Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью
Статья из специализированного выпуска научного журнала "Культура народов Причерноморья", материалы которого объединены общей темой "Язык и Мир" и посвящены общим вопросам Языкознания и приурочены к 80-летию со дня рождения Николая Александровича Рудякова....
Збережено в:
| Дата: | 2006 |
|---|---|
| Автори: | , |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України
2006
|
| Назва видання: | Культура народов Причерноморья |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/21026 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью / Н.И. Береснева, С.Л. Мишланова // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 82. — Т. 1. — С. 26-28. — Бібліогр.: 15 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-21026 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
nasplib_isofts_kiev_ua-123456789-210262025-02-09T10:03:10Z Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью Береснева, Н.И. Мишланова, С.Л. Язык и Мир Статья из специализированного выпуска научного журнала "Культура народов Причерноморья", материалы которого объединены общей темой "Язык и Мир" и посвящены общим вопросам Языкознания и приурочены к 80-летию со дня рождения Николая Александровича Рудякова. Стаття із спеціалізованого випуску наукового журналу "Культура народов Причерноморья", матеріали якого поєднані загальною темою "Мова і Світ" і присвячені загальним питанням мовознавства і приурочені до 80-річчя з дня народження Миколи Олександровича Рудякова. 2006 Article Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью / Н.И. Береснева, С.Л. Мишланова // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 82. — Т. 1. — С. 26-28. — Бібліогр.: 15 назв. — рос. 1562-0808 https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/21026 ru Культура народов Причерноморья application/pdf Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Язык и Мир Язык и Мир |
| spellingShingle |
Язык и Мир Язык и Мир Береснева, Н.И. Мишланова, С.Л. Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью Культура народов Причерноморья |
| description |
Статья из специализированного выпуска научного журнала "Культура народов Причерноморья", материалы которого объединены общей темой "Язык и Мир" и посвящены общим вопросам Языкознания и приурочены к 80-летию со дня рождения Николая Александровича Рудякова. |
| format |
Article |
| author |
Береснева, Н.И. Мишланова, С.Л. |
| author_facet |
Береснева, Н.И. Мишланова, С.Л. |
| author_sort |
Береснева, Н.И. |
| title |
Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью |
| title_short |
Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью |
| title_full |
Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью |
| title_fullStr |
Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью |
| title_full_unstemmed |
Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью |
| title_sort |
метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью |
| publisher |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| publishDate |
2006 |
| topic_facet |
Язык и Мир |
| url |
https://nasplib.isofts.kiev.ua/handle/123456789/21026 |
| citation_txt |
Метафора как лингвокогнитивный феномен: между бесконечностью мира и предельностью / Н.И. Береснева, С.Л. Мишланова // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 82. — Т. 1. — С. 26-28. — Бібліогр.: 15 назв. — рос. |
| series |
Культура народов Причерноморья |
| work_keys_str_mv |
AT beresnevani metaforakaklingvokognitivnyjfenomenmeždubeskonečnostʹûmiraipredelʹnostʹû AT mišlanovasl metaforakaklingvokognitivnyjfenomenmeždubeskonečnostʹûmiraipredelʹnostʹû |
| first_indexed |
2025-11-25T16:47:21Z |
| last_indexed |
2025-11-25T16:47:21Z |
| _version_ |
1849781643505565696 |
| fulltext |
26
в американский языковой котел» (Фишер); изменяется идиш; он не только принимает, но и отдает свои
лексические единицы для развития американской топонимической лексики. В составе оронима Урба находится и
тюркский компонент -ба со значением «река». Тюркский аппелятив используется для образования
южноамериканского оронима Урба. Не может не вызывать удивления, как тюркский структурный элемент мог
попасть в Венесуэлу, преодолеть океан и осесть в Южной Америке. Конечно он был завезен эмигрантами из
Азии; гидроним был использован для образования оронима.
