку положение скелета в погребении 2. вытянутое, на спине положение костяков в могилах скифс­ кой эпохи (как в собственно в скифских погребе­ ниях степной зоны Северного Причерноморья, так и лесостепных захоронениях скифской поры на юге восточной Европы) является, безусловно, доминирующим, но вовсе не единственным. Ска­ занное особенно касается архаики. Так, в раннескифских курганах Днепров­ ской Правобережной Лесостепи, прежде все­ го — в бассейне р. Тясмин, где расположен курган 524 (Ильинская 1975, с. 15—17, 24, 25, 34—36, 38, 46, 47; Ильинская, Мозолевский, Тереножкин 1980, с. 35, 40; Ковпаненко 1984, с. 112), в меньшей степени — в бассейне р. Рось (Ковпаненко 1981, с. 9, 21) захоронение лиц в упомянутой позе отнюдь не редкость. в опре­ деленной степени фиксируется в той или иной степени скорченность и в архаических курга­ нах бассейна р. ворскла, историческим судь­ бами связанным с Правобережным регионом в эпоху раннего железа (Ковпаненко 1967, с. 90; бойко, берестнев 2001, с. 31, 32). Следует заметить, что положение покойника на боку, со слегка подогнутыми коленями фик­ сируется, хотя и нечасто, и в раннескифских могилах Степного Северного Причерноморья (Ольховский 1991, с. 58). Разумеется, не совсем «стандартную» позу пог­ ребенного в могиле 2 кургана 524 у с. жаботин (скорченность, на боку) можно трактовать как сви­ детельство зависимого положения покойника. Однако нельзя исключать, что подобное по­ ложение тела умершего в могиле объясняется не только его зависимым, низким социальным статусом, но и принадлежностью к иному этно­ су, применительно к лесостепному ареалу — автохтонному населению. Разумеется, при этом, одно другого совершенно не исключает. Стоит напомнить, что в древностях Лесостепи известны отдельные сопровождающие основного покойника погребения, выполненные по иному обряду. Как пример, можно привести ситуацию в Центральной могиле кургана 20 у г. Смела, правда, относящейся к более позднему времени, а именно — IV в. до н. э. женщина, основная по­ койница, лежала вытянуто, на спине, головой на запад, в сопровождении многочисленного инвен­ таря, в том числе — из драгоценных металлов. в ногах у нее располагался костяк служанки (?), на правом боку, слегка скорченно. При ней были железный браслет, бронзовые подвески подгор­ цевского типа и две пастовые бусины-пронизи (Ильинская. Тереножкин 1983, с. 255). Нужно отметить, что в ряде случаев, там, где было осуществлено антропологическое определе­ ние костяков или они сопровождались абсолютно характерным погребальным инвентарем, в скор­ ченном положении были похоронены женщины (Ильинская 1975, с. 17, 24, 25, 34, 46, 47; Ковпа­ ненко 1984, с. 112; бойко, берестнев 2001, с. 31, 32), реже — подростки или дети (Ильинская, Мо­ золевский. Тереножкин 1980, с. 35, 36, 40). Нельзя исключать, что подобные женские за­ хоронения принадлежат представительницам аборигенного населения Лесостепи, с которыми могли вступать в брачные отношения пришель­ цы-степняки. Похоже, в пользу этого свидетельс­ твует ситуация, известная нам в двух раннескиф­ ских погребениях Лесостепи, относящихся к одному хронологическому отрезку (конец VII— начало VI вв. до н. э.) — кургане 407 у с. журов­ ка и кургане червона Могила у с. Флярковка. в обоих случаях основное мужское захоронение со­ провождалось женским костяком, в скорченном положении, при наличии разнообразных пред­ метов инвентаря, в том числе — немногочислен­ ных золотых украшений (Ильинская 1975, с. 24, 25; Ковпаненко 1984, с. 112). видеть в них лиц низкого социального статуса вряд ли стоит. в любом случае, вопрос о скорченных захороне­ ниях скифской поры, в том числе в лесостепном ареале, несомненно, актуален и важен для пони­ мания ряда аспектов истории данного региона. 4. МетодикА рАскопок А. А. бобринского При исследовании кургана 524 у с. жаботин А. А. бобринским были использованы приемы как достаточно обычные для раскопок курга­ нов в то время, т. е. в XIX — начале XX вв., так и в определенной степени новаторские. Курган копался вертикальным котлованом, заложенным на вершине насыпи, примерно по центру, что вполне соответствует раскопочной методике той поры. зафиксированные нами сверху размеры котлована 16,0 (север—юг) × 13,0 (восток—запад), т. е. примерно 200 м2, скорее всего, не совпадают с первоначальны­ ми, поскольку насыпь кургана во времена А. А. бобринского была на 2,40 м выше. Сле­ довательно, площадь раскопочного котлована могла быть большей. Кстати, о котловане столь больших размеров в публикации А. А. бобрин­ ского информации нет, а сообщается лишь, что «исследование насыпи произведено широким раскопом, диаметром в 11,50 м» (бобринской 1916, с. 1). впоследствии эти сведения стали фи­ гурировать в некоторых работах (Рябкова 2014, с. 375). вероятно, землю из котлована складиро­ вали к югу от кургана, о чем уже шла речь. С определенного уровня (трудно установить какого!) котлован стал сужаться и зафиксиро­ ван нами в профилях А’—А, С’—С, сверху, ши­ риной 10,0—11,50 м, что вполне соответствует информации А. А. бобринского. Достаточно обычна и боковая «отвалочная» траншея для вывоза земли, по мере углубле­ ния раскопочного котлована, упоминаемая А. А. бобринским (бобринской 1916, с. 1). в кур­ гане 524 она располагалась с юга, имела шири­ ну 2,2—3,0 м и зафиксирована нами в длину на 315ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... 7 м, по пятну темного чернозема. На самом деле, по-видимому, траншея была гораздо длиннее, поскольку именно в этом южном направлении, почти в поле кургана, нами были обнаружены отдельные находки из погребальной камеры. Не исключено, что здесь была некая «разборочная» площадка, где раскопщики просматривали вы­ возимую (или выносимую) землю из Централь­ ного погребения, стремясь не пропустить наход­ ки. Кстати, похоже, что отвал из этой траншеи сохранился и поныне в виде легкой возвышен­ ности, непосредственно примыкавшей к насы­ пи кургана 524 с юга. Он достаточно явственно просматривается на ортофотоплане (рис. 3). Новаторским, на наш взгляд, являются уже описанные узкие поисковые траншеи, идущие лучеобразно вглубь материка от стенок мо­ гилы, предназначение которых — обнаруже­ ние возможных тайников. во всяком случае, у нас нет информации о таковых как до работ А. А. бобринского, так и во время, синхронное его раскопкам. 5. погребАлЬныЙ инВентАрЬ: описАние нАходок Необходимо отметить, что практически все находки найдены на упомянутой «разборочной» площадке 1913 г., к югу от Центральной гроб­ ницы. Напомним, что исключение составляют лишь ручка амфоры и фрагмент стенки лепного лощенного сосуда: они происходят из основания самой погребальной конструкции. Несмотря на малочисленность находок, они относятся к раз­ личным категориям материальной культуры. вЕЩЕвОй ИНвЕНТАРЬ ВООРУЖЕНИЕ И ДЕТАЛЬ СНАРЯЖЕНИЯ 1) Пластинки панцирного набора бронзо- вые. всего обнаружено 31 экз., из которых 8 целых (или почти целых) пластинок-чешуек, остальные представлены обломками. все целые пластинки одинаковые по форме: продолговатые с прямоугольным верхним и округлым нижним краями. Сверху пластины имеют по 2 отверстия диаметром до 1,0 мм, на расстоянии примерно 3,0 мм друг от друга, для крепления пластин на кожаную основу панци­ ря. вероятнее всего, эти отверстия в тонких мяг­ ких пластинках изготавливались методом горя­ чей высадки раскаленным острым предметом 1. Различаются лишь по размерам: крупные — 2,4 × 2,0 см (1 экз.), средние — 2,1 × 1,6—1,7 см (3 экз.) и более мелкие — 1,7 × 1,4—1,5 см (4 экз.; рис. 14: 1—8, 10—12). 1. заключение сделал С. А. Князев (кафедра матери­ аловедения Национального технического универ­ ситета «Харьковский политехнический институт»). Относятся к типу 1 панцирных пластин, по классификации Е. в. черненко. Подобные пластины получили широкое распространение в доспехе на протяжении всей скифской эпохи (черненко 1968, с. 27). Следует отметить, что данные пластинки ничем не отличаются от большинства тех, что были обнаружены в 1913 г. в ходе раскопок А. А. бобринского, хранящихся в собрании Государственного Эрмитажа, за исключением отсутствия продолговатых пластин, декори­ рованных геометрическим орнаментом в виде горизонтальной полосы из ромбов (Рябкова 2014, с. 396, рис. IV: 1—7, кат. 41, 42, с. 421, табл. IV). Т. в. Рябкова верно отметила, что чешуйча­ тые панцири, набранные практически полно­ стью (или полностью) из бронзовых пластин, относятся к наиболее архаическому скифскому доспеху. в равной степени права исследова­ тельница и в том, что наличие лишь 2 отвер­ стий сверху на пластинах — также является признаком наиболее ранних панцирей (Рябко­ ва 2014, с. 305). Однако менее убедительна ее версия о типе панциря, исходя из количества сохранившихся пластин. Последние, как пола­ гает Т. в. Рябкова, учитывая находки пример­ но 600 пластин, покрывали площадь до 500 см2 и могли соответствовать типу панциря в виде нагрудника (Рябкова 2014, с. 304). Увы, погре­ бение, бесспорно, было ограблено в древности и часть инвентаря, в число которого могли вхо­ дить и панцирные пластинки, оказалась из­ влеченной из могилы или уничтоженной. 