Остров Крым – миф, утопия, антиутопия

Вопрос о проявлении русской, а равно и украинской, татарской и других культур на крымском ландшафте уже по постановке своей – комплексный. Это вопрос и перспектив национальной политики, и истории взаимоотношений народов. Крымское завтра – это всего лишь доведённое до логического завершения сегодня:...

Full description

Saved in:

Bibliographic Details
Date:	1999
Main Author:	Добрынская, Н.Г.
Format:	Article
Language:	Russian
Published:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 1999
Series:	Культура народов Причерноморья
Subjects:	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Online Access:	https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/94369
Tags:	Add Tag No Tags, Be the first to tag this record!
Journal Title:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Cite this:	Остров Крым – миф, утопия, антиутопия / Н.Г. Добрынская // Культура народов Причерноморья. — 1999. — № 10. — С. 120-123. — Бібліогр.: 17 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-94369
record_format	dspace
spelling	nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-943692025-02-09T18:22:10Z Остров Крым – миф, утопия, антиутопия Добрынская, Н.Г. Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопрос о проявлении русской, а равно и украинской, татарской и других культур на крымском ландшафте уже по постановке своей – комплексный. Это вопрос и перспектив национальной политики, и истории взаимоотношений народов. Крымское завтра – это всего лишь доведённое до логического завершения сегодня: уникультурное (рафинированное и радикальное) или мультикультурное (гибкое и приспособляемое). И поскольку современное состояние русской культуры в Крыму - явление многоплановое, для его обзора необходимо принципиальное согласие, по крайней мере, в трёх моментах: оговаривая понятия культуры, национальной привязки и позицию наблюдения. 1999 Article Остров Крым – миф, утопия, антиутопия / Н.Г. Добрынская // Культура народов Причерноморья. — 1999. — № 10. — С. 120-123. — Бібліогр.: 17 назв. — рос. 1562-0808 https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/94369 ru Культура народов Причерноморья application/pdf Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
spellingShingle	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Добрынская, Н.Г. Остров Крым – миф, утопия, антиутопия Культура народов Причерноморья
description	Вопрос о проявлении русской, а равно и украинской, татарской и других культур на крымском ландшафте уже по постановке своей – комплексный. Это вопрос и перспектив национальной политики, и истории взаимоотношений народов. Крымское завтра – это всего лишь доведённое до логического завершения сегодня: уникультурное (рафинированное и радикальное) или мультикультурное (гибкое и приспособляемое). И поскольку современное состояние русской культуры в Крыму - явление многоплановое, для его обзора необходимо принципиальное согласие, по крайней мере, в трёх моментах: оговаривая понятия культуры, национальной привязки и позицию наблюдения.
format	Article
author	Добрынская, Н.Г.
author_facet	Добрынская, Н.Г.
author_sort	Добрынская, Н.Г.
title	Остров Крым – миф, утопия, антиутопия
title_short	Остров Крым – миф, утопия, антиутопия
title_full	Остров Крым – миф, утопия, антиутопия
title_fullStr	Остров Крым – миф, утопия, антиутопия
title_full_unstemmed	Остров Крым – миф, утопия, антиутопия
title_sort	остров крым – миф, утопия, антиутопия
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	1999
topic_facet	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
url	https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/94369
citation_txt	Остров Крым – миф, утопия, антиутопия / Н.Г. Добрынская // Культура народов Причерноморья. — 1999. — № 10. — С. 120-123. — Бібліогр.: 17 назв. — рос.
