Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2009
Автор:	Назаренко, М.И.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України 2009
Назва видання:	Русская литература. Исследования
Теми:	Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века
Онлайн доступ:	https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/31026
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста / М.И. Назаренко // Русская литература. Исследования: Сб. науч. тр. — 2009. — Вип. XIII. — Бібліогр.: 15 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-31026
record_format	dspace
spelling	nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-310262025-02-09T09:48:40Z Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста Назаренко, М.И. Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века 2009 Article Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста / М.И. Назаренко // Русская литература. Исследования: Сб. науч. тр. — 2009. — Вип. XIII. — Бібліогр.: 15 назв. — рос. XXXX-0092 https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/31026 ru Русская литература. Исследования application/pdf Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века
spellingShingle	Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века Назаренко, М.И. Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста Русская литература. Исследования
format	Article
author	Назаренко, М.И.
author_facet	Назаренко, М.И.
author_sort	Назаренко, М.И.
title	Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста
title_short	Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста
title_full	Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста
title_fullStr	Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста
title_full_unstemmed	Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста
title_sort	сюжеты европейской литературы в драматургии в. капниста
publisher	Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України
publishDate	2009
topic_facet	Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века
url	https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/31026
citation_txt	Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста / М.И. Назаренко // Русская литература. Исследования: Сб. науч. тр. — 2009. — Вип. XIII. — Бібліогр.: 15 назв. — рос.
series	Русская литература. Исследования
work_keys_str_mv	AT nazarenkomi sûžetyevropejskojliteraturyvdramaturgiivkapnista
first_indexed	2025-11-25T13:40:22Z
last_indexed	2025-11-25T13:40:22Z
_version_	1849769878836215808
fulltext	М.И. НАЗАРЕНКО (Киев) СЮЖЕТЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В ДРАМАТУРГИИ В. КАПНИСТА Драматургическое наследие Василия Капниста – за вычетом про- славленного «Ябеды» – изучено крайне мало. Не будет преувеличе- нием сказать, что после обстоятельного текстологического и исто- рико-литературного комментария Д.С. Бабкина в Собрании сочине- ний писателя [Капнист 1960] литературоведение практически не за- нималось рассмотрением трагедий и комедий Капниста. Исключе- ния единичны: В.А. Бочкарев [1964] и Е.Н. Куницына [2004] рас- сматривали произведения драматурга прежде всего в контексте раз- вития русской стихотворной трагедии рубежа XVIII-XIX веков. Мы попытаемся развить наблюдения, сделанные нашими предшествен- никами в столь важном аспекте, как рецепция европейской культуры русской литературой конца XVIII века. Прежде всего, определим, о каких текстах Капниста пойдет речь. Это комедия «Сганарев, или мнимая неверность» (кон. 1780-х, пере- раб. в 1800-е), металог (1812) к несохранившейся трагедии «Гинев- ра» (1809), трагедия «Антигона» (1809-1811, перераб. 