2) Фрагмент клинка железного двулезвийно- го меча. Сохранился в длину на 11,0 см. Ширина клинка до 4,5 см. в сечении — линзовидной фор­ мы, толщина 1,2—1,8 см. Металл довольно силь­ но коррозирован. C одной из сторон видны сце­ ментированные окислом железа остатки дерева, скорее всего, от ножен (рис. 14: 16). Исследование данного артефакта с помощью специального обо­ рудования свидетельствует, что предполагаемые ножны изготовлены из твердой древесины вяза. Примечательно и то, что среди древесных остат­ ков фиксировались и остатки кожи. Данное об­ стоятельство позволяет думать, что деревянные ножны меча дополнительно были обшиты ко­ жей 2. что же касается металла, из которого был изготовлен меч, то ответить на этот вопрос ныне нельзя, из-за сплошного коррозионного повреж­ дения фрагмента оружия (все железо перешло в окисел). По этой же причине невозможен метал­ лографический анализ 3 в коллекции находок из кургана 524, храня­ щейся в Эрмитаже, сохранился еще фрагмент клинка данного меча, примерно такой же дли­ ны (11,5 см, шириной 2,5—3,5 см), явно сужаю­ щийся в нижней части, с обломанным острием, 2. Определение А. И. Попова. 3. заключение сделано С. А. Князевым. 316 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження также имеющий следы дерева от ножен (Рябко­ ва 2014, с. 390, кат. 36; табл. III: 36). 3) Бляшка бронзовая в виде изображения головы быка (?) в фас. Сохранившаяся высота 2,7; высота головы без рогов 1,9; максимальная ширина головы 1,5 см. Ширина обломанной петли 1,5 см. Изображение выполнено в низком рельефе, крайне схематично. Широкая лобастая голова постепенно сужается, снова расширяясь в но­ совой части. Помимо расширения нос подчер­ кнут рельефной горизонтальной линией. Гла­ за не переданы. Сохранился фрагмент левого рога. Он имеет полукруглую форму, хорошо просматривается рифление. в правой верхней части головы прослеживается основание второ­ го рога. видимо, он был симметричен по отно­ шению к сохранившемуся фрагменту. Между рогами, по центру головы — небольшой под­ треугольный выступ, передающий холку жи­ вотного. Его окончание стесано или обломано (рис. 15). рис. 14. Инвентарь из Центральной гроб­ ницы кургана 524 у с. жаботин: 1—13 — бронзовые пластины чешуйчатого панци­ ря; 14 — фрагмент бронзового клепанного сосуда; 15 — бронзовый «колпачок» неяс­ ного назначения; 16 — фрагмент клинка железного меча 317ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... жаботинское изображение уникально. Ни на территории Скифии, ни в отдаленных об­ ластях скифского культурного континуума нам не удалось отыскать полной аналогии. Изобра­ жения быка вообще крайне редки в искусстве скифского звериного стиля. На территории Се­ верного Причерноморья и Северного Кавказа нам известно около десятка полнофигурных и редуцированных экземпляров, выполненных в канонах скифского звериного стиля. К первым относятся два быка с золотой обкладки келер­ месской секиры (Алексеев 2012, с. 74), датиру­ емой второй половиной VII в. до н. э., а также бронзовая скульптурка, покрытая золотой фоль­ гой из золотоношского уезда Полтавской губер­ нии (Древности Поднепровья 1900, табл. XLV: 330; Ильинская 1968, рис. 22: 2; Грибкова, По­ лидович 2013, рис. 1; Канторович 2015, с. 1190, 1528). Последняя датируется исключительно по иконографическим параллелям (туловище в профиль, скульптурная голова — в фас) первой половиной V в. до н. э. (Грибкова, Полидович 2013, с. 262—264; Канторович 2015, с. 519). Редуцированные изображения представле­ ны: тремя навершиями со скульптурной го­ ловой быка из Ульского кургана 2 (раскопки 1909 г.), вторая половина VI в. до н. э. (Раскоп­ ки… 1913, с. 150, рис. 215; Канторович 2015, с. 1190; 1529: 1—3), навершием из разрушен­ ного кургана в Теучежском районе у аула че­ тук (Переводчикова 1984, рис. 1; Канторович 2015, с. 1190, 1529: 4) двумя навершиями из Старшой Могилы, вторая половина — конец VII в. до н. э. (Ильинская 1968, табл. III: 3, 4; Канторович 2015, с. 1190, 1529: 5). Помимо это­ го, известны 3 бронзовые бляхи — детали кон­ ской узды. На одной из них, обнаруженной в Крыму, представлена голова быка в профиль (Скорый, зимовец 2014, с. 116, кат. 343). Две другие очень сходны между собой. На них пред­ ставлена геометризированная голова быка ан­ фас. Они происходят с восточного укрепления бельского городища (Мурзін, Ролле 1995 с. 52, мал. 1: 2) и из с. Кизиловое Симферопольско­ го р-на Крыма (Скорый, зимовец 2014, с. 116, кат. 342). бляшка с восточного укрепления бельского городища авторами публикации, на основе восточных аналогий (Поволжье и При­ уралье) датируется ориентировочно VI—V вв. до н. э. (Мурзін, Ролле 1995, с. 51). Именно последние 2 бляхи наиболее близ­ ки жаботинской. Отличия заключаются в том, что жаботинское изображение более реалис­ тично: его контуры более плавны, в то время как бляшки с бельска и из Крыма имеют явно геометризированный вид. Отличны и вырази­ тельные рифленые рога жаботинского бычка. Тем не менее, по нашему мнению, их можно объединить в одну малочисленную серию схе­ матических изображений головы быка анфас. в свое время, в. А. Ильинская выдвинула предположение о том, что образ быка был за­ имствован скифами с ближнего востока (Иль­ инская 1972, с. 43). Именно такой заимство­ ванный и чуждый характер не позволил ему развиваться на территории Скифии. видимо, это положение остается актуальным, хоть и с определенными дополнениями. Увеличение источниковой базы демонстрирует, что об­ раз быка все-таки имел развитие в скифском искусстве, хотя и очень ограниченное. что касается утверждения о его возможном за­ имствовании из переднеазиатского репертуа­ ра, то на это есть вполне весомые основания. возможно, редуцированный образ быка был заимствован скифами из скульптурных изоб­ ражений на ручках котлов, происходящих с территории Урарту и Греции. К ним относят­ ся: котел, происходящий, предположительно из Северной Сирии (хранится в Национальном музее в Копенгагене); котел из Кармир-блу­ ра (хранится в Историческом музее Армении в Ереване); котел из Топрак-кале (хранится в британском музее в Лондоне) — данная про­ тома является наиболее реалистичной и высо­ кохудожественной; котел из храма Апполона в Дельфах (Археологический музей в Дельфах, Греция; From Assyria… 2014, р. 279—281, fig. 151—154). Перечисленные изделия относятся ко време­ ни VIII—VII вв. до н. э. Т. е. они хронологичес­ ки предшествуют скифским бычкам и вполне могли быть прототипами для заимствования. Нельзя исключать, что данная бляшка яв­ лялась деталью какого-то ремня, например, от колчана. рис. 15. бронзовая бляшка в виде головы бычка 318 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження КРУЖАЛЬНАЯ ПОСУДА 4) Ручка (верхний прилеп) античной амфо- ры. Фрагмент сохранился в длину на 8,0 см. Поверхность слегка заизвесткована, особенно с внутренней стороны. Сломы на фрагменте ручки старые, запатинированные, относящи­ еся либо ко времени захоронения, либо (что, скорее всего) ко времени раскопок Централь­ ной гробницы в 1913 г., когда сосуд мог быть разбит случайно рабочими. На одной из сторон фрагмента ручки — довольно широкий срез, нанесенный острым орудием труда, по-видимо­ му, лопатой в период раскопок гробницы. в сечении ручка имеет почти правильную овальную форму, размерами 3,2 × 2,5 см. Пере­ ход от вертикальной части ручки к горловине выполнен в виде плавной дуги (рис. 16). Тесто амфоры светло-коричневое (или темно- оранжевое), очень плотное, с редкими мелкими серебристыми включениям. Определение места изготовления данного сосуда и его точной даты сложно, в силу хотя бы того, что ручки амфор, имеющие овальное сечение, известны довольно широко. вместе с тем, судя по характеру теста амфо­ ры, она относится к сосудам восточногреческого производства. Однако, это не: Хиос, Лесбос, Са­ мос, Милет, Теос или Клазомены. Ручка сече­ нием и в определенной степени особенностями глины напоминает Протофасос. Тем не менее, известно, что амфоры этого круга появляются в Северном Причерноморье достаточно поздно, не ранее середины VI в. до н. э. Как бы то ни было, но данная ручка принадле­ жит сосуду, время которого вряд ли определяется ранее конца VII — начала VI вв. до н. э. 1 МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ ПОСУДА 5) Обломки бронзового клепанного тонкос- тенного сосуда. Представлены тремя рваны­ ми фрагментами, не имеющими определенной геометрической формы. Соответственно, разме­ ры: 5,2 × 3,0 × 0,05; 3,2 × 1,2 × 0,05; 3,0 × 2,5 × 0,05 см. Следы какого-либо орнамента отсутс­ твуют (рис. 14: 9, 13, 14). Данные находки вполне перекликаются с теми, что хранятся в фондах Отдела археологии восточ­ ной Европы и Сибири Государственного Эрми­ тажа. Правда, в указанной коллекции они пред­ ставлены большим числом — стенки, фрагменты венчика и заклепки. На некоторых стенках имеет место гравированный геометрический орнамент (Рябкова 2019, с. 397—401, кат. 43, рис. V: 1). Т. в. Рябкова на основании близости упомя­ нутого орнамента декору на бронзовом сосуде из Лухванского клада отнесла жаботинский сосуд к VIII—VII вв. до н. э. (Рябкова 2014, с. 399). 1. Сердечно благодарим за консультации по данно­ му вопросу А. в. буйских (ИА НАН Украины) и Д. Е. чистова (Государственный Эрмитаж). ПРЕДМЕТы НЕЯСНОГО НАЗНАЧЕНИЯ К данной категории находок относится лишь один артефакт, а именно — бронзовый пуле­ видный колпачок. Он небольших размеров: высота 1,5, диаметр нижней части 1,2 см. Тол­ щина стенки 1,0—1,2 мм. Изделие выполнено в технике литья (рис. 14: 15). в момент обнаружения, внутри колпачка фиксировалось дерево (фрагменты дуба череш­ кового). Складывается, вполне определенное мнение, что данный колпачок венчал некое древко, возможно, скипетра (?). Аналогии данному изделию нам обнаружить не удалось. ВОПРОСы ДАТИРОВКИ КУРГАНА Культурно-хронологическая ситуация на юге восточной Европы в целом, в Днепровской Правобережной Лесостепи и его южной части, бассейне р. Тясмин, в частности, в предскиф­ ское и раннескифское время, будто бы, изна­ чально не давала повода для отнесения кур­ гана 524 у с. жаботин, к следующим отрезкам времени: рубеж VIII—VII вв. до н. э. (Kosack 1987, S. 27, 31), 750—700 гг. до н. э. (РСК-1; Медведская 1991, с. 87, 88), не позднее конца VIII в. (Дараган 2011, с. 571, 572) и, наконец, по исследования новейшей поры, примерно к середине VIII в. до н. э. (Рябкова 2014, с. 412 в указанное время в данном регионе встре­ чаются погребальные древности кочевого насе­ ления, известные в науке как памятники типа Новочеркасского клада (или новочеркасской культуры; Скорый 1999, с. 11—14, 80—95), ко­ рис. 16. Фрагмент ручки амфоры восточногреческо­ го производства 319ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... торые не без основания соотносятся рядом ис­ следователей с историческими киммерийцами. Новочеркасский вещевой комплекс решительно отличается от комплекса материальной культу­ ры ранних скифов, в частности — специфичным вооружением, деталями конской упряжи. Но одно из самых главных, мы бы сказали, карди­ нальных, отличий новочеркасских древностей от раннескифских, во всяком случае — в пре­ делах украинской Лесостепи — это полное от­ сутствие в них каких-либо изделий в зверином стиле, несомненных маркеров собственно скиф­ ской культуры. Для новочеркасских древностей характерен геометрический художественный стиль. К слову, напомним, что изделия в скиф­ ском зверином стиле присутствуют в комплексе кургана 524. Это 2 золотые бляшки в виде лежа­ щих копытных (ланей?) с повернутой влево го­ ловой и подогнутыми ногами (находки 1913 г.) и бронзовая бляшка от конского убора в виде головки быка в фас (находка 2019 г.). вполне логично, что наличие новочеркасских древностей и раннескифских в границах одной и той же территории предполагает некий хро­ нологический промежуток, лакуну между ними, хотя, конечно, не исключает их «соприкоснове­ ние» на каком-то узком отрезке времени. значение двух, найденных в процессе пол­ ного доисследования кургана 524, артефак­ тов — бронзовой бляшки в виде головки быка и особенно ручки античной амфоры — трудно переоценить: они, как бы, автоматически сни­ мают вопрос о VIII или рубеже VIII—VII вв. до н. э. для «опорного» памятника глубокой скиф­ ской архаики в Правобережной Лесостепи. Пожалуй, здесь имеет смысл напомнить о да­ тировке кургана 524, предложенной в. А. Иль­ инской в 1970-х — начале 1980-х гг., исходящей из существовавших в то время представлений о раннескифской культуре: конец VII или рубеж VII—VI вв. до н. э. (Ілінська 1973, c. 14; Ильинская 1975, с. 62; Ильинская, Тереножкин 1983, с. 234). Однако сторонники ранних дат оперируют, как им представляется, достаточно вескими доводами для удревнения кургана 524. у с. жаботин. Рассмотрим, так ли убедительны эти аргу­ менты, помня методическую установку, ис­ пользуемую в археологии, о том, что закрытый комплекс должен датироваться по наиболее поздним вещам. Итак, обратим внимание на наиболее су­ щественные хроноиндикаторы, из тех, что привлекали исследователи ранее (до полного исследования кургана 2019 г.) Это — колчан­ ный набор, предметы конской упряжи (удила и псалии), украшения, в традициях звериного стиля 1. Остальные предметы, как-то пластин­ ки панцирного набора, фрагменты бронзовой 1. здесь и далее мы ориентируемся на фото и рисун­ ки предметов из жаботина 524, приводимые в об­ стоятельной работе Т. в. Рябковой (2014). ситулы, каменная булава, лепная посуда и пр. в свете присутствия указанных выше вырази­ тельных артефактов, несомненно, занимают второстепенное, «подчиненное» положение при выяснении даты кургана жаботин 524. 1) Колчанный набор. Наконечники стрел бронзовые, двулопастные, длинновтульчатые, чаще всего с изогнутым, довольно длинным шипом на втулке (30 экз.). Подавляющее боль­ шинство из них имеет симметрично ромбичес- кую в плане головку. Лишь у нескольких эк­ земпляров, также с шипом в основании втулки, головка, иной, ассиметрично ромбической фор­ мы. Наконец, 2 наконечника, также с шипом на втулке, отличаются от всех вышеназванных эк­ земпляров головкой лавролистной формы так называемого келермесского типа (Рябкова 2012, с. 347, рис. 1; 2014, с. 378—383, рис. I, 1: 1; I, 2: 1; I, 3: 1; I, 4: 1; I, 5: 1; I, 6: 1; с. 418, табл. I, II). в свое время А. И. Мелюкова отнесла брон­ зовые наконечники из кургана 524, по пред­ ложенной ею классификации (отдел I, тип 1), к первой хронологической группе или второй половине — концу VII — первой половине VI вв. до н. э. (Мелюкова 1964, с. 16—18, 28, рис. 1). При этом, подчеркивала, что подобные наконечники (т. е. с ромбической головкой), по­ явившись еще в предскифское время, продол­ жают бытовать и в VII—VI вв. до н. э., хотя гос­ подствующим типом становятся наконечники с овальной или лавролистной головкой. Исходя из состава вещевого комплекса кур­ ган 524. в. А. Ильинская датировала колчан­ ный набор, выделив входящие в него нако­ нечники в так называемый жаботинский тип, более узким хронологическим промежутком, а именно — концом VII — рубежом VII—VI вв. до н. э. При этом, исследовательница указы­ вала, что подобные наконечники заходят в на­ чало VI в. до н. э., хотя уже в данное время в скифских колчанных наборах абсолютно преоб­ ладают наконечники с лавролистной головкой келермесского типа (Іллінська 1973, с. 14, 15). в 1980-х гг. С. в. Полин объединил наконеч­ ники жаботинского типа с наконечниками из кургана в Ендже (болгария) в один тип Енд­ жа-жаботин, постулируя идею о том, что дву­ лопастные ромбовидные наконечники выхог­ дят из употребления в середине VII в. до н. э. (Полін 1987, с. 21, 22). Однако, как объединение наконечников из жаботина 524 и Енджи в один тип, так и верхняя рамка бытования двухлопастных ромбовидных наконечников (середина VII в. до н. э.) вызвали, на наш взгляд, вполне закономерную критику. Так, в. Г. Петренко, а впоследствии — Т. в. Рябкова, указали, что данный тип выделен недостаточно обоснованно: наконечники из 524-го кургана име­ ют, в первую очередь симметрично-ромбическую в плане головку, в то время как наконечники из Енджи — ассиметрично-ромбические. По мнению упомянутых исследователей, данное обстоятельс­ 320 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження тво объясняется тем, что между этими