series	Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv	AT dobrynskaâng ostrovkrymmifutopiâantiutopiâ
first_indexed	2025-11-29T14:20:39Z
last_indexed	2025-11-29T14:20:39Z
_version_	1850134817089257472
fulltext	Добрынская Н.Г Крымский государственный гуманитарный институт г. Ялта ОСТРОВ КРЫМ – МИФ, УТОПИЯ, АНТИУТОПИЯ. Вопрос о проявлении русской, а равно и украинской, татарской и других культур на крымском ландшафте уже по постановке своей – комплексный. Это вопрос и перспектив национальной политики, и истории взаимоотно-шений народов. Крымское завтра – это всего лишь доведённое до логиче-ского завершения сегодня: уникультурное (рафинированное и радикаль-ное) или мультикультурное (гибкое и приспособляемое). И поскольку со-временное состояние русской культуры в Крыму - явление многоплановое, для его обзора необходимо принципиальное согласие, по крайней мере, в трёх моментах: оговаривая понятия культуры, национальной привязки и позицию наблюдения. Во-первых, мы подходим, прежде всего, с позиции литературоведения, считая литературу хотя и фрагментарным, но глубоким и многоуровневым проявлением культурных отношений. Иными словами, мы можем опреде-лить область жанров и произведений, которые послужат материалом для анализа. Антиутопия – жанр, с одной стороны, насыщенный мифологиче-скими и культурными архетипами, и с другой, - прогнозирующий социаль-ные перемены в обществе на основе событий настоящего. Все произведе-ния антиутопии безусловно ориентированы на принципиальную ассимиля-цию посланий жанров, исторически влиявших и влияющих на ее появле-ние и развитие. Мифологическая сюжетика и характерология; сказочные метаморфозы хронотопа, сбалансированные достоверностью легенд и пре-даний; притчевая дидактика и наглядность современной религиозной про-поведи; плюс к этому научный подход социального прогнозирования и смелые приемы научной фантастики – всему этому находится должное ме-сто и уделяется одинаковое внимание в синтетическом по своей природе жанре антиутопии. Этот синтез предполагает не только и не столько копи-рование тематических и сюжетных ходов, сколько их переосмысление в попытке доказательства "от обратного" утопических посылок. Одной из основных черт жанра является его генеалогическая глубина и разветвлён-ность: в рамках антиутопии отображаются и развиваются как эсхатологи-ческие концепции мифа, так и религиозные апокалиптические традиции, однако антиутопия не только показывает конец утопического государства, но и предупреждает, что искать его причины следует в дне сегодняшнем. Исследователи жанра единодушно полагают, что эмпирическое обще-ство антиутопии доказывает бессмысленность, несостоятельность и негу-манность моделирования подобных социальных конструкций в реально-сти. Э. Баталов считает антиутопию принципиальным отрицанием утопии1, Б. Ланин говорит об “исконной жанровой направленности антиутопии против жанра утопии как такового”2. Г. Морсон показывает антиутопию антижанром к утопии3. Спор антиутопии с утопией бесконечен, обе сторо-ны лишены как побед, так и поражений в силу неизбежной взаимной зави-симости жанров. Но в стремлении опровергнуть утопию антиутопия ста-новится "утопией штрих", т.е. функцией исходного данного. Что касается произведений - антиутопий о Крыме, то роман Василия Аксенова «Остров Крым» представляется идеальной возможностью для анализа. Идея Общей Судьбы России и Крыма, преподнесенная автором по сути как утопическая идеологема русского интеллегента-эмигранта, помо-гает ответить на вопрос, что означает «русская» литературная культура. Русскоязычная или российская, а соответственно, предполагающая сли-яние национальностей и культур или отвергающая его? Какое именно об-щество описывает русская литература вообще и антиутопия в частности, говоря о Крыме – микскультурное или контркультурное? Говоря о произ-ведениях о Крыме в русской литературной антиутопии, безусловно, нельзя игнорировать историческую реальность взаимоотношений России, СССР, постсоюзного пространства и Крыма, точно так же, как нельзя отмежевать русскоязычных писателей Крыма от литераторов России и постсоюзной действительности. И, наконец, вопрос, требующий особого внимания, – что принимать за точку наблюдения? Позиция писательского наблюдения может быть внешней, отстранённой, вынесенной за пределы Крыма и потому дающей художественную интерпретацию событий в традициях литературного пу-тешествия. Однако эта позиция может быть также и внутренней, когда ав-тор через литературного героя вовлечён в местный культурный