Миф как доязыковое основание гуманизма

Цель данной статьи выявить "миф" в современной литературе как единицу семиотики культуры. "Миф" как оптимальная организация смысла. Миф как доязыковая основа гуманитарного знания....

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2004
Автор:	Давыдова, В.Ю.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2004
Назва видання:	Культура народов Причерноморья
Теми:	Точка зрения
Онлайн доступ:	https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/35025
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	Миф как доязыковое основание гуманизма / В.Ю. Давыдова // Культура народов Причерноморья. — 2004. — № 52, Т. 2. — С. 193-196. Бібліогр.: 14 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-35025
record_format	dspace
spelling	nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-350252025-02-09T18:15:35Z Миф как доязыковое основание гуманизма Давыдова, В.Ю. Точка зрения Цель данной статьи выявить "миф" в современной литературе как единицу семиотики культуры. "Миф" как оптимальная организация смысла. Миф как доязыковая основа гуманитарного знания. Ціль даної статті виявити "міф" у сучасній літературі як одиницю семіотики культури. "Міф" як оптимальна організація смислу. Міф як до мовна основа гуманітарного знання. The aim of this article to elicite the hidden structural myth in literature as the hidden. tructural base unit. Myth is analyzed as a optimal unit of initial sences organization, as pre-tаngue basis humanities knowledge. 2004 Article Миф как доязыковое основание гуманизма / В.Ю. Давыдова // Культура народов Причерноморья. — 2004. — № 52, Т. 2. — С. 193-196. Бібліогр.: 14 назв. — рос. 1562-0808 https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/35025 ru Культура народов Причерноморья application/pdf Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Точка зрения Точка зрения
spellingShingle	Точка зрения Точка зрения Давыдова, В.Ю. Миф как доязыковое основание гуманизма Культура народов Причерноморья
description	Цель данной статьи выявить "миф" в современной литературе как единицу семиотики культуры. "Миф" как оптимальная организация смысла. Миф как доязыковая основа гуманитарного знания.
format	Article
author	Давыдова, В.Ю.
author_facet	Давыдова, В.Ю.
author_sort	Давыдова, В.Ю.
title	Миф как доязыковое основание гуманизма
title_short	Миф как доязыковое основание гуманизма
title_full	Миф как доязыковое основание гуманизма
title_fullStr	Миф как доязыковое основание гуманизма
title_full_unstemmed	Миф как доязыковое основание гуманизма
title_sort	миф как доязыковое основание гуманизма
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2004
topic_facet	Точка зрения
url	https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/35025
citation_txt	Миф как доязыковое основание гуманизма / В.Ю. Давыдова // Культура народов Причерноморья. — 2004. — № 52, Т. 2. — С. 193-196. Бібліогр.: 14 назв. — рос.