группами наконечников есть некая хронологическая ла­ куна (Петренко 1990, с. 61; Рябкова 2014, с. 349). Как полагает в. Г. Петренко, данный колчанный набор, скорее всего, относится к концу VII в. до н. э. (Петренко 1990, с. 73). Добавим, что в пользу асинхронности наконечников из жаботина 524 и Енджи говорит присутствие в колчанном наборе первого из них, по крайней мере, двух типично келермесских наконечников стрелы с лавролис­ тной головкой. Слишком категоричным считала А. И. Мелюкова вывод С. в. Полина о прекраще­ нии функционирования двухлопастных ромби­ ческих наконечников стрел к середине VII в. до н. э., правомерно указав на вещевой комплекс из кургана II в братышеве (западная Подолия), где подобные ромбические наконечники соседство­ вали с бронзовым зеркалом «ольвийского» типа, дата которого никак не может быть отнесена к VII в. до н. э. (Мелюкова 1998, с. 110; Sulimirski 1936, tabl. V: s—u). Стоит также добавить, что от­ дельные ромбические наконечники встречаются и в некоторых погребальных памятниках бассей­ на р. Тясмин, т. е. территории, где расположен курган 524 у с. жаботин, например, в курганах 38 у с. Гуляй-Город, № 406 у с. журовка. в первом из них, также, как и в братышеве, было зеркало «ольвийского типа», во втором — предметы воо­ ружения и конского снаряжения келермесского времени, находящие ближайшие аналогии в ве­ щевом наборе гробницы 2 Репяховатой Могилы (Ильинская 1975, табл. II: 20; VIII: 8). Ясное дело, что дата названных курганов — отнюдь не первая половина VII в. до н. э. Таким образом, упомяну­ тые ромбические наконечники стрел не являются надежным хроноиндикатором для столь ранней датировки кургана. 2) Удила бронзовые со стремявидными окон- чаниями (Рябкова 2014, c.403, рис. VI, 1: 3, c.423, табл. V: 45). По типологии А. Д. Могилова, от­ носятся к подтипу стремявидных бронзовых удил I.1.1.4 или удилам с тремя выступами на подножье стремени (Могилов 2008, с. 17) 1. Осо­ бенностью жаботинских удил (на что обращали внимание и ранее, а в недавнее время это сделала Т. в. Рябкова) является наличие на звеньях (на одном звене четче, на другом — слабее) литого орнамента в виде пояска, разделенного на пря­ моугольники (Рябкова 2014, с. 406, 407, рис. VI, 1: 3). Подобный орнамент имеет ранние традиции и хорошо известен на двукольчатых удилах пред­ скифского времени (вальчак 2009, с. 43, 44). На территории восточноевропейской Лесо­ степи известно 16 экземпляров удил с тремя выступами на стремени, при этом 13 из них приходится на Днепровское Лесостепное Пра­ 1. в. Р. Эрлих считает, что средний выступ на под­ ножке стремявидных удил вовсе не является мор­ фологическим признаком, а представляет собой неудаленный литник и, следовательно, не может быть хронологическим признаком (Эрлих 1991, с. 33; 1994, с. 55, 56). вобережье. Из достоверных закрытых комплек­ сов (погребений в курганах) происходит, как минимум, 5 удил. в бассейне р. Тясмин, поми­ мо, находки в жаботине 524, это экземпляры из курганов 453 у с. Макеевка, 183 у с. великая Яблоновка на р. Тенетинка (Ильинская 1975, табл. XVIII: 2; XIX: 7, 9), 471 у с. Оситняжка (Ильинская 1975, табл. XXI: 17), погребение 1 в Репяховатой Могиле (Ильинская, Мозолевс­ кий, Тереножкин 1989, с. 35, рис. 4: 17), в бас­ сейне Роси — экземпляры из курганов 45 у с. берестняги (Ковпаненко 1981, с. 10, рис. 6: 2), погребения 1 кургана 6 у с. Яснозорье (Ков­ паненко, бессонова, Скорый 1994, с. 55, рис. 6; 2). все упомянутые погребальные памятники, с учетом иных предметов погребального ин­ вентаря (среди которых, несомненно, присутс­ твуют и вещи келермесской поры) относятся ко времени не ранее второй половины — конца VII — начала VI вв. до н. э. Особенного вни­ мания заслуживают удила из Яснозорья. Они являются ближайшей аналогией удилам из кургана 524 у с. жаботин, поскольку, помимо общей морфологической близости, имеют на звеньях точно такой же орнамент (Ковпанен­ ко, бессонова, Скорый 1994, с. 55, рис. 6: 2). На это обстоятельство было указано еще при пуб­ ликации комплекса погребения 1 кургана 6 у с. Яснозорье более четверти века назад (Ковпа­ ненко, бессонова, Скорый 1994, с. 59). Тщатель­ ный анализ всех артефактов, составляющих вещевой набор яснозорского погребения (а в их кругу, кроме иных вещей, — акинак келермес­ ского типа, двулопастный наконечник стрелы с лавролистной головкой также келермесского типа), позволяет убедительно ограничить хро­ нологические позиции данного погребального комплекса второй половиной — концом VII в. до н. э. (Ковпаненко, бессонова, Скорый 1994, с. 57—60). в свете приведенных соображений, удила из жаботин 524 не являются серьезной основой для удревнения данного погребально­ го памятника. 3) Псалии бронзовые трехмуфтовые с плав- но изогнутым верхним краем, почти прямым нижним с округлым расширением в конце и орнаментом в виде ромба с вписанным в него кругом — в районе отверстий. (Рябко­ ва 2014, с. 403, рис. VI, 1: 1, 2; c. 423, табл. V: 44). Данные псалии неоднократно анализиро­ вались различными исследователями и в пос­ леднее время очень тщательно Т. в. Рябковой (2014, с. 401—406, там же библиография), на фоне весьма обширного количества бронзовых трехмуфтовых псалиев огромного региона — от Северного Причерноморья до Минуссинской котловины. Морфологические и декоративные особенности таких псалиев позволили исследо­ вательнице связывать их генезис с регионами Северо-западного Кавказа и Предкавказья, с учетом «местной традиции и центральноази- атских влияний» (Рябкова 2014, с. 406). 321ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... в свое время в. Р. Эрлих объединил трехмуф­ товые псалии жаботин-524 с псалиями, типа найденных в кургане Уашхиту 1 в Адыгее (Се­ веро-западное Предкавказье) в один тип «Уа­ шхиту—жаботин» (Эрлих 1991, с. 35, рис. 2). Однако со временем такой подход вызвал вполне закономерную, на наш взгляд, крити­ ку. Данные псалии достаточно различаются морфологически. Псалии из Уашхиту, хотя и трехмуфтовые, но имеют на нижнем конце лопасть (Махортых, 2003, с. 47; Могилов 2008, с. 30; Рябкова 2014, с. 401) вполне соответству­ ющую лопасти псалиев новочеркасского типа. По нашему мнению, между упомянутыми пса­ лиями есть и хронологический интервал: одни древнее, другие моложе. Напомним, также, что в Уашхиту не зафиксированы изделия в звери­ ном стиле, т. е., по сути, это — предскифский комплекс. Трехмуфтовые псалии — нечастая прина­ длежность узды в скифских древностях Ле­ состепи. в Днепровском Лесостепном Право­ бережье они известны в упоминавшемся уже погребения 1 кургана 6 у с. Яснозорье, где они — в комплексе с удилами, аналогичными жаботинским (Ковпаненко, бессонова, Скорый 1994, с. 55, рис. 6: 3), курганах 183 у с. великая Яблоновка на р. Тенетинка, где они также со­ седствуют с удилами, близкими по форме жа­ ботинским (Ильинская 1975, табл. XIX: 9), 375 у с. Емчиха (Ковпаненко 1981, с. 21, рис. 17: 2), 2 группы II. в ур. Горчаков Лес близ с. Медвин (Ковпаненко 1981, с. 42, рис. 42: 4, 5). все пе­ речисленные курганные комплексы относятся ко времени не ранее второй половины — конца VII вв. до н. э. (Ковпаненко 1981, рис. 64; Ков­ паненко, бессонова, Скорый 1989, с. 157; 1994, с. 57—60). 