контекст. Необходимо отметить, что позиции принципиального приобщения или вынесения литературного героя за пределы художественного пространства Крыма являются решающими в трактовке послания автора. Более того, они чётко обозначают оппозицию «центр - периферия» и место Крыма в этой оппозиции. Именно при таком подходе оппозиция результативно соотно-сится с рядом других (свое / чужое; человеческое / нечеловеческое), восхо-дящих к главной мифологической оппозиции Космос / Хаос. Жанр антиутопии как литературное явление и как одна из составляющих общего литературного процесса берет начало в архаическом мифе. По-скольку жанр антиутопии опирается на весьма архаичную символически-мифологическую модель мира, а вместе с тем дает максимум ее индивиду-ально-авторских интерпретаций, оппозиция «центр - периферия» эволюци-онирует в ди-центрическую систему, где ролевая функция каждого центра поляризируется. Анализ символики жанра невозможно провести, изъяв русскую культуру из контекста всемирной истории. Безусловно, особого внимания заслужи-вают мифы и предания, запечатлевшие тот или иной культурноисториче-ский архетип, т.к., по словам А. Ф. Лосева, «нельзя понять законченного организма мысли и жизни, не заглянувши в те первичные интуиции, из ко-торых он вырастает» 4. Итак, какое место занимал Крым в античной мифологической модели мира? Крым значительно отстоял от центра античной культуры – Эллады и географически и социально. Отношение к Крыму как к провинции было обусловлено также эллинистической концепцией геополитики. Отец исто-рии Геродот дал первое систематическое описание жизни скифов, высту-пая как сторонний наблюдатель, этнограф, как эллин, представитель цен-тра, наблюдающий жизнь варваров на периферии. Подобные представле-ния отразились в литературных памятниках античности – путешествиях Одиссея, Ореста, Аргонавтов. Эти путешествия доносили до Эллады фан-тастические сведения о шестируких Лестригонах и других порождениях Хаоса, населяющих земли Крыма и Северного Причерноморья. Таким об-разом, в мифологической системе древних греков Крым являлся землей, пограничной с миром мертвых, регионом настораживающим, погранич-ным, хотя и поставляющим в Элладу пшеницу. Отношение к Крыму как к периферии сложилось не только у древних греков, но и у славян, хотя восприятие периферии качественно изменилось. Для России, преемницы Константинополя, Крым – место особое. История русского православия немыслима без Крыма. Христианство в буквальном смысле пришло в Россию через Крым. Благую Весть в Крым принес Ан-дрей Первозванный, которому по жребию выпало проповедовать в Ски-фии. Девять веков спустя князь Владимир приобщил Русь к духовному центру цивилизации, крестившись в Херсонесе. Крым, как видим, был для Руси неразвитым, но чрезвычайно ресурсным регионом для контактов. Что привлекает любого русского мыслителя к берегам Тавриды? Типич-ный средиземноморский ландшафт и мягкий климат Южнобережья напо-минают сразу Италию и Острова Блаженные, модные курорты и райский сад. Вместе с этим удаленность от центра и почти островное положение делают Крым идеальной сценой, как для утопии, так и для антиутопии. В Крым ехали за романтикой Востока (Пушкин), за здоровьем (Надсон), за «собственной тихой бухточкой» (Чехов); ехали за праздностью, счастьем... Именно в погоне за утопическим счастьем интеллектуальные и технокра-тические центры – Москва и Санкт-Петербург снова и снова контактиро-вали с духовностью Крыма; периферия в результате оказалась мощным ре-сурсом центра. По одной из версий старое славянское название Крыма – Сурож - озна-чает «Страна Солнца». Безусловно, эта версия спорна и в сравнении с офи-циально принятой историками интерпретацией названия Сурож как «сжа-тая рожь» она второстепенна, а то и третьестепенна. Однако это именно тот угол зрения, который позволяет взглянуть на проблему восприятия Крыма: не экономическую, а социокультурную, проявляющую архетипы космогонии. Говорить о мифологической модели мира, вписывая в нее Крым, - зна-чит четко представлять, какое место и какая роль отводились региону в различных культурах, соприкоснувшихся с ним. Как было отмечено выше, и для культуры античного запада, и для культуры Киевской Руси Крым был регионом пограничным. Но пограничность эта была настолько утили-тарно привлекательна, что стала основой социальных мифов о Крыме как о райском месте. Мифологические концепции раскрываются при ближайшем рассмотрении через символы – «своеобразный «словарь» любой нацио-нальной культуры»5. Именно поэтому анализ текста через призму симво-лики открывает нам «самое глубинное содержательное ядро любого лите-ратурного текста»6. Для наиболее объемного литературоведческого анализа необходимо исследование нескольких стилистических уровней текста: тематического, сюжетного, хронотопного, характерологического и др. Соглашаясь с утверждением М.