1814). Три этих произведения представляют три – весьма показательные для литературной эпохи – формы обработки классических сюжетов ев- ропейских литератур. К взаимопроникновению культур добавляется еще и внутренняя неоднородность русской драматургии начала XIX века. Как справедливо замечает исследователь, «классицизм, сенти- ментализм, романтизм, — их движение было взаимопроницаемо, стилистические границы зыбки [...] черты переходности, историче- ски обусловленной эклектики характеризовали и теоретические по- строения идеологов того времени» [Лапкина 1971: 59]. «Сганарев», имеющий подзаголовок «Сочинение г. Мольера, пе- реложено стихами В. Капнистом», – не только хронологически пер- вый опыт обработки Капнистом иноязычной пьесы, но и наиболее типичный для русского XVIII века [см.: Топоров 1989], поэтому мы остановимся на нем коротко. «Сганарель, или Мнимый рогоносец» 2 претерпел обычное для комедий «склонение» на русские нравы, ко- торое проявилось прежде всего в замене имен героев (Горжибюс – Торговин, Селия – Софья, Лелий – Милет и т.п.: степень условности примерно одинаковая), а также – упоминаемых книг, бытовых реа- лий и т.п. В остальном же «Сганарев» может считаться не столько переработкой, сколько переводом стихотворной комедии, к тому же – практически эквилинеарным. В. Родиславский отмечает лишь одно незначительное изменение, произведенное Капнистом: пьеса разде- лена на три действия. Исследователь указывает и на «несообраз- ность», связанную с неполной русификацией текста: мещанин Сга- нарев упоминает свой «герб» («И герб украсят мой огромными ро- гами») [Родиславский 1872: 52-53]. Случай, опять-таки типичный для русской комедии XVIII века: достаточно вспомнить обвинения В. Лукина в адрес А. Сумарокова, который заставил подъячего в ко- медии «Тресотиниус» (1750) оформлять брачный контракт. Однако в новейшем собрании сочинений Капниста, где комедия печатается по рукописи, строка выглядит иначе: «И гроб украсят мой огромными рогами!» [Капнист 1960: I.423]. Как бы там ни было, но анахрони- стичный «герб», даже если он оказался не более чем плодом опечат- ки («Сганарев» был напечатан посмертно, в 1849 г.), оказался для читателей органической частью текста. Первый опубликованный перевод мольеровской пьесы, подпи- санный инициалами «Р.Г.» – «Сганарель, или мысленно-рогатый», – вышел в свет в 1788 г. [Рулин 1928: 242; Родиславский 1872: 50]. Поскольку время создания «Сганарева» точно не определено, вряд ли можно установить и то, случайно ли две версии комедии появи- лись почти одновременно и какая из них оказалась первой. Автоэпиграмма Капниста (при том, что автор, по обыкновению, выказывает уничижение паче гордости) свидетельствует о неуспехе представления комедии в петербургском Каменном театре: Никто не мог узнать из целого партера, Кто в Сганареве смел так осрамить Мольера; Но общий и согласный свист Всем показал, что то Капнист. Переработанный вариант пьесы был представлен в 1806 г. [см.: Капнист 1907: 207] и также без успеха: «Сганарев» оказался одним 3 из многих подражаний и вариаций на мольеровские темы в театре начала XIX в. Мы обратили внимание на автоэпиграмму Капниста, поскольку этот жанр был у писателя одним из любимых (достаточно вспомнить эпиграмму на сочинения в целом в авторском сборнике 1796 г. и три эпиграммы на «Антигону», опубликованные в 1814 г. в «Сыне оте- чества»)1. Более того: о содержании несохранившейся трагедии «Ги- невра» мы можем судить только по автопародии, «Металогу траге- дии Гиневра», впервые напечатанному в собрании сочинений 1960 г.2, – кажется, уникальный случай в истории русской литерату- ры. Форма автопародии не только чрезвычайно характерна для Кап- ниста, но и показательна для рубежа XVIII-XIX веков: литературные занятия осознаются как дилетантство и забава, «слово» и «дело» разделены (как в памятных строках Державина). Такая авторская позиция вряд ли возможна в более ранний период и неприемлема для более позднего. Неудивительно, что В. Кюхельбекер именно Капниста выбрал в качестве мишени своей иронии, выбирая повест- вовательную интонацию поэмы «Сирота» (1834): Однако подражать же не намерен Почтенному Капнисту. Старичок, Бывало, вздор напишет в десять строк: «О дивной мудрости Гипербореев», Пошлёт в журнал и, чтоб своих злодеев Потешить, эпиграмму на свой вздор. Подразумевается «Краткое изыскание о гипербореянах и корен- ном российском стихосложении» (1815), выполненное в духе фанта- стических исторических штудий XVIII века; Капнист и на этот труд написал эпиграмму, называя «Изыкание» образцом «бессмыслия», хотя был совершенно уверен в своей правоте. В основу «Гиневры» положен популярный сюжет из «Неистового Роланда» Лудовико Ариосто, на что указывал и сам Капнист в пись- ме к А. Нарышкину от 15 декабря 1809 г.: «И так всепокорнейше 1 См. статью И.