4) Бляшки-аппликации золотые от костю- ма (парадного головного убора) в виде копыт- ных животных — ланей или горных козлов с поджатыми ногами и повернутой назад голо- вой. (Рябкова 2014, с. 408, рис. VII: 1, 2, c. 423, табл. V: 46). Наиболее близкими аналогиями жаботинским украшениям, по стилистическим и иконографическим особенностям (добавим — и по металлу и географическому расположе­ нию относительно кургана жаботин — 524), несомненно, являются золотые бляшки — ап­ пликации из кургана 346 у с. Теклино — Ор­ ловец (бассейн р. Тясмин). На это обращалось внимание и ранее (см., например, Ильинская 1975, с. 151), а недавно это сходство тщатель­ но проанализировал ю. б. Полидович, придя к вполне, на наш взгляд, обоснованному выво­ ду о возможной синхронности этих комплексов или крайне незначительной хронологической лакуне между ними (Полидович 2017, с. 168, 169). Однако в вещевом наборе теклинского погребения, бесспорно, присутствуют двуло­ пастные наконечники стрел с лавролистной головкой, т. е. келермесского типа (Ильинс­ кая 1975, табл. XXV: 17; Дараган 2003, с. 666, рис. V.38: 15). Следовательно, датировать ком­ плекс кургана Теклино 346 временем ранее второй половины VII в. до н. э. (Ковпаненко, бессонова, Скорый 1989, с. 151) нет никаких оснований. Стоит напомнить, что в кургане 346 у с. Теклино—Орловец упомянутые украшения обнаружены в гробнице, вполне аналогичной жаботинской погребальной конструкции (Иль­ инская 1975, с. 63). Итак, как изделия, обнаруженные в 2019 г., так и те, что были найдены в 1913 г. в ходе рас­ копок А. А. бобринского, не дают убедительных оснований относить сооружение кургана 524 у с. жаботин к рубежу VIII—VII вв. до н. э. и тем более — к VIII в. до н. э. ведущие хроноинди­ каторы данного погребального памятника, при учете присутствия в комплексе ручки античной амфоры, однозначно определяют его дату вре­ менем не ранее последней четверти — конца VII в. до н. э. Таким образом, мы, по сути, возвратились к датировке кургана жаботин — 524, предло­ женной почти полстолетия назад в. А. Иль­ инской (Ілінська 1973, c.14; Ильинская 1975, с. 62; Ильинская, Тереножкин 1983, с. 234), подтверждаемой новыми материалами. Эта дата соответствует келермесскому периоду или заключительному этапу — окончанию перед­ неазиатских скифских походов. О вОзМОжНОМ КОЛИчЕСТвЕ ПОГРЕбЕННыХ ЛИЦ, СОЦИАЛЬНОМ СТАТУСЕ ОСНОвНОГО ПОКОйНИКА Эти вопросы в работах, касающихся дан­ ного погребального памятника, практически не обсуждались, за исключением, пожалуй, совместной обобщающей работы в. А. Иль­ инской — А. И. Тереножкина, где некоторые вещи из кургана 524 у с. жаботин, найденные в 1913 г., трактуются, как остатки инвентаря женского погребения (Ильинская, Тереножкин 1983, с. 234). Сохранившиеся после древнего ограбления Центральной гробницы предметы четко рас­ падаются на 3 группы. Первая из них — (кера­ мические и металлический сосуды, железные ножи) не являются достоверным индикатором половой принадлежности погребенного лица. Две иные группы предметов традиционно свойс­ твенны инвентарю мужского и женского захоро­ нений. Принадлежности мужского погребения в нашем случае — вооружение (защитное и насту­ пательное), деталь воинского снаряжения. жен­ ский вещевой набор (найден практически весь в древнем грабительском ходу, в южной поле кур­ гана) это: украшения («обломки стеклянных», т. е. пастовых и «янтарных бусин»), орудия труда (пряслице, части железных игл?), культовые или туалетные принадлежности («обломок каменной плиты, со следами красной краски», «кусочки 322 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження серы и румян» (бобринской 1916, с. 1). в углуб­ ленном основании самой Центральной гробни­ цы обнаружены упоминавшиеся уже 2 золотые бляшки-аппликации в виде копытных живот­ ных, возможно, ланей, по-видимому, украшения парадного головного убора. К сожалению, за ис­ ключением названных двух бляшек, остальные предметы женского инвентаря не сохранились. Антропологические материалы из Централь­ ной гробницы жаботина 524 — минимальны. в публикации А. А. бобринского упоминаются «об­ ломки сильно истлевших человеческих костей», найденных в южной поле кургана, вероятно, в грабительском ходу: видимо, они были переме­ щены туда в свое время древними грабителями. Несколько разрушенных человеческих костей были зафиксированы и нами в 2019 г. в южной части углубленного основания Центральной гробницы. Однако, в силу плохой сохранности, они совершенно недоступны для какого-либо ан­ тропологического изучения. более интересной является берцовая кость, несомненно, из данной могилы, принадлежащая молодой женщине. Таким образом, мы можем говорить о перво­ начальном наличии в Центральной гробнице, как минимум, двух погребенных — мужчине, тяжеловооруженном скифском воине (возраст которого нам не известен) и молодой женщи­ не — жене или сопровождавшей основного по­ койника особе. Ряд фактов, засвидетельствованных при ис­ следовании (в том числе — полном доисследо­ вании) кургана жаботин 524, позволяет пред­ полагать сравнительно высокий социальный ранг основного покойника — тяжеловооружен­ ного скифа-конника. К числу таковых относят­ ся: 1) дольно обширная по масштабам дере­ вянная гробница (по внешней линии столбов площадь ее более 28 м2; 2) сопровождающее че­ ловеческое захоронение вблизи Центральной гробницы, по-видимому, жертвоприношение; 3) радиальная обкладка первичной насыпи деревом, несомненно, потребовавшая опреде­ ленных трудозатрат; 4) существенная досыпка насыпи, кургана, возможно, через непродолжи­ тельное время после захоронения (например, год?), в связи, с чем размеры его существенно изменились, достигая высоты, в наше пред­ ставлении не менее 7,0, при диаметре до 50 м. в рассуждениях о статусе воина, погребен­ ного в Центральной гробнице жаботина 524, не следует также забывать, что курган был ог­ раблен в древности, но при этом ряд бронзовых предметов грабителями забран не был. Сле­ довательно, вполне можно допускать, что из погребальной камеры были изъяты, в первую очередь, изделия из драгоценных металлов — материальные свидетельства соответствую­ щего ранга погребенного мужчины. Подобные же изделия в Центральной гробнице, конечно, были, о чем свидетельствуют сохранившиеся после ограбления золотые аппликации. литерАтУрА Алексеев, А. ю. 2003. Хронография Европейской Скифии VII—IV веков до н. э. Санкт-Петербург: Го­ сударственный Эрмитаж. бессонова, С. С. 1989. Культовые сооружения скифского времени в Побужье. в: Тезисы докладов Первой Кубанской археологической конференции. Краснодар, с. 53-54. бессонова, С. С. 1994. Курганы Лесостепного По­ бужья. в: черненко, Е. в. (ред.). Древности скифов. Киев: ИА НАН Украины, с. 3-30. бобринской, А. А. 1901. Курганы и случайные ар- хеологические находки близ местечка Смелы, III. Санкт-Петербург. бобринской, А. А. 1901. Отчет о раскопках в чер­ касском и чигиринском уездах Киевской губернии в 1901 году. Известия Археологической комиссии, 2, с. 24-50. бобринской, А. А. 1914. Отчет о раскопках в Киев­ ской губернии в 1912 году. Известия Археологичес- кой комиссии, 54, с. 99-108. бобринской, А. А. 1916. Отчет о раскопках в Киев­ ской губернии в 1913 году. Известия Археологичес- кой комиссии, 60, с. 1-3. бойко, ю. Н., берестнев, С. И. 2001. Погребения VII—IV вв. до н. э. курганного могильника у с. Ку- пьеваха (Ворсклинский регион скифского времени). Харьков: РА-Каравелла. вальчак, С. б. 2009. Конское снаряжение в пер- вой трети I-го тыс. до н. э. на юге Восточной Евро- пы. Москва: Таус. вязьмитина, М. И. 1963. Ранние памятники скифского звериного стиля. Советская археология, 2, с. 158-170. Геофизический… 2019. Геофизический отчет. Комплексные геофизические исследования. Киев. Грибкова, А. А., Полидович, ю. б. 2013. Фигур­ ка быка скифского времени из собрания б. И. и в. Н. Ханенко. Археологический альманах, 30, с. 259- 277. Дараган, М. Н. 2011. Начало раннего железно- го века в Днепровской Правобережной Лесостепи. Киев: КНТ. Иванчик, А. И. 2001. Киммерийцы и скифы. Куль- турно-исторические и хронологические проблемы археологии восточноевропейских степей и Кавказа пред- и раннескифского времени. Москва. Ильинская, в. А. 1965. Некоторые мотивы ран­ нескифского звериного стиля. Советская археоло- гия, 1, с. 86-107. Ильинская, в. А. 1968. Скифы Днепровского Ле- состепного Левобережья (курганы Посулья). Киев: Наукова думка. Ильинская, в. А. 1972. Образ коня и быка в ран­ нескифском искусстве. в: Тезисы докладов ІІІ Всесо- юзной конференции по вопросам скифо-сарматской археологии (скифо-сибирский «звериный» стиль). Москва: ИА АН СССР, с. 41-46. Іллінська, в. А. 1973. бронзові наконечники стріл так званого жаботинського і новочеркаського типів. Археологія, 12, с. 13-26. Ильинская, в. А. 1975. Раннескифские курганы в бассейне р. Тясмин. Киев: Наукова думка. Ильинская, в. А., Мозолевский, б. Н., Теренож­ кин, А. И. 1980. Курган VI в. до н. э. у с. Матусов. Тереножкин, А. И. (ред.). в: Скифия и Кавказ. Киев: Наукова думка, с. 31-63. Ильинская, в. А., Тереножкин, А. И. 1983. Ски- фия VII—IV вв. до н. э. Киев: Наукова думка. 323ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... Канторович, А. Р. 2015. Скифский звериный стиль Восточной Европы: классификация, типо- логия, хронология, эволюция: Диссертация д-ра ист. наук. Москва, ИА РАН. Ковпаненко, Г. Т. 1967. Племена скіфського часу на Ворсклі. Київ: Наукова думка. Ковпаненко, Г. Т. 1981. Курганы раннескифского времени в бассейне р. Рось. Киев: Наукова думка. Ковпаненко, Г. Т. 1984. «червона Могила» у с. Флярковка. в: Кропоткин, в. в., Краснов, ю. А. (ред.). Древности Евразии в скифо-сарматское вре- мя. Москва: Наука, с. 107-113. Ковпаненко, Г. Т. 1998. Нові дані про кургани біля с. жаботин на черкащині. в: Музейні читан- ня. Матеріали Міжнародної наукової конференції, присвяченої 90-літтю з дня народження видатно- го українського археолога О. І. Тереножкіна. Київ: МІКУ, с. 74-76. Ковпаненко, Г. Т., бессонова, С. С., Скорый, С. А. 1989. Памятники скифской эпохи Днепровского Ле- состепного Правобережья (Киево-Черкасский реги- он). Киев: Наукова думка. Ковпаненко, Г. Т., бессонова, С. С., Скорый, С. А. 1994. Новые погребения раннего железного века в Поросье. в: черненко, Е. в. (ред.). Древности ски- фов. Киев: ИА АН Украины, с. 41-63. Козак, О. Д., Слободян, Т. І. 2020. Неординарне поховання в кургані скіфського часу біля с. жаботин. Археологія і давня історія України, 3 (36), с. 446-453. Махортых, С. в. 2003. Культурные контакты населения Северного Причерноморья и Централь- ной Европы в киммерийскую эпоху. Киев: Шлях. Медведская, И. Н. 1992. Периодизация скифской архаики и древний восток. Советская археология, 3, с. 86-107. Мелюкова, А. И. 1964. Вооружение скифов. Свод археологических источников, Д 1-4. Москва: Наука. Мелюкова, А. И. 1998. К вопросу о датировке раннескифских стрел. Музейні читання. Матеріа- ли Міжнародної наукової конференції, присвяченої 90-літтю з дня народження видатного українсько- го археолога О. І. Тереножкіна. Київ: МІКУ, с. 108- 111. Могилов, О. Д. 2008. Спорядження коня скіфської доби у Лісостепу Східної Європи. Київ; Кам’янець- Подільський: ІА НАН України. Мурзін, в. ю., Ролле, Р. А. 1995. Спільні дослід­ ження археологів України та Німмечини у більську. Полтавський археологічний збірник, 3, с. 50-56. Окатенко, в. Н., Скорый, С. А., зимовец, Р. в. 2018. Курган раннескифского времени в Харьковс­ кой области. Археологія і давня історія України, 2 (27), с. 219-235. Ольховский, в. С. 1991. Погребально-поминаль- ная обрядность населения Степной Скифии (VII— III вв. до н. э.). Москва: Наука. Переводчикова, Е. в. 1994. Язык звериных обра- зов. Очерки искусства евразийских степей скифс- кой эпохи. Москва: восточная литература. Петренко, в. Г. 1990. К вопросу о хронологии ран­ нескифских курганов Центрального Предкавказья. в: Мелюкова, А. И. (ред.). Проблемы скифо-сар- матской археологии. Москва: ИА АН СССР, с. 60- 81. Покровская, Е. Ф. 1973. Предскифское поселение у с. жаботин. Советская археология, 4, с. 169-188. Полидович, ю. б. 2017. Один из мотивов изобра­ жения горного козла в раннескифском искусстве. Краткие сообщения Института археологии, 248, с. 166-184. Полін, С. в. 1987. Хронологія ранньоскіфських пам’яток. Археологія, 59, с. 17-36. Привалова, О. Я., зарайская, Н. П., Привалов, А. И. 1982. Двугорбая Могила. в: Тереножкин, А. И. (ред.). Древности Степной Скифии. Киев: Наукова думка, с. 148-178. Раскопки Н. И. веселовского. 1913. Отчет Архе- ологической комиссии за 1909—1910. Санкт-Петер­ бург, с. 147-156. Рябкова, Т. в. 2005. Курган 524 у с. жаботин. в: Четвертая Кубанская археологическая конферен- ция. Тезисы и доклады. Краснодар: Офсет-принт, с. 240-243. Рябкова, Т. в. 2007. К вопросу о типологии и про­ исхождении псалиев типов «жаботин» и «Уашхиту». в: Ранній залізний вік Євразiї: до 100-рiччя від дня народження Олексія Івановича Тереножкiна: Ма- теріали Мiжнародної наукової конференції (16— 19 травня 2007 р.). Київ; чигирин: IA НАНУ, с. 131- 135. Рябкова, Т. в. 2008. бронзовый сосуд из курга­ на 524 у с. жаботн. в: Случайные находки: хроноло- гия, атрибуция, историко-культурный контекст. Санкт-Петербург, с. 89. Рябкова, Т. в. 2009. бронзовый сосуд из курга­ на 524 у с. жаботин. в: бессонова, С. С. (ред.). Эпоха раннего железа. Сборник научных трудов к 60-ле- тию С. А. Скорого. Киев; Полтава: ИА НАН Украи­ ны, с. 351-354. Рябкова, Т. в. 2010a. Классификация изображе­ ний с ромбовидными знаками на предметах пред­ скифского и раннескифского времени. в: Проблемы хронологии и периодизации археологических куль- тур Северного Кавказа: Тезисы докладов. Магас: Пилигрим, с. 309-312. Рябкова, Т. в. 2010b. чешуйчатые панцири ран­ нескифского времени. Археологический сборник Го- сударственного Эрмитажа, 38, с. 87—106. Рябкова, Т. в. 2011. Изображения ромбовидных знаков как свидетельство миграций в эпоху ранних кочевников. в: Маргулановские чтения 2011: Ма- териалы международной археологической конфе- ренции. Астана: Сарыарка, с. 104-109. Рябкова, Т. в. 2012. Колчанный набор из курга­ на 524 у с. жаботин. в: Культуры степной Евразии и их взаимодействие с древними цивилизациями: Ма- териалы международной научной конференции, пос- вященной 110-летию со дня рождения выдающегося российского археолога Михаила Петровича Грязно- ва. 2. Санкт-Петербург: ИИМК РАН, с. 345-350. Рябкова, Т. в. 2014. Курган 524 у с. жаботин в системе памятников периода скифской архаики. Ар- хеологический ежегодник, 4, с. 372-432. Скорий, С. А. 1987. Про скіфський етнокультур­ ний компонент у населення Дніпровського Лісосте­ пового Правобережжя. Археологія, 60, с. 36-49. Скорий, С. А. 1990. Курган Переп’ятиха (до ет- нокультурної історії Дніпровського Лісостепового Правобережжя). Київ: Наукова думка. Скорый, С. А. 1999. Киммерийцы в украинской Лесостепи. Киев; Потава: Археология. Скорый, С. А. 2003. Скифы в Днепровской Право- бережной Лесостепи. Киев: ИА НАН Украины. Скорый, С., зимовец, Р. 2014. Скифские древнос- ти Крыма. Материалы одной коллекции. Киев: Олег Філюк. Скорый, С. А., Орлик, А. П., зимовец, Р. в., Кара­ вайко, Д. в. 2019. Скифское погребение кургана Ор­ ликова Могила на юге Кировоградщины. Археологія і давня історія Укрїни, 4 (33), с. 160-170. 324 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження Смирнова, Г. И. 1993. Памятники Среднего При­ днестровья в хронологической схеме раннескифской культуры. Советская археология, 2, с. 101-118. черненко, Е. в. 1968. Скифский доспех. Киев: На­ укова думка. членова, Н. Л. 1967. Происхождение и ранняя ис- тория племен тагарской культуры. Москва: Наука. Ханенко, б. Н., Ханенко, в. И. 1900. Древности Приднепровья. 3. Киев. Хвойка, в. в. 1904. Раскопки курганов при с. Осит­ няжке чигиринского уезда Киевской губернии. Ар- хеологическая летопись Юга России, 1—2, с. 7-12. Эрлих, в. Р. 1991. бронзовые уздечные наборы и проблема хронологии предскифского и раннескиф­ ского времени закубанья. в: Абрамов, А. П., Гав­ ритухин, И. О., Паромов, Я. М., Эрлих, в. Р. (ред.). Древности Северного Кавказа и Причерноморья. Москва: ИА РАН, с. 31-47. Эрлих, в. Р. 1994. У истоков раннескифского ком- плекса. Москва: Государственный музей востока. Эрлих, в. Р. 2007. Северо-Западный Кавказ в на- чале железного века: протомеотская группа па- мятников. Москва: Наука. From Assyria… 2014. From Assyria to Iberia. At the Down of the Classical Age. New York: The Metropolitan Museum of Art. Kossack, G. 1987. Von den Anfangen des skytho- iranischen Tierstils. Skythika. München, S. 24-86. REFERENCES Alekseev, A. Yu. 2003. Khronografiya Evropejskoj Skifii VII—IV vekov do n. e. Sankt-Peterburg: Gosudarstvennyj Er­ mitazh. Bessonova, S. S. 1989. Kultovye sooruzheniya skifskogo vremeni v Pobuzhje. In: Tezisy dokladov Pervoj Kubanskoj arkheologicheskoj konferenczii. Krasnodar, s. 53-54. Bessonova, S. S. 1994. Kurgany Lesostepnogo Pobuzhya. In: Chernenko, E. V. (ed.). Drevnosti skifov. IA NAN Ukrainy, Kiev. Bobrinskoj, A. A. 1901. Kurgany i sluchajnye arkheolog- icheskie nakhodki bliz mestechka Smely, III. Sankt-Peter­ burg. Bobrinskoj, A. A. 1901. Otchyot o raskopkakh v Cher­ kasskom i Chigirinskom uezdakh Kievskoj gubernii v 1901 godu. Izvestiia Arheologicheskoy komissii, 2, s. 24-50. Bobrinskoj, A. A. 1914. Otchyot o raskopkakh v Kievskoj gubernii v 1912 godu. Izvestiia Arheologicheskoy komissii, 54, s. 99-108. Bobrinskoj, A. A. 1916. Otchyot o raskopkakh v Kievskoj gubernii v 1913 godu. Izvestiia Arheologicheskoy komissii, 60, s. 1-3. Bojko, Yu. N., Berestnev, S. I. 2001. Pogrebeniya VII— IV vv. do n. e. kurgannogo mogilnika u s. Kupjevakha (Vorsk- linskij region skifskogo vremeni). Kharkov: RA-Karavella. Valchak, S. B. 2009. Konskoe snaryazhenie v pervoj treti I- go tys. do n. e. na yuge Vostochnoj Evropy. Moskva: Taus. Vyazmitina, M. I. 1963. Rannie pamyatniki skifskogo zverinogo stilya. Sovetskaia arheologiia, 2, s. 158-170. Geofizicheskij… 2019. Geofizicheskij otchyot. Kompleksnye geofizicheskie issledovaniya. Kiev. Gribkova, A. A., Polidovich, Yu. B. 2013. Figurka byka skifskogo vremeni iz sobraniya B. I. i V. N. Khanenko. Arkhe- ologicheskij almanakh, 30, s. 259-277. Daragan, M. N. 