М. Бахтина о первостепенной значимости художествен-ного времени и пространства7, оговорим ряд особенностей, характерных для времени и места антиутопии. Хронотоп антиутопических произведе-ний подчиняется ряду жестких требований. Соблюдение этих требований формирует «классический вариант» антиутопии, однако синтетическая природа жанра включает некоторое развитие бахтинской системы равно-важных пространства и времени. Безусловно, взаимное функционирование места и времени и их вза-имное проникновение аксиоматичны. Однако, коль скоро время утопии – «это времени остановившееся, застывшее»8, как считает большинство кри-тиков, то логично предположить примат пространства над временем. Так как художественное пространство антиутопии предполагает тесную генеа-логическую связь с другими жанрами, восходящими к архаическому мифу и волшебной сказке, то критериями определения пространства нами условно выбраны понятия: 1) центра, периферии, границы, как направляющие; 2) элементы ландшафта (природные, искусственные, живые), как характе-ризующие внешнюю форму художественного пространства; 3) элементы ландшафта или пейзажа, функционирующие как средство воздействия на его обитателей для определения качественной оценки содержания пространства; Утопия, а вслед за ней и антиутопия развивают в различных направле-ниях одну и ту же мифологическую тему – оба жанра обращаются к моти-ву Райского Города или Сада, принимая диаметрально различные позиции в его оценке. Относительно урбанистической концепции рая -- оговаривается внеш-ний вид небесного города и его социологическое устройство: 1) Райский город соотносится с понятием круглых и квадратных “святых” городов, распространенных в древности; 2) различные мифологические концепции подчеркивают светоносность материалов (золото, стекло), из которых вы-строен райский город. Подчеркивая внешнее сходство с идеалом, анти-утопия акцентирует содержательное противопоставление Райского города в антиутопии мифологическому Раю. Для утопий Европы светоносные святые города или социальное благо-получие островного государства олицетворяли Рай или его воплощение на земле - Острова Блаженные. Развитие мотива о Райском Городе особое значение получило в эпоху Возрождения, когда поиск идеального обще-ства и цивилизации привел к идеологии утопии. Линия Райского Города имеет за собой очень древние и широко распространенные представления о «круглых» и «квадратных» святых городах, отражающих своим правиль-ным планом устройство Вселенной. Это отвечает основополагающему признаку Райского Города / Сада, который в европейской традиции более принято обозначать словом Парадиз, что, в свою очередь этимологически связано не только с греч. παράδεισς «сад, парк», но и с др. -иран. pairi-daēza «отовсюду огороженное место»9. Вариацию на тему города антиутопии предлагает В. Аксенов. «Плаваю-щий» Остров Крым в его романе – идеально, естественно огражденный по-лигон для проверки жизнеспособности утопии. Аксенов показывает Крым Базой Временной Эвакуации, на которой во время гражданской войны осе-ли остатки белой гвардии, русской аристократии и английских матросов, поддержавших мятеж. За сорок лет ассимиляции с татарским населением появился новый национальный тип – яки. «Яки – это хорошо, это среднее между якши и «о’k», это формирующаяся сейчас нация Острова Крыма, составленная из потомков татар, итальянцев, болгар, греков, турок, рус-ских войск и британского флота»10, - говорит герою его сын-космополит. В вопросе существования новой микснациональности поднимаются автором проблемы взаимозначимости культурных ценностей, креативной способ-ности и морали новой микскультуры. Молодые яки – олицетворение населения любой утопии: на уровне фи-зиологии они «красавцы яки», им доступно лучшее образование в мире – Сорбонна и Оксфорд к их услугам; финансово, как и все жители утопиче-ского острова, они надежно защищены «Симфикард»ом. Подобно расовой, отсутствует и дискриминация пола – «о половых контактах они говорят, словно о танцах» и вообще, они «какие-то все нежные, чудные, с добрым нравом и хорошим юмором»11. Корни такого добродетельного бесстыдства можем найти в утопизме Возрождения, т.