series	Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv	AT davydovavû mifkakdoâzykovoeosnovaniegumanizma
first_indexed	2025-11-29T12:38:53Z
last_indexed	2025-11-29T12:38:53Z
_version_	1850128409775046656
fulltext	ТОЧКА ЗРЕНИЯ 193 воздействия и добавляет полезные воздействия. В этом проявляется дарственная природа инновационной деятельности. С другой – труд также имеет дарственный характер: ни женщины-собирательницы, ни охотники не могут непосредственно воспользоваться плодами своего труда, как это могут делать живот- ные. Продукт должен быть принесен на стоянку и будет разделен в соответствии с существующими пра- вилами. Таким образом, естественная связь между человеком и биологически полезным для него продук- том труда оказалась разорвана и в этом смысле труд носит антибиологический, антиприродный характер. Одновременно создаются искусственные связи между поколениями: дети, достигшие 8-10 лет, долж- ны покидать свои семьи для обучения своим профессиям в чужих семьях [13]. Мальчики поступают в обучение к наиболее эффективным охотникам. В эту же группу попадают и девочки в качестве жен, чтобы под руководством первой жены охотника – пожилой женщины обучиться профессии собирательницы. Первая жена также помогает своему молодому мужу организовать семейную жизнь. Фактически на есте- ственную основу семьи накладывается искусственная надстройка – передача профессиональных знаний от поколения к поколению и функция социальной защиты женщин в период беременности и родов, когда они не в состоянии прокормить себя и должны за счет других членов семьи обеспечивать себе питание. Одно- временно подрывается и биологическая связь между поколениями, которая могла бы препятствовать раз- витию дарственных отношений. Таким образом, искусственное превращение дарственных отношений во всеобщую основу общества сделало возможным соединение обучения, инновационной деятельности и труда, во-первых, на естествен- ной основе семьи. Во-вторых, создать механизм отбора, позволяющий передавать подрастающему поко- лению наиболее эффективные модели поведения и, соответственно, устранить от воспроизводства модели и стратегии поведения, который не оправдали себя. В-третьих, обеспечить непрерывное совершенствова- ние природной среды на основе накопления результатов инновационной деятельности, знаний и последо- вательного прогресса в самой инновационной деятельности. Выводы и перспективы исследования. Анализ всеобщих свойств инновационной деятельности с позиции эволюционного подхода позволяет сформулировать следующие выводы: 1. Инновационная деятельность является всеобщей основой и биологической эволюции и развития об- щества. 2. К всеобщим свойствам инновационной деятельности относятся: а) эффективность, б) адекватность будущему, в) нестереотипность. 3. Для эволюции инновационной деятельности в человеческом обществе характерна ее тесная связь с дарственными отношениями. В плане дальнейших исследований следует рассмотреть взаимодействие инновационной деятельности с отношениями господства и подчинения, а также ее взаимодействие с товарно-денежными отношениями. Источники и литература 1. Маркс К., Энгельс Ф., Соч. 2-е изд. – Т. 46. – Ч. I. – С. 46. 2. Салинз М. Экономика каменного века. – М.: ОГИ, 1999. – 296 с. (с. 90-91). 3. Lenski G., Nolan P., Lenski J. Human, societies. – N. Y.: Mc Graw – Hill, Inc., 1995. – 525 c. (с. 72-74). 4. Вернадский В. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление. – М., 1977. – С. 19. 5. Быстрицкий Е. Практическое знание в мире человека. – В сб.: Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания. – М.: Политиздат, 1990. – С. 210–229. 6. Нельсон Р., Уинтер Д. Эволюционная теория экономических изменений. – М.: Дело, 2002. – 535 с. (с. 185). 7. Шовен Р. Поведение животных. – М.: Мир, 1972. – 487 с. (с. 333). 