С. Заярной в настоящем сборнике. 2 Неопубликованной остается первая редакция «Металога» – «Заметки к трагедии “Гиневра”» [см.: Лапкина 1959: 309; Капнист 1960: I:754]. 4 прошу [...] принять под покров ваш печальную Гиневру, как принял ее Ариостовой памяти неустрашимый витязь Риналд» [Капнист 1960: I.755]. О популярности сюжета свидетельствует уже то, что его использовал Шекспир как одну из сюжетных линий комедии «Много шума из ничего». Как отметил Д.С. Бабкин [там же], на рус- ский язык к началу XIX века были переведены и начальные песни поэмы Ариосто (в 1791 г., прозой), и либретто оперы Этьена Мегюля «Ариодант» (1799, рус. 1810 – т.е. через год после Капниста, хотя, конечно, исключать возможность более раннего знакомства писате- ля с этим произведением нельзя)1. Менее вероятно, добавим мы, влияние оперы Генделя «Ариоданте» (1735). Влияние Ариосто на русскую литературу, начиная с середины XVIII века, подробно рассмотрено в литературоведении (общий об- зор, без упоминания Капниста: [Горохова 1993]); для поколений Жуковского и Пушкина «Роланд» служил образцом романтической поэмы. Не случайно почти одновременно с Капнистом за Ариосто берется Батюшков – и не только переводит фрагменты «Роланда», но и обдумывает свою версию «Гиневры» (о неопубликованной траге- дии Капниста ему сообщил Гнедич) – замысел, впрочем, был вскоре заброшен2. Трансформация бродячего сюжета в трагедии Капниста, насколь- ко нам известно, прежде не рассматривалась. Между тем «Металог» дает вполне достаточное представление о фабуле пьесы, ее сходстве и различиях с текстами-предшественниками. Действительно ли «Металог» создавался в преддверии предполагаемой постановки «Гиневры», как полагает Д.С. Бабкин [Капнист 1960: I.755], или же он отражает разочарование драматурга в своем творении и его сце- нической судьбе («Ха-ха-ха-ха-ха. / Смотри, какая чепуха»), – вне зависимости от этого, беседа Шутина и Слезникова выстроена как комическая версия традиционных «прологов», разъясняющих зрите- 1 Современный перевод соответствующих эпизодов из IV-VI песен «Ро- ланда» см.: [Ариосто 1993: 76-99]. Краткое содержание оперы Мегюля: [Almanach des Muses 1801: 308; Hoffmann 2004: 402; эл. ресурс: http://www.answers.com/topic/ariodant-opera]. 2 См. письмо Гнедича к Батюшкову от 10 января 1810 г. и письмо Ба- тюшкова Гнедичу от 30 сентября 1810 г. [Гнедич 2002; Батюшков 1886: 104]. http://www.answers.com/topic/ariodant-opera 5 лю содержание будущей пьесы. Какими средствами создается этот комизм, мы увидим далее, а сейчас напомним исходную фабулу Ариосто (в конспективном пересказе М.Л. Гаспарова «на полях» его перевода): «Между тем Ринальд пристает к Шотландии. Здесь нуждается в за- щите от клеветы королевна Гиневра, и Ринальд пускается ей на помощь. По пути он спасает от разбойников Далинду [служанку королевы]. [...] Далинда рассказывает, как она любила Полинесса, а он – Гиневру, а она – Ариоданта. Оскорбленный Полинесс подговаривает Далинду пере- одеться Гиневрою и, поспорив с Ариодантом, выдает себя за любовника Гиневры. Это видит Лурканий, брат Ариоданта. Ариодант в тоске бро- сается в море, а Лурканий обвиняет Гиневру в распутстве. Далинда, опасаясь за себя, бежит к Полинессу, но он велит ее убить, и ее спасло лишь появление Ринальда. Тем временем на защиту Гиневры является рыцарь под забралом и вступает в поединок с Луркинем. Ринальд пре- рывает их бой, обличает