2011. Nachalo rannego zheleznogo veka v Dneprovskoj Pravoberezhnoj Lesostepi. Kiev: KNT. Ivanchik, A. I. 2001. Kimmerijczy i skify. Kulturno-is- toricheskie i khronologicheskie problemy arkheologii vostoch- noevropejskikh stepej i Kavkaza pred- i ranneskifskogo vre- meni. Moskva. Ilinskaya, V. A. 1965. Nekotorye motivy ranneskifskogo zverinogo stilya. Sovetskaia arheologiia, 1, s. 86-107. Ilinskaya, V. A. 1968. Skify Dneprovskogo Lesostepnogo Levoberezhya (kurgany Posulya). Kiev: Naukova dumka. Ilinskaya, V. A. 1972. Obraz konya i byka v ranneskifskom iskusstve. In: Tezisy dokladov III Vsesoyuznoj konferenczii po voprosam skifo-sarmatskoj arkheologii (skifo-sibirskij «zver- inyj» stil’). Moskva: IA AN SSSR, s. 41-46. Illinsjka, V. A. 1973. Bronzovi’j nakonechniki stril tak zva­ nogo zhabotinskogo i novocherkaskogo tipiv. Arkheologiya, 12, s. 13-26. Ilinskaya, V. A. 1975. Ranneskifskie kurgany v bassejne r. Tyasmin. Kiev: Naukova dumka. Ilinskaya, V. A., Mozolevskij, B. N., Terenozhkin, A. I. 1980. Kurgan VI v. do n. e. u s. Matusov. In: Ternnozhkin, A. I. (ed.). Skifiya i Kavkaz. Kiev: Naukova dumka, s. 31-63. Ilinskaya, V. A., Terenozhkin, A. I. 1983. Skifiya VII— IV vv. do n. e. Kiev: Naukova dumka. Kantorovich, A. R. 2015. Skifskij zveriny’j stil Vostochnoj Evropy: klassifikacziya, tipologiya, khronologiya, evolyucziya: Dissertaciia d-ra ist. nauk. Moskva, IA RAN. Kovpanenko, G. T. 1967. Plemena skifskogo chasu na Vor- skli. Kyiv: Naukova dumka. Kovpanenko, G. T. 1981. Kurgany ranneskifskogo vremeni v bassejne r. Ros. Kiev: Naukova dumka. Kovpanenko, G. T. 1984. «Chervona Mogila» u s. Flyark­ ovka. In: Kropotkin V. V., Krasnov Yu. A. (eds.). Drevnosti Evrazii v skifo-sarmatskoe vremya. Moskva: Nauka, s. 107- 113. Kovpanenko, G. T. 1998. Novi dani pro kurgani bilya s. Zhabotin na Cherkashhini. In: Muzejni chitannya. Mate- riali Mizhnarodnoyi naukovoyi konferencziyi, prisvyachenoyi 90-littyu z dnya narodzhennya vmdatnogo ukrayins’kogo arkheologa O. I. Terenozhkina. Kyiv: MIKU, s. 74-76. Kovpanenko, G. T., Bessonova, S. S., Skoryj, S. A. 1989. Pamyatniki skifskoj epokhi Dneprovskogo Lesostepnogo Pra- voberezhya (Kievo-Cherkasskij region). Kiev: Naukova dumka. Kovpanenko, G. T., Bessonova, S. S., Skoryj, S. A. 1994. Novye pogrebeniya rannego zheleznogo veka v Porosje. In: Chernenko, E. V. (ed.). Drevnosti skifov. Kiev: IA AN Ukrainy, s. 41-63. Kozak, O. D., Slobodyan, T. I. 2020. Neordynarne pohovan­ nya skifskogo chasu bilya s. Zhabotin. Arkheolohiia i davnia istoriia Ukrainy, 3 (36), s. 446-453. Makhortykh, S. V. 2003. Kulturnye kontakty naseleniya Severnogo Prichernomorya i Czentralnoj Evropy v kimmeri- jskuyu epokhu. Kiev: Shlyakh. Medvedskaya, I. N. 1992. Periodizacziya skifskoj arkhaiki i drevnij Vostok. Sovetskaia arheologiia, 3, s. 86-107. Melyukova, A. I. 1964. Vooruzhenie skifov. Svod arheolog­ icheskih istochnikov, D 1-4. Moskva: Nauka. Melyukova, A. I. 1998. K voprosu o datirovke ranneskif­ skikh strel. In: Muzejni chitannya. Materiali Mizhnarodnoyi naukovoyi konferencziyi, prisvyachenoyi 90-littyu z dnya nar- odzhennya vmdatnogo ukrayins’kogo arkheologa O. I. Ter- enozhkina. Kyiv: MIKU, s. 108-111. Mogilov, O. D. 2008. Sporyadzhennya konya skifskoyi dobi u Lisostepu Skhidnoyi Yevropi. Kyiv; Kamyanecz-Podil’skij: IA NAN Ukrainy. Murzin, V. Yu., Rolle, R. A. 1995. Spilni doslidzhennya arkheologiv Ukrayini ta N’mmechini u Bilsku. Poltavskij arkheologichnij zbirnik, 3, s. 50-56. Okatenko, V. N., Skoryj, S. A., Zimovecz, R. V. 2018. Kurgan ranneskifskogo vremeni v Kharkovskoj oblasti. Arheologіia і davnia іstorіia Ukrainy, 2 (27), s. 219-235. Olkhovskij, V. S. 1991. Pogrebalno-pominalnaya obryad- nost naseleniya Stepnoj Skifii (VII—III vv. do n. e.). Moskva: Nauka. Perevodchikova, E. V. 1994. Yazyk zverinykh obrazov. Ocherki iskusstva evrazijskikh stepej skifskoj epokhi. Moskva: Vostochnaya literatura. Petrenko, V. G. 1990. K voprosu o khronologii ranneskif­ skikh kurganov Czentralnogo Predkavkazya. In: Melyukova, A. I. (ed.). Problemy skifo-sarmatskoj arkheologii. Moskva: IA AN SSSR, s. 60-81. Pokrovskaya, E. F. 1973. Predskifskoe poselenie u s. Zhab­ otin. Sovetskaia arheologiia, 4, s. 169-188. Polidovich, Yu. B. 2017. Odin iz motivov izobrazheniya gornogo kozla v ranneskifskom iskusstve. Kratkie soobsceniia Instituta arheologii, 248, s. 166-184. Polin, S. V. 1987. Khronologiya rannoskifskikh pamyatok. Arkheologiya, 59, s. 17-36. 325ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Скорый, С. А., Зимовец, Р. В., Окатенко, В. Н. Курган 524 у с. жаботин (новое в изучении... Privalova, O. Ya., Zarajskaya, N. P., Privalov, A. I. 1982. Dvugorbaya Mogila. In: Terenozhkin, A. I. (ed.). Drevnosti Stepnoj Skifii. Kiev: Naukova dumka, s. 148-178. Raskopki, N. I. Veselovskogo. 1913. Otchet arheologicheskoy komissii za 1909—1910. Sankt-Peterburg, s. 147-156. Ryabkova, T. V. 2005. Kurgan 524 u s. Zhabotin. In: Chetvertaya Kubanskaya arkheologicheskaya konferencziya. Tezisy i doklady. Krasnodar: Ofset-print, s. 240—243. Ryabkova, T. V. 2007. K voprosu o tipologii i proiskhozhde­ nii psaliev tipov «Zhabotin» i «Uashkhitu». In: Rannii zaliznyi vik Yevraziп: do 100-richchia vid dnia narodzhennia Oleksiia Ivanovycha Terenozhkina: Materialy Mizhnarodnoi nauko- voi konferentsii (16—19 travnia 2007 r.). Kyiv; Chyhyryn: IA NANU, s. 131-135. Ryabkova, T. V. 2008. Bronzovyj sosud iz kurgana 524 u s. Zhabotyn. In: Sluchajnye nakhodki: khronologiya, atribuc- ziya, istoriko-kulturnyj kontekst. Sankt-Peterburg, s. 89. Ryabkova, T. V. 2009. Bronzovyj sosud iz kurgana 524 u s. Zhabotin. In: Bessonova, S. S. (ed.). Epokha rannego zhele- za. Sbornik nauchnykh trudov k 60-letiyu S. A. Skorogo. Kiev; Poltava: IA NAN Ukrainy, s. 351-354. Ryabkova, T. V. 2010a. Klassifikacziya izobrazhenij s rombovidnymi znakami na predmetakh predskifskogo i ran­ neskifskogo vremeni. In: Problemy khronologii i periodizaczii arkheologicheskikh kultur Severnogo Kavkaza: Tezisy dok- ladov. Magas: Piligrim, s. 309-312. Ryabkova, T. V. 2010b. Cheshujchatye pancziri ranneskif­ skogo vremeni. Arheologicheski sbornik Gosudarstvennogo Ermitaja, 38, s. 87-106. Ryabkova, T. V. 2011. Izobrazheniya rombovidnykh znakov kak svidetelstvo migraczij v epokhu rannikh ko­ chevnikov. In: Маргулановские чтения 2011: Материалы международной археологической конференции. Astana: Saryarka, s. 104-109. Ryabkova, T. V. 2012. Kolchannyj nabor iz kurgana 524 u s. Zhabotin. In: Kultury stepnoi Evrazii i ikh vzaimodeistvie s drevnimi tsivilizatsiiami: Materialy mezhdunarodnoi nauch- noi konferentsii, posviashchennoi 110-letiiu so dnia rozhdeniia vydaiushchegosia rossiiskogo arkheologa Mikhaila Petrovicha Griaznova. 2. Sankt-Peterburg: IIMK RAN, s. 345-350. Ryabkova, T. V. 2014. Kurgan 524 u s. Zhabotin v sisteme pamyatnikov perioda skifskoj arkhaiki. Arkheologicheskij ezhegodnik, 4, s. 372-432. Skorij, S. A. 1987. Pro ski’fskij etnokulturnij komponent u naselennya Dniprovskogo Lisostepovogo Pravoberezhzhya. Arkheologiya, 60, s. 36-49. Skorij, S. A. 1990. Kurgan Perepyatikha (lo etnokulturnoyi istoriyi Dniprovskogo Lisostepovogo Pravoberezhzhya). Kyiv: Naukova dumka. Skoryj, S. A. 1999. Kimmerijczy v ukrainskoj Lesostepi. Kiev; Potava: Arkheologiya. Skoryj, S. A. 2003. Skify v Dneprovskoj Pravoberezhnoj Le- sostepi. Kiev: IA NAN Ukrainy. Skoryj, S., Zimovecz, R. 2014. Skifskie drevnosti Kryma. Materialy odnoj kollekczii. Kiev: Oleg Filyuk. Skoryj, S. A., Orlik, A. P., Zimovecz, R. V., Karavajko, D. V. 2019. Skifskoe pogrebenie kurgana Orlikova Mogila na yuge Kirovogradshhiny. Arheologіia і davnia іstorіia Ukrainy, 4 (33), s. 160-170. Smirnova, G. I. 1993. Pamyatniki Srednego Pridnestrovya v khronologicheskoj skheme ranneskifskoj kultury. Sovet- skaia arheologiia, 2, s. 101-118. Chernenko, E. V. 1968. Skifskij dospekh. Kiev: Naukova dumka. Chlenova, N. L. 1967. Proiskhozhdenie i rannyaya istoriya plemen tagarskoj kultury. Moskva: Nauka. Khanenko, B. N., Khanenko, V. I. 1900. Drevnosti Pridne- provya. 