8. Завадский К. К пониманию прогресса в органической природе. – В сб.: Проблемы развития в природе и обществе. – М.: АН СССР, 1958. 9. Мантейфель Б. Экологические и эволюционные аспекты поведения животных. – В сб.: Экологические и эволюционные аспекты поведения животных. – М.: Наука, 1974. – С. 5–32 (с. 21) 10. Благосклонов К. Индивидуальность в поведении мухоловок-пеструшек. – В сб.: Экологические и эво- люционные аспекты поведения животных. – С. 119–126. 11. Смит Д. Эволюция поведения. – В сб.: Эволюция. – М.: Мир, 1981.– С. 195–209. 12. Салинз М. Экономика каменного века. – М.: ОГИ, 1999.– С. 136–137. 13. Роуз Ф. Аборигены Австралии. – М.: Прогресс, 1989. – 320 с. (с. 153) Давыдова В.Ю. МИФ КАК ДОЯЗЫКОВОЕ ОСНОВАНИЕ ГУМАНИЗМА В статье впервые ставится проблема доязыкового основания гуманитарного знания. Впервые привле- каются работы философов П. Рикёра, Ю. Лотмана, Б. Успенского, Л. Уайта, Я. Голосовкера, Д. Рассмуссе- на Д., Юнга и Ассмана для доказательства смыслопорождающей функции мифа в культуре. Структура взаимообусловленности и взаимоусиления смыслопорождающей функции мифа в парадигмальной форме проявляется в литературных произведениях С. Кржижановского. Впервые автор статьи пытается проана- лизировать миф как оптимальную форму единицы смысла. В основание системы смыслопорождения лежат наиболее архаичные слои человеческой психики, оп- Давыдова В.Ю. МИФ КАК ДОЯЗЫКОВОЕ ОСНОВАНИЕ ГУМАНИЗМА 194 ределяющие мировосприятие человека через «фильтры» мифологической картины мира. Эти слои скрыты в глубинах бессознательного. Ю. Лотман и Б. Успенский сформулировали «презумпцию языка и осмыс- ленности» [1, с. 166]. Человек, сформированный определенной культурой, принимает «смыслы», порож- даемые тем или иным доминирующим мифом, принимает как нечто само собой разумеющееся, как един- ственно возможную презумпцию. Смысл человека входит в число «первосмыслов» определенной и каж- дой культуры. Эти «первосмыслы» сравнимы с онтологическими понятиями пространства и времени. Это определенная система мировоззренческих «первосмыслов», которая обнаруживает себя во всех проявле- ниях культуры. Мифология – архаический, постепенно изживаемый в культуре тип сознания. Напомню о взглядах замечательного философа Я.Э. Голосовкера, который мифологическое мышление («мышление под господством воображения») рассматривал как «высшую форму мышления, как деятельность одно- временно и творческую и познавательную» [2, с. 11]. «Первосмыслы» - первичные установки сознания. К.Г. Юнг называет такие доязыковые структуры психики «архетипами» или «первообразами». Сон явился анализом глубинной психологии. О реальном значении «первосмыслов» можно судить по определенным объективациям, т.е. по различным памятникам культуры, начиная от мифов, кончая литературными произведениями того или иного интервала. Для Юнга коллективная память: 1) биологически наследуется; 2) есть “mémoire involontaire”, проявляющаяся в снах. Сон Юнг относит к седьмой категории содержаний сознания. «В некотором смысле они подобны осознан- ным фантазиям, поскольку имеют ненаправленный иррациональный характер» [3, с. 114]. Мифы и символы как продукты отдельных культур содержат первоначальные смысловые ценности, как выражение человеческого опыта [4, p. 124-125]. В мифологическом сознании знаки многозначны и амбивалентны, они четко не фиксированы, т.