Полинесса и на Божьем суде убивает его. Неве- домый рыцарь открывает лицо [...] и оказывается уцелевшим Ариодан- том. Гиневру выдают за Ариоданта, а Далинда уходит в монастырь». «Металог» Капниста лишает события какой-либо национальной или культурной привязки: ни один персонаж не назван по имени, безымянным остается и место действия (Шотландия – и у Ариосто, и в обеих операх). Единственное исключение – заглавная героиня: имя Гиневра позволяет говорить, что Капнист следует Ариосто, а не Ме- гюлю, у которого принцесса носит имя Ина, а фабула заметно вы- прямлена. Далинда именуется в «Металоге» просто «фрейлиной», Полинесс становится ее «братом» («Печальна фрейлина одна, / Выглядывая из окна, / Любезна братца поджидает...»), Ариодант – «дезертер», влюбленный в «царевну» Гиневру. («Дезертер» – видимо, потому, что сбежал с любовной службы, разочарованный в Гиневре; ника- ких пояснений выбору такого обозначения Капнист не дает.) Небла- гопристойная и неприличная для театра сцена ночного визита лю- бовника к фрейлине заменяется, таким образом, всего лишь визитом брата к сестре – правда, через «царевнин терем», что и вводит в за- блуждение Ариоданта: полностью исчезает тема провокации. Зато Капнист вводит новый поворот событий, отсутствующий и у Ариосто, и в операх: Царевны батюшка суровый, 6 Не сведав дочерня греха, Ей представляет жениха. Вот тут сумбур начнется новый И понесется чепуха. Отказ, как шост, – и царь вздурится, На дочь нахальную озлится, Большой подымет крик и шум И, чтоб ее навесть на ум, К хорошему пристроить месту, Он в желтый дом запрет невесту... У Мегюля женихом Ины с первых же сцен является Ариодант; ни Луркания, ни аналогичного ему персонажа нет: Отон/Полинесс до- казывает свое обвинение перед безымянными свидетелями. В версии Капниста, как и у Ариосто, царевну обвиняет «дезертеров брат», ко- торый «чортом побожиться рад, / Что дочерь царску видел точно». Затем – еще одно существенное расхождение: Что братец дезертеров врет. А фрейлина того не хочет И только лишь о том хлопочет, Как ей царевну оправдать. Пришлося правду рассказать. А чтоб в словах не ошибиться, Сказав, решилася убиться, И точно совершила так. Таким образом, отказ от ключевой сюжетной мотивировки Арио- сто вынудил русского драматурга радикально изменить одну из важ- нейших линий трагедии: нет ни посланных Полинессом/Отоном убийц, ни спасения Далинды Ринальдом (Ариодантом у Генделя и Мегюля). Это изменение мотивировок иронически переосмыслено в «Металоге» как отсутствие мотивировок вообще, а следовательно (и с учетом счастливого для главных героев финала) – как принадлеж- ность пьесы к комическому, а не трагическому жанру («До сих, как видится мне, пор / Сюжет комедью представляет»). Тот же эффект производит утверждение о возможности обрыва фабулы задолго до ее окончания («С концом, любезный, всё конечно. / Заботиться еще о чем? / Уж всё открыто мертвецом»). Тем не менее, развязку Ариосто Капнист сохраняет – изменив по- ступки ключевых персонажей в соответствии с их новыми мотива- 7 ми. Лурканий не хочет верить предсмертному признанию Далинды и вызывает на поединок ее брата Но тут, как будто чудесами, Давно усопший дезертер Себя в их поединок втер, И, брата фрейлинского с тылу Хватя мечом, послал в могилу. Потом, явяся пред царем, Донес порядочно о том, Как было, и его убили, Но только лишь приколотили. Почему Ариодант убивает «брата фрейлинского», Капнист не по- ясняет: видимо, еще один отказ от логической связности ради коми- ческого эффекта. Когда именно и кто именно «приколотил» героя, также не вполне ясно (во время его отсутствия? в поединке?). Во всех версиях истории Ариоданта, от Генделя до Капниста, мы наблюдаем большие или меньшие отступления от фабулы Ариосто. Причина в каждом из трех случаев одна и та же: важная для общей структуры «Неистового Роланда» обрамляющая история Ринальда, спасителя Далинды и победителя Полинесса, в драме оказывалась