Река Уртаксары протекает в приграничной зоне Китая. Последний компонент этого гидронима
соотносится с тюркским словом – сары – желтый. Река берет начало в горах Бенджинтау; большую часть пути
река протекает в гористой местности, и вода могла приобрести желтоватый оттенок, цвет камня отражается в
воде. На границе Китая с Непалом находится перевал Урай. Два одноименных топонима находятся в разных
странах, на очень большом расстоянии друг от друга (перевал в Китае и город на Урале). Столица Монголии
Улан-Батор до 1924 г. носила название Урга.
Название древнего города Ур имеет широкий топонимический ареал: Америка, Азия, Западная и отчасти
Восточная Европа. В качестве структурного элемента древнее географическое название служит для образования
ойконимов в Германии, Швейцарии, Франции, Италии, Испании, Венгрии, Румынии, Турции, Норвегии. На
востоке России можно встретить много сложных топонимов с компонентом Ур–, напр. Забайкалье, Западная и
Южная Сибирь, Урал, Алтай, Дальний Восток и Кавказ. Европейская часть России, которая не была заселена
тюркоязычным населением, имеет лишь несколько географических названий с компонентом Ур-, напр. Урдом в
Тверской обл.
И без математических операций и арифметических вычислений видно, что в Западной Европе
заимствований слова Ур- гораздо больше, чем на востоке Европы. Заимствование слова Ур-, по-видимому, шло в
двух направлениях: через Турцию в Западную Европу, а потом и в Америку и в азиатском направлении на
дальний Восток, в Южную и Западную Сибирь, в страны Средней Азии. Европейская часть России, Украина и
Белоруссия были менее подвержены действию миграционного процесса слова Ур-, чем западная Европа и
Сибирь. В России живет изрядная доля мусульман, однако Православно-Исламское общество не препятствовало
проникновению на их территорию библейских географических названий, которые использовались населением
для их нужд, в номинативной функции.
С другой стороны, на территории нынешней Украины жила большая еврейская диаспора, среди которой,
прежде всего, распространялось религиозное вероучение с его идеями терпения и смирения; эта диаспора
должна была способствовать заимствованию библейского географического названия, но это не происходит.
Наоборот, православная церковь и еврейская диаспора не сыграли своей роли в заимствовании древнееврейского
географического названия Ур на европейскую часть России, на Украину и Белоруссию.
Трудно сейчас однозначно ответить на вопрос «Почему?». Для этого нужно будет исследовать
библейскую географию полнее и установить тенденции ее заимствования на другие континенты.
Литература
1. Геллей. Библейский справочник. «Библия для всех». – СПб., 2002. – 882 с.
2. Мурзаев Э. Словарь народных географических терминов. – М.: «Мысль», 1984. – 563 с.
Береснева Н. И., Мишланова С. Л.
МЕТАФОРА КАК ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЙ ФЕНОМЕН: МЕЖДУ БЕСКОНЕЧНОСТЬЮ МИРА
И ПРЕДЕЛЬНОСТЬЮ ЯЗЫКА
Антропоцентризм современной лингвистики предполагает рассмотрение языка во взаимосвязи с
человеком, его мышлением, познанием, деятельностью. В связи с этим поднимается ряд проблем, решение
которых представляется возможным в широком экстралингвистическом контексте с учетом основных
положений когнитивно-дискурсивной теории языка и современной философии познания [5], [9]. Более того,
очевидно, что попытка исследования фундаментальной философской проблемы бесконечности мира и
конечности языковой системы не может быть успешной без обращения к лингвистическим категориям. Так,
положительное решение вопроса о том, как возможно познание бесконечного мира конечным человеком,
имплицитно включает и вопрос о роли и месте языка в этом процессе, раскрытие его универсальных
возможностей.
27
Прежде всего, необходимо определить позицию в проблеме познаваемости мира и показать, что ответ на
вопрос о его познаваемости связан с вопросом о языке. С одной стороны, процесс познания – бесконечное
погружение ума в объективную реальность – никогда не может остановиться, поэтому бесконечность является
атрибутом объективной реальности и присуща человеческому познанию. С другой стороны, современная наука
исходит из того, что познавательный процесс включает в себя знаковые системы как необходимые средства,
орудия для формирования образа на уровне, достигнутом абстрактным мышлением. При этом наиболее
универсальной знаковой системой является естественный язык.