3. Kiev. Khvojka, V. V. 1904. Raskopki kurganov pri s. Ositnyazhke Chigirinskogo uezda Kievskoj gubernii. Arkheologicheskaya letopis yuga Rossii, 1—2, s. 7-12. Erlikh, V. R. 1991. Bronzovye uzdechnye nabory i prob­ lema khronologii predskifskogo i ranneskifskogo vremeni Zakubanya. In: Abramov, A. P., Gavritukhin, I. O., Paromov, Ya. M., Erlikh, V. R. (eds.). Drevnosti Severnogo Kavkaza i Prichernomorya. Moskva: IA RAN, s. 31-47. Erlikh, V. R. 1994. U istokov ranneskifskogo kompleksa. Moskva: Gosudarstvennyi Muzej Vostoka. Erlikh, V. R. 2007. Severo-Zapadnyj Kavkaz v nachale zheleznogo veka: protomeotskaya gruppa pamyatnikov. Mosk­ va: Nauka. From Assyria… 2014. From Assyria to Iberia. At the Down of the Classical Age. New York: The Metropolitan Museum of Art. Kossack, G. 1987. Von den Anfangen des skytho-iranischen Tierstils. Skythika. München, S. 24-86. S. A. Skory, R. V. Zimovets, V. N. Okatenko tHE BARRoW 524 NEAR VillAGE ZHABotiN (New Research of the «Basic» Site of the Scythian Archaic period in the Ukrainian Right-Bank Forest-Steppe) The first excavations on this barrow were carried out in 1913 by the famous archaeologist Alexei Bobrin­ skoy. The central part of the mound was excavated by the pit. The base of rather large ground wooden tomb buried in antiquity has been discovered there. The surviving items (weapons, horse equipment, pottery, small gold jewelry) later made it possible to date this mound to the end of the 7th century BC or ca. 7th—6th centuries BC. Since the late 1980s, there has been a tendency — and, in our opinion, incorrect — of rather sharp aging of the Central tomb, and, accordingly, of whole bar­ row 524 near the village Zhabotin. It began to date ca. 8th—7th centuries BC, 750—700 BC, not later than the end of the 8th century BC, and finally, ca. mid- 8th cen­ tury BC. The Zhabotin 524 barrow began to be interpreted as the basic funeral monument of the Scythian archaic pe­ riod in the Dnieper Right-Bank Forest-Steppe. In 2019, the complete study of the barrow was made. By the time of the excavation it had a height of 3.0 m with a diameter of 55 × 50 m. During the study, 12 profiles of the mound were obtained. They provided complete picture of its con­ struction. The mound was constructed from humus in 2 stages. The first mound was directly made over the Central tomb. Its diameter is 24 m, the reconstructed height is up to 4.0 m. The mound was lined with radi­ ally wooden blocks. The second mound with a diameter of up to 50 m was fixed below by clay crepe. Recon­ structed height up to 7.0 m. Information on the Central Tomb, according to the number of signs, and first of all — to the sizes, differ from the information published by A. Bobrinskoy. The actual dimensions of the tomb are not 35 m2, but 22 m2. From the southeast and northwest to the Central Tomb two ritual wooden platforms adjoined, one of which was badly burned. Next to them is open burial 2, covered by a tree. The male skeleton (14— 18 years old) lay in the contracted position, without any goods. In our opinion, this burial should be con­ sidered as the sacrifice to the main noble deceased — a heavily armed Scythian equestrian warrior buried in the Central Tomb. A few items from the Central Tomb were also found — bronze scales of the armour, the fragment of iron sword, but most important is the bronze plate in the form of a bull’s head and the amphora handle. Judging by the composition of clay, it belongs to the vessels of Eastern Greek production. These findings are of fundamental importance: they cannot be dated by the time earlier than the late of the 7th century BC. 326 ISSN 2227-4952 (Print), ISSN 2708-6143 (Online). Археологія і давня історія України, 2020, вип. 3 (36) Новітні дослідження This situation made us once again turn to the most significant products, the so-called chronological indi­ cators, discovered in 1913, on the basis of which the number of researchers were dated the Zhabotin 524 mound until the mid- 8th century BC. These are arrow-heads, horse trappings, appliqués decorated in animal style. Their analysis shows that these artifacts are not convincing arguments for such an early date for the barrow. Keywords: barrow, Early Scythian period, Zhabo­ tin, Tyasmin river basin. С. А. Скорий, Р. В. Зимовець, В. М. Окатенко кУргАн 524 білЯ с. ЖАботин (нове у вивченні «опорної» пам’ятки скіфсь- кої архаїки в Українському правобе- режному лісостепу) Перші розкопки на цьому кургані були здійснені у 1913 р. відомим археологом Олексієм бобринсь­ ким. При цьому була розкопана котлованом тільки центральная частина. Під насипом відкрито основу великої дерев’яної гробниці, що була пограбована в давнину. Речі, що збереглися (зброя, кінське споряджен­ ня, посуд, маленькі золоті прикраси), пізніше дали можливість датувати курган кінцем VII або рубежем VII—VI ст. до н. е. Починаючи з кінця 1980-х рр. накреслилася тен­ денція і — як ми вважаємо, некоректна — подав­ нення Центрального поховання і, відповідно, всього кургану 524 біля с. жаботин. його почали датувати VIII—VII ст. до н. е., 750—700 рр. до н. е., але не раніше кінця VIII ст. до н. е. і нещодавно — середи­ ною VIII ст. до н. е. жаботинський 524 курган почали інтерпретува­ ти як опорну поховальну пам’ятку глибокої скіфсь­ кої архаїки в Дніпровському Правобережному Лісо- степу. 2019 р. було здійсненне повне дослідження курга­ ну. На час розкопок він мав висоту 3,0 м при пара­ метрах 55 × 50 м. впродовж вивчення, було отримано 12 профілів насипу. вони дали повне представлення щодо його будови. Насип був зроблений із чорнозему в 2 етапи. Перший насип безпосередньо перекривав Цент­ ральну могилу. його діаметр складає 24 м, висота сягає 4,0 м. Насип був перекритий зверху, радіаль­ но, дерев’яними блоками. Другий насип, що мав діаметр майже 50 м, мав на склонах глинисту крепиду. його реконструйова­ на висота до 7,0 м. Інформація відносно Центральної Могили, і в першу чергу щодо її розмірів, відрізняється від ін­ формації, опублікованої О. бобринським. Фактична площа могили не складає 35 м2, а лише 22 м2. На південний схід і на північний захід від Цент­ ральної Могили відкриті два ритуальних дерев’яних помости, один з яких мав сліди горіння. Поряд з ними знайдена могила 2, що була покрита деревом. Кістяк чоловіка (14—18 років) лежав на боці, в дуже стиснутій позиції, без будь-яких речей. На нашу думку, це поховання слід розглядати як жертву, присвячену головному знатному небіжчику — важ­ коозброєнному скіфському воїну, вершнику, що був похований у Центральній Могилі. У Центральній Могилі було знайдено декілька речей: бронзові платівки від панциру, фрагменти залізного меча, але важливіше всього — бронзова пряжка у вигляді голови бика і ручка амфори. бе­ ручи до уваги склад глини амофри, можна вважати, цей посуд належить східногрецькому виробництву. вказані знахідки є принципово важливими: їх не можна датувати часом раніше, ніж кінець VII ст. до н. е. Ця ситуація змусила нас ще раз повернутись до так званих хроноіндикаторів, виявлених у 1913 р., на підставі яких ряд дослідників відносить курган жаботин 524 до середини VIII ст. до н. е. Це, перш за все, бронзові вістря стріл, деталі кінського спорядження, прираси у звіриному стилі. Їх аналіз свідчить: ці артефакти не є переконли­ вими аргументами щодо такої ранньої дати курга­ на. ключові слова: курган, ранній скіфський пе­ ріод, жаботин, басейн річки Тясмин. Одержано 1.06.2020 ЗиМоВеЦЬ роман Віталійович, кандидат філо­ софських наук, науковий співробітник, Інститут фі­ лософії ім. Г. С. Сковороди НАН України, вул. Трьох- святительська, 4, Київ, 02000, Україна. ZymoVEtS Roman, PhD of Philisophy, Researcher in Philisophy of Culture, Ethnics and Aesthetics De­ partment, Grigory Skovoroda Institut of Philisophy National Academy of Sciences of Ukraine, Tryohsvi­ atytelska str., 4, Kyiv, 02000, Ukraine. ORCID: 0000-0001-6045-6374, e-mail: romanzi­ movets@gmail.com. окАтенко Віталій Миколайович, начальник Слобідської експедиції, науковий співробітник ДП «НДЦ «Охоронна археологічна служба України» ІА НАН України, вул. Космічна, 22, Харків, 61145, Ук­ раїна. oKAtENKo Vitalii, Researcher, Head of the Slo­ bozhansky Expedition, Archaeological Surveillanc Service of Ukraine of the Institute of the Archaeology of National Academy of Sciences of Ukraine, Kosmich­ na st., 22, Kharkiv, 61145, Ukraine. ORCID: 0000-0002-9406-9353, e-mail: okatenkovital­ ij@gmail.com. скориЙ сергій Анатолійович, доктор історич­ них наук, професор, Інститут археології НАН Ук­ раїни, проспект Героїв Сталінграду, 12, Київ, 04210, Україна. SKoRy Serhiy, Doctor of Historical Sciences, Profes­ sor, the Institut of Archeology, the National Academy of Sciences of Ukraine, Heroiv Stalingradu av.12, Kyiv, 04210, Ukraine. ORCID: 0000-0002-7842-890X, e-mail: idanfirs@ukr. net.

Similar Items