к. часто интерпретируются интуитивно. Мифотворчество создает парадигму, призванную ответить на смысложизненные вопросы, когда рацио дать ответ не может. Человек живет в мире смыслов, организованных в тот или иной миф. «Жизнь движется только усилием. Боль, страдание, уныние, страх, разочарования и скука преследуют человека почти на каждом шагу. Что- бы продолжать бороться с тяготами жизни ему нужны и дружеское общение, и мужество, вдохновение, надежда, комфорт, утешение и доверие. Тут на помощь человеку приходит культура. Мифологии льстят ему, ободряют и утешают. Посредством магии и ритуала он владеет иллюзией власти и контроля над предметами и явлениями: он может «управлять погодой, лечить болезни, предвидеть будущее, увеличи- вать свои припасы, одолевать врагов. Разнообразные средства связывают его с духовным миром так, что- бы он мог пользоваться покровительством богов и избегать их гнева. Космологии дают ему ответы на все фундаментальные вопросы о жизни и о природе вещей» [5, c. 58]. Конкретный человек ограничен в выбо- ре мифа. Изменить усвоенную систему смыслов очень трудно. Основная задача культуры состоит в том, чтобы снабдить человека системой смыслов. Это осмысление действительности происходит в двух на- правлениях: наделение смыслом окружающего мира и поиске собственного смысла. На разных культур- ных языках человек будет осмысливаться по-разному. На художественном – через эмоционально окра- шенные образы. Человек – многомерное существо и миф нужен ему как смыслопорождающая система. Ассман Ян считает мифы фигурами воспоминания. И в этом миф и история не отличаются друг от друга. В культурной памяти фактическая история преобразуется в воссозданную воспоминанием, то есть в миф. «Миф – это обосновывающая история, история, которую рассказывают, чтобы объяснить настоящее из его происхождения» [6, с. 55]. В начале 70-х годов прошлого века лингвист Дж. Гриндер и математик Р. Бэндлер создали модель ме- тазнания, основываясь на работах А. Уайтхеда, Б. Рассела, Г. Бейтсона, А. Кожибского и др. Модель ме- тазнания исходит из того, что все когнитивные процессы являются результатом выполнения нервной сис- темой определенных программ. Когнитивные процессы связаны с лингвистикой. Все психические про- граммы субъекта являются функцией когнитивно-лингвистических программ. «…моделирование когни- тивных процессов включает в себя исследование работы мозга посредством анализа лингвистических пат- тернов и невербальной коммуникации» [7, с. 100]. Авторы выделяют несколько методологических принципов, лежащих в основе эпистемологической модели метазнания. Одним из ведущих принципов называется: «использование метафор в качестве прак- тического способа конструирования реальности» [7, с. 105]. Метафорическая форма часто помогает пере- дать суть моделируемого объекта. Компьютерные метафоры оказываются полезными для моделирования деятельности человеческого мозга. Для Г. Бейтсона особое значение имела книга Карла Юнга «Семь про- поведей для мудрецов». Прочитав её, он стал размышлять на тему отношений между «картой» и «терри- торией». Книга Юнга настаивала на различии между Плеромой (Pleroma) – чисто физической сферой и Креатурой (Creatura) – сферой, управляемой отличиями и различиями. Г. Бейтсон считает процесс метафоризации основной характеристикой Креатуры. «Метафоры прохо- дят прямо сквозь Креатуру, пронизывают её, поэтому, естественно, вся вербальная коммуникация обяза- тельно включает метафору. А метафора, одетая в слова, добавляет со своей стороны те характерные чер- ты, которых можно достичь при помощи слов [8, с. 38]. Люди мыслят мифами, считает Бейтсон. И разум, считает американский философ, является «организационной характеристикой» Креатуры. Существует возможность при помощи слов перепрыгнуть от форм метафоры к сравнению. При добавлении «как- будто» способ коммуникативной связи превращается в прозу и тогда проза четко подчиняется всем огра- ничениям силлогизмов. Великие теистические религии в мире приписывают многие виды ума высшим богам, но почти без исключения все характерные черты получены н основе человеческих моделей. Боги изображаются любя- щими, нетерпеливыми, хитрыми, неподкупными, любящими подношения, старыми, сексуальными, беспо- ТОЧКА ЗРЕНИЯ 195 лыми и т.