Именно поэтому языковую проблему можно поставить и как проблему отношения единичного ко
всеобщему. Она звучит так: «Можно ли язык поставить в отношение ко всеобщему или он относится только к
частному и единичному? Возможен ли язык вне категории всеобщего?». Но поскольку наименование
единичного невозможно вне соотнесения его с общим, то отрицание всеобщего (познаваемости всеобщего) ведет
к разрушению идеи языка как орудия его познания, а быть орудием познания – одна из главных, сущностных
функций языка. Хотя всеобщее есть категория мыслительная, мышление не может существовать, не будучи
объективированным в языке. Как невозможно мышление без языка, так и язык невозможен без мышления, без
всеобщего. Рациональное мышление – это мышление, которое от единичных фактов возводит ко всеобщему.
Оно нуждается в языке. Разрушение одного (всеобщего, мышления) влечет разрушение другого. Бесконечное
схватывается языком в силу объективного существования всеобщности, наличия всеобщих свойств.
Однако тогда возникает противоречие, поскольку, с одной стороны, естественный язык призван быть
материальной формой отражения в сознании бесконечного в своих проявлениях объективного мира (то есть
знаковая система языка должна быть до такой степени сложной, чтобы дать возможность фиксировать всю
сложность объективного мира). С другой стороны, сложность структуры естественного языка как знаковой
системы не может и не должна быть беспредельной. Ограничение количества знаков в системе определяется
ограниченными физиологическими и психологическими возможностями человека.
Выход из этого противоречия видится в том, что принципиальная незамкнутость и незавершенность
любого конечного, конечного вообще – это заложенная в конечном тенденция к бесконечности. Если взять слово
как основную языковую единицу, наиболее типичный языковой знак, нужно признать, что оно содержит в себе в
потенции возможность принимать бесконечное количество модификаций значения, смыслов. Иными словами, в
языке отражена диалектика (единичное есть общее), и по мере расширения знаний человека, понятие,
закрепленное словом, способно «впитывать в себя» новые смыслы.
Особого внимания в этой связи заслуживает, безусловно, поиск и описание механизма, обеспечивающего
«приращение смысла» и развитие полисемии языковых знаков, т. е. механизма, регулирующего
взаимоотношения языковой формы и бесконечного потока новых смыслов. В современных исследованиях
показано, что интегративным объектом, объединяющим когнитивные процессы и из вербальную репрезентацию
в каком-либо виде деятельности, является дискурс. Лингвокогнитивным феноменом, обеспечивающим развитие
языковых знаков и, соответственно, являющимся ключом к решению проблемы соотношения бесконечности
познания и предлельности языковой системы, является метафора.
Метафора в данном исследовании рассматривается в качестве единицы дискурса. Производный характер
метафоры предполагает интеграцию концептов, образованных в двух различных дискурсах. Признание
концептуальной интеграции когнитивным механизмом дискурса позволяет принять широкое определение
метафоры, в соответствии с которым метафорой является любой способ репрезентации концептов, между
которыми улавливается семантическое сходство [3], [4], [11]. Минимальный фрагмент текста, в котором
репрезентированы два концепта, имеющие какое-либо основание для сравнения, называется контекстом
метафоры. Всего в исследовании было проанализировано более 3000 контекстов метафоры из научных текстов
медицинского дискурса.
Экспликация концептуальной интеграции осуществляется в процессе текстообразования [13], [14]. Как
известно, в основе текстообразования лежат процессы мышления, поэтому ведущим универсальным законом
глубинного уровня текста является инкорпорирование. В соответствии с этим законом каждая последующая
семантическая конструкция строится на основе предыдущей по принципу инкорпорирования, т. е. включения в
общий смысловой комплекс. Закон инкорпорирования действует на глубинном уровне, однако его результаты в
разнообразных формах отражаются на поверхностном уровне текста. Процесс инкорпорирования имеет в тексте
две стороны: процесс образования семантической структуры – предикацию и результат этого процесса –
номинацию. Предикация на поверхностном уровне обнаруживается в предикативной основе предложения, а
номинация обычно выражается существительными и словосочетаниями. В то же время на поверхностном уровне
действуют еще два взаимосвязанных и противоположно направленных текстовых механизма – это
контаминация, имеющая целью развертывание текста, и компрессия, предназначенная для его свертывания.