к. категория пользы является ос-новой утопического сообщества и касается всех сфер его проявлений, будь то интимные отношения или детали быта. А быт государства «ОК», условия жизни на острове Аксенов подчиняет утопической символике. В начале романа центрально обозначенным ме-стом является небоскреб газеты «Русский Курьер», он находится в самом центре Симферополя, нацеливаясь стеклянным конусом пентхауза в небо. Андрей Арсеньевич Лучников, владелец газеты и стеклянного пентхауза, главный герой романа, на первых страницах повествования лежит в своем стеклянном вигваме в йоговской позе абсолютного покоя. Символика утопического центра в данном случае представлена и свето-носными (стекло) материалами, из которых построен пентхауз, и вертика-лью небоскреба, и фигурой Лучникова – божества отдыхающего. Немаловажная черта эсхатологических мифов, получившая иную трак-товку в антиутопии, — это характер грядущей катастрофы. В эсхатологии (апокалиптике) она имеет космический, экологический характер, в анти-утопии события социологизируются, т.е. традиционный «макро» апока-липсис переносится в микромир человеческих отношений. В антиутопии Василия Аксенова демиург Лучников вылавливает райский остров ОК из блаженства благополучия и приносит его в жертву социалистической дей-ствительности – для утопического острова это катастрофа. Сам «плаваю-щий» остров Крым в романе В. Аксенова является не только современным технократическим раем, но и эпицентром апокалиптической катастрофы. Автор использует для маркировки хронотопа типичный для эсхатологии мотив пропадающего времени. Однако, в отличие от остановившегося времени утопии, время антиутопии пропадает здесь не остановившись, а разогнавшись. Именно этим приемом достигается эффект космического значения падения супердержавы: «вдруг что-то случилось с современным механизмом: стрелки, секундная, минутная и часовая, закрутились с неве-роятной скоростью, словно в бессмысленной гонке, а в рамке дней недели стало выскакивать одно за другим: понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье, понедельник, вторник, среда, четверг...»12. Нацеленность жанра на социальное моделирование соблазнительна не-ограниченными возможностями индивидуальных интерпретаций. Однако, независимо от того, классическая перед нами антиутопия или пародирую-щая интерпретация, она лишена пафоса романтического героя-одиночки, спасающего цивилизацию. Антиутопический герой не может спасти себя от фатального тоталитаризма цивилизации. Таким образом, крах утопиче-ского острова - это не только симптоматика постсоветской действительно-сти и художественный вымысел, но и возможность конструктивного под-хода в прогнозировании и моделировании ближайших социальных пер-спектив. Литература 1. Баталов Э.Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. – М.: Политиздат, 1989. – С. 264. 2. Ланин Б. Анатомия литературной антиутопии. // Общественные науки и современность. – М., 1993. – № 5. – С. 157. 3. Морсон Г. Антиутопия как пародийный жанр. Утопия и утопическое мышление. - М.,1991. —С. 235. 4. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии / Сост. А.А. Тахо-Годи и И.И. Махонькова. – М.: Мысль, 1993. – С. 8 5. Новикова М.А., Шама И.Н. Символика в художественном тексте. Символика пространства (на материале «Вечеров на хуторе близ Ди-каньки» Н.В. Гоголя и их английский переводов): Учеб. пособие.- За-порожье: СП «Верже», 1996. – С.8. 6. Там же. – С.8. 7. Бахтин М. М. Проблема текста. Опыт философского анализа // Во-просы литературы, 1976. — №10. — С. 135. 8. Медведева Н.Г. Миф и Утопия (художественное пространство и вре-мя) / Проблемы типологии литературного процесса. – Пермь, 1989. – С. 68. 9. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2х т. / гл. ред. С.А.Токарев. —М.: Российская энциклопедия, 1994 —Т.2. – С. 363. 10. Аксенов В. Остров Крым. – М.: Изограф, 1997. – С. 26. 11. Там же. - С. 207. 12. Там же. - С. 414. 13. Ланин Б. Типология жанра в русской антиутопии. // Российский лите-ратуроведческий журнал. – М., 1993. – № 1. 14. Любимова А.Ф. Время и пространство в антиутопии / Проблемы ме-тода и поэтики в зарубежной литературе XIX-XX вв. – Пермь, 1993. 15. Любимова А.Ф. Категория природы в антиутопии ХХ в / Проблемы метода и поэтики в зарубежной литературе XIX-XX вв. – Пермь, 1995. 16. Немзер А. Странная вещь, непонятная вещь. // Новый Мир. - 1991. - № 11. 17. Утопический социализм: Хрестоматия / Общ. ред. А.И. Володина. – М.: Политиздат, 1982. Добрынская Н.ГЛитература

Остров Крым – миф, утопия, антиутопия

Institution

Similar Items