избыточной. Тем более, в сцене поединка (которую Мегюль опустил вовсе) Ринальд дублирует Ариоданта, что и позволило Генделю и Капнисту объединить этих персонажей. Примечательной чертой, отличающей «Гиневру» Капниста от предшествующих версий, является отсутствие «злодеев»: события строятся вокруг поединка честолюбий (царя, дезертера, его брата и брата фрейлины), при совершенном отсутствии дурного намерения с чьей-либо стороны. Замена любовника Далинды на брата лишила фабулу неблагопристойности, но потребовала решительной пере- стройки отношений действующих лиц. Насколько можно судить, у Капниста отсутствует и мнимое самоубийство Ариоданта («Не зна- ют, где его квартера / Или не съел ли дикой зверь» – очень ослаб- ленный вариант, даже для пародии), однако его «замещает» самоубийство Далинды, ничего не меняющее в развитии событий, но дающее дополнительное основание для ее брата сражаться с Лурканием. В целом «Гиневра», видимо, приближалась к классической (аристотелевской) схеме трагедии – как системе событий, вызванных ошибкой достойного человека. 8 Совсем иначе выстроена «Антигона», политическая и тиранобор- ческая трагедия: ее сценический неуспех мог стать (и стал) предме- том автоэпиграмм Капниста, одна из которых представляет собой переработку эпиграммы на «Сганарева»1, – но, в отличие от «Гинва- ры», сами события не предполагали ни счастливого финала, ни воз- можности доведения их до абсурда, предпринятого в «Металоге». В фабульном плане «Антигона» примечательна прежде всего тем, что имеет сравнительно немного общего с трагедией Софокла – и, таким образом, из всех текстов, рассмотренных в нашей статье, наи- более самостоятельна. Однако несомненно – и признается самим автором в предисловии – прямое влияние драматургии В. Озерова, прежде всего «Эдипа в Афинах». Вероятно, драматургу были памят- ны и другие обработки сюжетов «фиванского цикла» – прежде всего «Фиваида» Расина, «Антигона» Альфьери, а в России – «Кровавая ночь» В. Нарежного (1800), один из первых неуклюжих опытов пе- ренесения в русскую драматургию шекспировского ямба. Трагедия Капниста входит в ряд тираноборческих пьес XVIII века («Димитрий Самозванец» А. Сумарокова, «Вадим Новгородский» Я. Княжнина). «И откуда взялась у нас эта язва злодеев? Ни Кор- нель, ни Расин, ни Вольтер... не выставляли подобных чудовищ», сетовал Р. Зотов в «Биографии Озерова» (1842) (цит. по: [Озеров 1960: 28]). Основной эстетической категорией становится «долж- ное»: наказание тирана у Озерова и Капниста мыслится более эсте- тически (и политически!) значимым, чем его моральное осуждение у Нарежного или раскаяние (на что вынужден был пойти Капнист во второй редакции трагедии, по цензурным соображениям). При этом ни верности фабульной основе, ни даже контекстуальной непроти- воречивости событий не придается особого значения: версия Капни- ста, с одной стороны, основана на озеровской (оправдание характе- ров в тексте и автокомментариях идет через отсылки к «Эдипу в Афинах»), с другой – явно ей противоречит (Креонт у Капниста жив, в согласии с мифом и вопреки Озерову) и, разумеется, противоречит 1 «[...] стихи не делали большого очарования [,] и трагедия не могла воз- будить соучастия», – писал рецензент «Сына отечества» [О новой трагедии 1814]. То, что эпиграммы Капниста были опубликованы в следующем же номере журнала, говорило о полной капитуляции автора. 