Полученная в исследовании деривационная модель метафоры представляет метафоризацию как сложный,
двухэтапный процесс: первый этап заключается в деривации вторичных предикативных структур, а второй – в
компрессии этих структур и образовании производного, вторичного атрибутивного сочетания, дальнейшая
компрессия которого приводит к образованию вторичной номинации. При этом очевидно, что в процессе
метафоризации актуализируются основные, известные еще с античных времен типы метафоры – сравнение и
предикативная метафоры (относящиеся к предикативным структурам), эпитеты (вторичные атрибуты) и
метонимия (вторичная номинация). Иными словами, образование тропов соответствует разным этапам
деривационного процесса текстообразования: сравнение («При множественных очагах воспаления
рентгенологическая картина напоминает «ОБЛАЧНОЕ НЕБО» [7]; «...в этой же стадии появляются краевые
остеолитические модификации в очагах, расположенные главным образом подвешенно, наподобие «НИТКИ
ЖЕМЧУГА» [15]) и метафора («Фибриназа ... дополнительно «ПРОШИВАЕТ» полимеры фибрина за счет
новых связей между гамма-цепями...» [10]) соответствуют стадии контаминации, или стадии метафоризации,
текстообразования, рематизации; эпитет («ЧАПЛИНСКАЯ походка – движения резкие, мелкими шажками,
28
стопы вывернуты кнаружи. Наблюдается при гомоцистинурии (наследственное заболевание, связанное с
нарушением метионинового обмена)» [8]; «КОРАЛЛОВЫЙ сустав», хондроматоз сустава. Множественные
округлые, овальные или многогранные тела, окруженные по периферии бесструктурными кольцевидными
затемнениями» [6]) и метонимия («Реберные хрящи на месте перехода их в кость четкообразно утолщаются... У
лиц, ранее страдавших рахитом, эти «ЧЕТКИ» можно пропальпировать...» [12]) – стадии компрессии,
номинации, или стадии метонимизации.
Таким образом, выявление семиотической природы тропов и описание деривационных механизмов их
образования в дискурсе дополняет данные о соотношении разных видов тропов, представленные в
лингвистических исследованиях. Метафора при этом рассматривается не как компонент стилистических
ресурсов языка, и даже не как способ экспликации концептуальной интеграции, а как механизм развития
языкового знака в дискурсе, соотносимый с закономерностями деятельности и развития личности [1]. В свете
когнитивно-дискурсивного направления лингвистики метафоризация представляет собой процесс развития языка
в изменяющемся мире, а с точки зрения философии – снятие противоречия между конечностью языка и
бесконечностью мира [5].
Способность слова связываться с различными по объему понятиями оценивается по-разному. Многие
современные исследователи видят в этом явлении преграду познанию мира, в частности, философскому [см.: 2],
объявляя естественный язык «кривым зеркалом» из-за способности слов обогащать свое смысловое поле (иной
раз не в том направлении, какое задумано автором).
На самом деле способность слова связываться со все новыми и новыми понятиями является не преградой
к познанию мира, а как раз условием этого познания. Эти явления являются взаимопроникающими и связаны
диалектическими отношениями. Диалектическое единство материальной и идеальной сторон языка представляет
собой не препятствие, а импульс для его развития в онто-, и филогенезе.