д. «Вот они, твои боги, слушай: синий чулок, болтливая сорока, грязная карга, от которой воняет самогонкой, разбойник с большой дороги, пьяный псих и презренный, жалкий, вонючий седой, хромоно- гий, чумазый рогоносец…» [9, с. 297]. Эти слова сложил в уста богине Афродите американец Апдайк. В рассказе-притче «Рагнарёк» (пер. с исландского – «Судьба богов») Х.Л. Борхес описывает встречу самого писателя с олимпийскими богами во сне. «…в силах ли простой рассказ об увиденном передать смятение, лихорадку, тревогу, страх и вос- торг из которых соткался сон этой ночи?» [10, с. 232]. Борхес помнит сцену действия – философский фа- культет. Всё как во сне выглядело чуть «преувеличенным» и странным. Боги возвращались из векового изгнания. «Столетия дикой и кочевой жизни истребили в них всё человеческое: исламский полумесяц и римский крест, не знали снисхождения к гонимым. Скошены лбы, желтизна зубов, жидкие усы мулатов или китайцев и вывороченные губы животных говорили об оскудении олимпийской породы… И тут мы поняли…что они хитры, слепы и жестоки, как матерые звери в облаве, о дай мы волю страху или состра- данию – они нас уничтожат» [10, с. 233]. И тогда сам Борхес и другой не менее известный составитель ка- талога латиноамериканской литературы с «наслаждением пристрелили Богов». Г. Бейтсон считает, что нельзя смеяться над богами. В книге «Ангелы страшатся» дает четкую клас- сификацию трагедий Древней Греции. Автор трагедий считал, что поступок, совершенный в одном поко- лении, может создать контекст или запустить процесс, который определит личную историю на долгое время. Американской философ приводит пример-историю дома Атреев. Убийство Хризиппа Атреем кла- дет начало кровавым и трагичным «историям». Жену Атрея совращает его брат Тиест, Атрей убивает сы- на брата и готовит его в виде блюда. И это блюдо подается отцу убитого. Эти события в следующем по- колении ведут к принесению в жертву Ифигении её отцом, Агамемноном, вплоть до убийства его женой Клитемнестрой. В следующем поколении Орест и Электра, сын и дочь Агамемнона, мстят за смерть отца – совершают акт матереубийства. Фурии преследуют Ореста, пока не вмешивается Афина. Организующая суд Ареопага над Орестом. Потребовалось вмешательство богини, чтобы прервать «неизбежность» убийств. Греки счи- тали неизбежность абсолютно безличной темой в структуре первого поступка. Индуистская идея кармы очень похожа на греческую «неизбежность». «Неизбежность», «карма» - это все овеществленные абстрак- ции и воспринимаются только через предполагаемые последствия, прежде всего через мифы. Следующая последовательность мифов, связанных с понятием «неизбежности» - это мифы о царском доме Фив. Кадмий убив змея, навлек гнев Ареса. В конце концов, дельфийский оракул предсказал что Лай – царь Фив будет иметь сына, который убьет отца и женится на собственной матери. Культура древних Афин несла две совершенно противоположные мифологические последовательно- сти. Первая – последовательность Эдипа как преступление против отца и кошмарного преступления Оре- ста против матери. П. Рикёр считает, что царь Эдип Софокла помогает постичь соединение герменевтики сознания и гер- меневтики бессознательного. Что значит понять царя Эдипа? П. Рикёр считает, что есть два способа ин- терпретации трагедии. Один – путь к изначальному комплексу Эдипа (это сделал Фрейд в «Истолковании сновидений»); другой – путь прогрессивного синтеза, движение к проблематике «Наш страх, знаменитый трагический Φóβоš выражает всего лишь силу нашего собственного сопротивления воздействию на нас наших собственных импульсов. Такое прочтение, возможно, даже необходимо – оно вносит ясность. Но есть и другое прочтение: оно касается не драмы инцеста и отцеубийства, которые имели место, а трагедия истины; речь идет об отношении Эдипа не с сфинксу, а к проведению» [11, с. 