9 Софоклу. Отдельные элементы мифа и текстов-предшественников в такой фабульной конструкции становятся незначимыми: в первой редакции чрезвычайно важна Исмена, сестра Антигоны; однако во второй редакции Исмена отсутствует вовсе, и ее заменяет наперсни- ца Эгина. В новой редакции мы наблюдаем уже знакомые по «Ги- невре» радикальные изменения мотивировок, прежде всего Креонта: он уже не провоцирует племянницу нарушить закон и не заставляет Гемона (во второй версии – Эмона) убить невесту. Вторая «Антиго- на» приобретает фабульную ослабленность, свойственную трагеди- ям Озерова, но без озеровских попыток показать душевные движе- ния героев – чем и уступает первой редакции. «Антигона» Капниста не стала активным фактором литературной жизни 1810-х гг., но ознаменовала окончание целого этапа в истории русской драматургии: затем, уже в 1820-е гг., последует дискуссия о «шекспировском» типе трагедии в русской литературе (полемика Пушкина с Вяземским о наследии Озерова, с Кюхельбекером об об- щественной значимости литературы и пр.). Капнист решал насущные задачи русской литературы начала XIX века: восприятие и воспроизведение сюжетов (шире – топосов) ев- ропейских литератур, трансформация жанровой системы драматур- гии. Однако при этом писатель последовательно применял художе- ственные средства предшествующего столетия: показательно, что вторая редакция «Антигоны», гораздо более близкая к поэтике Озе- рова, оказалась и вынужденной, и более слабой. Но тот же «арха- изм» присущ и другим опытам Капниста начала XIX века, прежде всего – его рассуждениям о гекзаметре (одна из самых острых лите- ратурных полемик того времени), историческим изысканиям, лежа- щим в области «баснословия» («Ученые и любопытные рассуждения и исследования о различных предметах, особенно относящихся к истории российской и вообще всего Севера»; между тем, Карамзи- ным уже написана бо́льшая часть «Истории государства Российско- го») и т.д. «Пограничность» Капниста – между XVIII и XIX в., украинской и великорусской, европейской и русской культурами – делает творче- ский и жизненный облик писателя маргинальным в современном ему литературном процессе и в то же время – чрезвычайно интерес- 10 ным для исследования, как литературоведческого, так и культуроло- гического и даже историко-политологического1. ЛИТЕРАТУРА Ариосто Л. Неистовый Роланд / Пер. М.Л. Гаспарова. – [Т. 1.] Песни I-XXV. – М.: Наука, 1993. – С. 574 с. Батюшков К.Н. Сочинения: В 3 т. – Т. 3. – СПб., 1886. – XV + 804 с. [Гнедич Н.И.] Письма Н.И. Гнедича к К.Н. Батюшкову / Публ. А.В. Чернова // Батюшков. Исследования и материалы: Сб. науч. тр. – Че- реповец: ЧГУ; Батюшковское общество, 2002. – Эл. ресурс: http://www. booksite.ru/fulltext/iss/led/ova/nia/9.htm Бочкарев В.А. Стихотворная трагедия конца XVIII – начала XIX века // Стихотворная трагедия конца XVIII – начала XIX в. – М.-Л.: Советский писатель, 1964. – С. 5-60. Горохова Р.М. Ариосто в России // Ариосто Л. Неистовый Роланд. – [Т. 2.] Песни XXVI-XLVI. – М.: Наука, 1993. – С. 457-480. Капнист В. Избранные сочинения. – СПб.: Типогр. Глазунова, 1907. – VIII + 214 с. Капнист В.В. Собрание сочинений: В 2 т. – М.-Л.: Изд. АН СССР, 1960. Куницына Е.Н. Дискурс свободы в русской трагедии последней трети XVIII – начале XIX в. Дисс. ... к. филол. н. – Екатеринбург, 2004. – 155 с. Лапкина Г.А. О театральных связях В. В. Капниста // XVIII век. – Сб. 4. – М.-Л.: Изд. АН СССР, 1959. – С. 304-312. Лапкина Г. Проблемы сентиментальной драмы в русской театральной критике 1800-х годов // Труды Ленинградского гос. института театра, му- зыки и кинематографии. – Вып. 3. – Л., 1971. – С. 59-78. Озеров В.А. Трагедии. Стихотворения. – Л.: Советский писатель, 1960. – 445 с. О новой трагедии // Сын отечества. – 1814. – Ч. 17. – № 39. – Раздел VIII. – С. 43. Родиславский В. Мольер в России // Русский вестник. – 1872. – № 3. – С. 38-96. Рулин П. Русские переводы Мольера в XVIII веке // Известия по РЯС. – 1928. – Т. I. – Кн. 1. – С. 221-244. Топоров В.Н. «Склонение на русские нравы» с семиотической точки зрения (об одном из источников фонвизинского «Недоросля») // Ученые записки Тартуского ун-та. – Вып. 855. – 1989. – С. 106-126. 1 Достаточно вспомнить бурные дискуссии вокруг его «прусской мис- сии» 1791 г. 11 Almanach des Muses pour l’an IX de la République Française. – Paris, 1801. – 354 p. E.T.A. Hoffmann’s musical writings. – Cambridge University Press, 2004. – XVI + 477 p.

Сюжеты европейской литературы в драматургии В. Капниста

Репозитарії

Схожі ресурси