Итак, познание не представляет собой плоскостного процесса открытия отдельных вещей, собирания
фактов. Познание движется от конкретных вещей к их обобщению и выявлению абстрактных понятий, к
законам, концепциям – обобщениям. Затем все новые конкретные вещи подводятся под законы. Поэтому язык
идет, повторяя процесс мышления. Ему нет необходимости расширять фонд, образуя понятия вместе с
мышлением. Язык под старое понятие подводит новые конкретные единичные вещи. Значения слов могут
изменяться через аккумуляцию, обогащение предшествующего содержания. Языковая форма позволяет смыслу
постоянно накапливаться, концентрироваться , синтезироваться .
Перспективы исследования лингво-философских аспектов дискурса заключаются в обращении к таким
категориям как языковая личность, концептосфера, межкультурное взаимодействие.
Источники и литература
1. Алексеева Л. М., Мишланова С. Л. Медицинский дискурс: теоретические основы и принципы анализа. – Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2002. –
200 с.
2. Барабашев А. Г. Бесконечность и неопределенность // Бесконечность в математике: философские и исторические аспекты. – М.: Янус-К,
1997. – С.273-282.
3. Баранов А. Н., Караулов Ю. Н. Русская политическая метафора. Материалы к словарю. – М.: Институт русского языка АН СССР, 1991. –
193 с.
4. Баранов А. Н., Караулов Ю. Н. Словарь русских политических метафор. – М.: Помовский и партнеры, 1994. – 351 с.
5. Береснева Н. И. Язык и реальность. Дис.…д-ра филос. н. – Пермь, 2006. – 305 с.
6. Ветощук В. И. Эпонимические симптомы и синдромы в рентгенологии.– К.: Здоров'я, 1976. – 128 с.
7. Карнапата А. П., Федышкин П. С., Пыриг Л. А. и др. Дифференциальная диагностика внутренних болезней. – К.: Вища шк., 1984. – 272 с.
8. Крылова Н. И. Внешний осмотр больного и его диагностическое значение. – Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1992. – 320 с.
9. Кубрякова Е. С. Части речи с когнитивной точки зрения. – М.: ИЯ РАН, 1997. – 331 с.
10. Кузник Б. И. Иммуногенез, гемостаз и неспецифическая резистентность организма. – М.: Медицина, 1989. – 320 с.
11. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. – М.: Языки славянской культуры, 2004. –
792 с.
12. Милькаманович В. К. Методическое обследование, симптомы и симптомокомплексы в клинике внутренних болезней. – Мн.: ООО
«Полифакт -Альфа», 1995. – 672 с.
13. Мурзин Л. Н. Основы дериватологии: Конспект лекций. – Пермь: ПГУ, 1984. – 56 с.
14. Мурзин Л. Н., Штерн А. С. Текст и его восприятие. – Свердловск: УрГУ, 1991. – 172 с.
15. Шуцяну Ш. Клиника и лечение ревматических заболеваний. – Бухарест: Медицинское издательство, 1983. – 627 с.
Богданович Г. Ю.
УСТОЙЧИВЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ КАК ЯВЛЕНИЕ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Фразеология – особая языковая форма фиксации знаний: в небольшом объеме фразеологизм компресс-
сирует материальный и духовный опыт, содержит в себе, по выражению Ф.И.Буслаева, «и нравственный закон, и
здравый смысл, выраженные в кратком изречении, которые завещали предки в руководство потомкам»[1, с. 204].
В синхронии фразеологизма всегда присутствует диахрония, элементы старой семиологии, отражающие
ментальную картину мира других времен. Исследование устойчивых выражений в культурологическом аспекте –
способ проникновения в ментальное пространство прошлых поколений и возможность выявления новой
семиологии как результата изменения сознания и совершенствования способов передачи мысли.
Фразеологизмы относятся к числу этнопсихологически детерминированных средств языка: их семантика
основывается на национально-культурных признаках материальной культуры и сознания.
Являясь «культуроносными» фактами, устойчивые выражения входят в дискурсы культуры наряду со
стереотипами, метафорами, этикетными формулами и т.д.
Семантика фразеологизмов проявляет базовые коды этнической культуры. Для русской культуры – это
коды, соотносящиеся с архетипическими представлениями: соматический (телесный), пространственный,
временной, предметный, биоморфный, духовный [2, с. 233].
|