177]. Каждый миф в долгу перед другим мифом и их можно представить в виде уравновешивающей друг друга пары, являющейся совместным продуктом культуры, разделенной в зависимости от акцента на матриархат или патриархат. Для крупных культурных систем характерно то, что в них содержатся такие двойные мифы и представле- ния отражающее в скрытых противоречиях основные характерные черты крупной мыслительной системы. В этой связи греческая мифология особенно интересна, так как и мифы не проводят такого раздела между светским состоянием и темами судьбы и рока так, как это делается сегодня. Греческие боги похожи на людей, они являются марионетками судьбы, как и люди. Хор видит, что боги, герои и они сами – одинако- вые игрушки в руках судьбы. В мифологии, и особенно в драме, предчувствие беды и тайна содержатся в таких абстрактных поня- тиях, как «неизбежность» (ananke) или «немезис» (nemesis). В рамках мифологемы судьбы, считает В.П. Горан, [12, с. 316-320] происходит дивергенция безлично-фаталистической и иррационалистически- индетерминистических тенденций. Такая дивергенция указанных тенденций вовсе не означает, что в той или иной из этих ипостасей судьбы исключает проявления противоположной тенденции. «Как безлично- фаталистическая, так и иррационалистически-индертерминистическая тенденция в древнегреческих пред- ставлениях о судьбе и ранее выступали как всего лишь две стороны мифологического способа отражения того, что сохранения абсолютного характера зависимости индивида от определенных социальных струк- тур начинало терять для него рациональный смысл» [12, с. 316]. П. Рикёр считает, что трагический поэт еще раз проблематизировал то, что является трагедией само- познания. Жажда истины, толкающая на поиски виновного – это порочная жажда. Эта жажда – царствен- ное высокомерие [11, с. 179]. Это высокомерие П. Рикёр сравнивает с высокомерием Прометея, одержи- мого жаждой не-знания. По мнению П. Рикёра только Тиресий способен на истину. «Эдип еще всего толь- ко hybris истины… Виновность hybris выражается в неуемном гневе против Тиресия : это не сексуальная виновность, это – гнев незнания» [11, с. 179]. Нерв этой трагедии связь между гневом Эдипа и властью ис- тины. В этой трагедии нашел свое воплощение апогей развития фаталистической тенденции в древнегрече- Давыдова В.Ю. МИФ КАК ДОЯЗЫКОВОЕ ОСНОВАНИЕ ГУМАНИЗМА 196 ских мифологических представлениях о судьбе. В трагедии «Эдип-царь» Софокл максимально усиливает свойственную мифологическим представлениям о судьбе фаталистическую тенденцию. Мифологема судьбы свойственна и диаметрально противоположная тенденция – иррационалистически- индетерминистическая. При сопоставлении платоновского Эр-мифа поражают слова глашатая загробного мира, которые тот произносит от имени одной из трех Мойр, девы Лахесис: «Однодневные души! …Но все получит по жре- бию гений, а вы его себе изберете сами. Чей жребий будет первым, тот первым пусть выберет себе жизнь, неизбежно ему предстоящую. Добродетель не есть достояние кого-либо одного: почитая или не почитая её, каждый приобщится к ней больше или меньше. Это – вина избирающего: бог невиновен» (Платон. Го- сударство 61. d-e). Поскольку Лахесис «Распределительница жребиев» - была той мойрой, которая ответ- ственная за получение по жребию такой-то судьбы такого-то человека, устранить эту традиционную фи- гуру Платон, по-видимому, не решился. «…Фрейд взглянул по-новому не только на истоки трагического, но и на сам «трагизм знания», поскольку оно ведет к примирению с неизбежным. Ведь не случайно Фрейд-натуралист, детерминист, сциентист, наследник Просвещения – всякий раз, когда речь шла о чем- то существенном, обращался к трагическим образам: Эдип и Нарцисс, Ананке, Танатос» [11, с. 247-248]. Варианты «игры» с мифологическими сюжетами встречаются у С.Кржижановского в «Сказках для вундеркиндов», «Страна нетов», «Грайи» (1922), в шестой главе «Клуба убийц букв» (1926), в цикле но- велл «Мал мала меньше» - две миниатюры: «Три сестры» и «Орфей в Аду». Миниатюра «Три сестры» занимает всего полстраницы. С. Кржижановский заставляет Клото (пряду- щая), Лахесис (дающая жребий), Антропос (неотвратимая) поменяться местами, «ради шутки» на одну жизнь. Антропос отрезала коротким защелком своих ножниц новую жизнь. Клото, которая не умела тя- нуть нить, «но искусная сучильщица, сделал так, что жизнь у неё получилась короткой, но свитой из мно- жества нитей. А Лахесис, знавшая лишь, как протягивать нить, когда дошло до смерти, все тянула и тяну- ла свою руку в вечность» [13, с. 260]. В результате этой шутки в мир пришел гений. Миниатюра «Орфей в Аду» тоже оригинальная и достаточно «парадоксальная» работа с мифологическими сюжетами С.Кржижановского. Он превращает Цербера - охранника врат мертвых, - в музыкального критика. «…живи шестиухий пес в наше время, он мог бы легко собственными средствами устроить любую музы- кальную дискуссию» [13, с. 243]. Головы Цербера поссорились, не придя в согласие, нужно ли «трень- кать» или «учиться музыке у наших стиксовых лягушек». «Страна нетов» - одно из немногих произведе- ний, где мифологии посвящены несколько страниц [14, с. 271-274]. С.Кржижановский считает, что вначале был Хаос. Хаос выплеснул Океан. Океан взял в супруги Судь- бу. И родились у них три сына: Ei, Kai, Пãv (одно, и, многое). Пан был властолюбивый, Кай – никакой, Ev любил одиночество. Огромный Пан умел прятаться и в текучую волну, меж створок раковин и даже в «еле зримым зыбинам». Ev учил Кая одиночеству и гордости. Он умел осторожно вынимать мир из глаза, «со всеми его звездами и лазурями». Когда Океан покрылся пенными сединами, «то стал тяготиться своей безбрежностью» Судьба посоветовала приобрести ему берега. Кай взял братьев за руки и они пошли в брежность за берегами. И приснилось братьям Ничто, «безглазое и безвидное». И предложило за жизнь двух братьев берега для океана. Братья уснули, но сон их был беспросыпен. Увидел Каi новенькие ненадiванные берега: «где покруче, где поуступистей, а где и покато». Океан обрадовался берегам, влился в них, успокоился и заснул. А Каi остался на попечении матери-судьбы: «…Каева тоска по погибшим братьям укоротилась до тоски о себе самих: самого имя Кай произносится ими «Каин»; и эпизод об исчезновении возлюбленных братьев Каевых исказился в историю Каинова бра- тоубийства» [14, с. 274]. Источники и литература 1. Лотман Ю. И Б. Успенский. О семиотическом механизме культуры // Труды по знаковым системам TV. Уч. зап. Тартусского ун-та. Вып. 284. – Тарту, 1971. 2. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. – М.: Наука, 1987. 3. Юнг К.Г. Проблема души нашего времени. – М., Прогресса, 1994. 4. Rasmüssen D.M. Mythic – Symbolic Language and Philosophical Antropology, 1971. 5. Уайт Л. Избранное: Эволюция культуры. – М.: Российская полит. энциклопедия, 2004. 6. Ассман Я. Культурная память. – М.: Языки русской культуры, 2004. 7. Аронов Р.А., Баксанский О.Е. Новое в эпистемологии или хорошо забытое старое // Вопр. философии. – М. – № 5. – 2004. – С. 99–110. 8. Бейтсон Г., Бейтсон М.К. Ангелы страшатся. – М.: Технологическая школа бизнеса, 1992. 9. Апдайк Дж. Кролик, беги. Кентавр. Ферма. – М.: Правда, 1990. 10. Борхес Х.Л. Проза разных лет. – М.: Радуга, 1984. 11. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. – М.: «Acodemia-центр», 1995. 12. Горан В.П. Древнегреческая мифологема судьбы. – Новосибирск: Наука, 1990. 13. Кржижановский С. Собрание сочинений в 5-ти томах. – Т. 3. – СПб.: Симпозиум, 2003. 14. Кржижановский С. Собрание сочинений в 5-ти томах. – Т. 1. СПб.: Симпозиум, 2001.

Миф как доязыковое основание гуманизма

Репозитарії

Схожі ресурси